Дождь, только что беспощадно лупивший по коже, больше не может до меня добраться, и теперь я слышу лишь его барабанную дробь по крыше и лобовому стеклу машины.
В салоне всё пропахло тем самым древесным запахом, который я почувствовала, когда незнакомец впервые оказался близко. Я почему-то делаю глубокий вдох, чтобы отчётливее услышать этот запах.
— Не успела, — стыдливо опускаю глаза, до боли прикусив нижнюю губу. — Ещё раз простите меня… Я, правда, виновата… Фонарь вечно не работает, а я так торопилась…
— В таких случаях спасают светоотражающие элементы. Один сюда, — пальцы мужчины указывают сначала на одно моё плечо. — Второй сюда, — затем на другое. — Бережёного бог бережёт, слышала такое выражение? За рулём ещё какой-нибудь пьяный мудак мог оказаться, или человек со слабым зрением. Реакция не у всех хорошая. О своей жизни в первую очередь должна думать ты сама, поняла?
Мне остаётся лишь согласно кивнуть.
— Простите ещё раз, — щёки заливает жаром стыда за собственную невнимательность, из-за которой пострадала и я, и этот человек. Он прав — могло бы быть ещё хуже.
Сегодня у меня ужасный день. Пробка. Дождь. Машина сбила. И с работы меня если не уволят, то предупреждение и выговор я точно получу. Могут ещё лишить премии, и тогда в следующем месяце мне нечем будет платить за квартиру.
Запрокинув голову назад, я начинаю быстро моргать, чтобы остановить навернувшиеся слёзы. Господи, ещё не хватало здесь разрыдаться для полного счастья перед посторонним мужчиной. Слабачка…
— Держи, — незнакомец неожиданно протягивает мою сумку, которая успела превратиться в комок грязи за это время. В другой руке он держит аптечку.
Я даже не заметила, как он успел куда-то сходить. И вообще для своих габаритов этот человек на удивление очень тихо и незаметно двигается. Будто тень.
— Спасибо, — прижимаю сумку к себе. — И, правда, не нужно ничего обрабатывать. Мне бы до работы добраться, и я сама всё сделаю. Здесь недалеко. Всего пять минут пешком.
— До какой, к чёрту, работы?! Тебе рентген бы сделать и дома отлежаться хотя бы день, если повреждений нет, — хмуро отвечает, включив в машине освещение и раскрыв чемоданчик аптечки.
— Со мной всё в порядке, честно. Только кожу содрала. Простите, мне правда нужно бежать, — извиняюсь, кажется уже в сотый раз. — Я ещё десять минут назад должна была принять смену. У нас в клинике с этим очень строго. Спасибо вам за помощь. Ещё раз простите, я побегу. Я на отделении всё сама обработаю…
— Ты в клинике Пушкарёва работаешь? — положив руку мне на плечо, пресекает попытку подняться.
Киваю, наблюдая, как незнакомец достаёт ватный диск и смачивает его хлоргексидином.
— Сейчас раны обработаем, и я сам тебя отвезу.
— Ну что вы, не надо, — отрицательно качаю головой, наблюдая за тем, как он прижимает ватные диски к моим коленям, затем ещё чем-то смазывает раны, и смачивает новые диски, чтобы обработать ладони. — Тут недалеко. Я сама дойду.
— Сама ты уже дошла. Прямо под колёса моей машины. В этих своих чёрных тряпках и хромая на один бок, ты сейчас ещё под чьи-нибудь колёса разложишься, — сжав запястье, поворачивает мою руку ладонью вверх. — Бинт придержи вот здесь.
Беру бинт за валик и на мгновение наши с незнакомцем пальцы соприкасаются. Я инстинктивно смотрю на его руки — крепкие предплечья, увитые венами и покрытые тёмными волосками, длинные как у хирурга или пианиста пальцы, а на безымянном обручальное кольцо.
Значит, он женат. Возможно, и дети есть...
Чувствую острый укол совести, когда понимаю, что сегодня этот человек, вероятно, спешил домой, к своей семье, а вместо этого вынужден возиться со мной, да ещё и повезёт в больницу, когда мог уже давно быть дома со своими близкими.
— Я не хочу ещё больше вас задерживать. Вы и так со мной столько провозились. Всё-таки я сама до больницы дойду. Вы, наверняка, домой спешите, к семье, — мой голос заглушается раскатом грома, а затем мрачный тяжёлый взгляд размазывается по моему лицу вместо ответа и меркнет после вспышки молнии, снова опустившись на мои ладони.
— Я ехал в клинику. Так что нам по пути.
— В клинику? — немного удивляюсь ответу, потому что время позднее и приёмы после семи не назначают. — Вы пациент?
На мой вопрос мужчина почему-то не отвечает. Вместо этого быстро накладывает последнюю бинтовую повязку, складывает аптечные принадлежности обратно в чемоданчик и бросает его на заднее сиденье. Затем обходит машину и, сев за руль, громко хлопает дверью внедорожника.
— Пристегнись, — командует, не оборачиваясь в мою сторону, после чего снимает машину с аварийки и трогается с места больше не проронив ни слова.
Глава 2
Глава 2
На КПП незнакомец берёт гостевую карту, затем проезжает через ворота и паркует автомобиль на стоянке, после чего выбирается из салона. К этому моменту дождь немного стихает, и я облегчённо выдыхаю, радуясь, что не придётся бежать до корпуса под стеной воды.
Стараясь не задеть ладони, осторожно отстёгиваю ремень безопасности. В этот момент дверца машины с моей стороны открывается, и я вижу протянутую мне для помощи руку.
— Выходи, только осторожно.
— Спасибо… — оперевшись на руку мужчину, выбираюсь из автомобиля и поправляю ремешок сумки на плече.
В очередной раз удивляюсь, какой он высокий — когда мужчина стоит очень близко, чтобы говорить с ним, постоянно приходится задирать голову.
Пока незнакомец захлопывает дверь и ставит машину на сигнализацию, я уже начинаю, прихрамывая, шагать в сторону здания, в ужасе считая минуты до встречи со старшей медсестрой.
Опоздала почти на час! Господи, я ещё никогда так долго до работы не добиралась…
В панике пытаюсь ускорить шаг, но перед самым крыльцом резко поскальзываюсь на мокром асфальте и, взмахнув руками, начинаю заваливаться назад.
— Осторожно! — на талии смыкаются крепкие пальцы, от которых тепло расходится по телу, а спина впечатывается в крепкую грудь. — Куда ты так торопишься? Опять свалиться захотела?
— Просто переживаю, что сильно опоздала…
— На каком отделении ты работаешь?
— На терапии. Надеюсь, ещё работаю…
