Но даже не эти слова в итоге меня отрезвляют. А громкая, отвратительно мерзкая трель… мобильного телефона.
Резко распахиваю глаза и рывком поднимаюсь на постели. Тяжело дыша оглядываюсь по сторонам, пока до моего ватного мозга наконец не доходит, что я по-прежнему в комнате, которую выделил для меня Воскресенский. Одна. А ту самую омерзительную трель, которая привела меня в чувства, издаёт мой собственный телефон с разрывающимся во всю будильником.
Дрожащими руками тянусь к смартфону, и отключаю на нём звук, пока он не разбудил хозяина дома. И только сейчас до меня в полной мере доходит, что только что приснилось мне во сне.
Господи, какой позор!!! От отчаяния и бессилия хочется завыть в голос. А ещё лучше спрятаться под одеяло и пролежать там весь день безвылазно. И я бы наверно так и сделала, если бы не нужно было собираться на смену.
На дрожащих ногах осторожно поднимаюсь с постели и оглядываюсь в поисках своей медицинской униформы, но видимо симптомы моего интересного положения уже дают о себе знать, потому что как только перевожу тело в вертикальное положение, к горлу тут же подкатывает резкий приступ тошноты.
Прижав рот рукой, выбегаю из спальни и практически бегом несусь в ванную комнату. Благо к тому моменту, как я закрываю за собой дверь, тошнота начинает отпускать также внезапно, как и накатила. Склонившись над раковиной, втягиваю воздух через нос, и тут же с облегчением выдохнув, стаскиваю с себя футболку Воскресенского.
Это точно в ней дело. Не в плане моего утреннего токсикоза, а в плане идиотских снов, которые мне снятся. Она вся насквозь пропахла одеколоном Игоря… Да и вообще, столько событий произошло за такой короткий срок. Беременность, нападение возле клиники… не мудрено, что у меня в голове творится такая каша…
Настроив воду, встаю под прохладный душ, потому что тело до сих пор горит, закрываю глаза и подставляю лицо и волосы под струи воды.
Всё будет хорошо. Сейчас приму душ, смою с себя запах одеколона Игоря, которым уже вся насквозь пропиталась, и все ненужные мысли вылетят из головы.
Только и тут меня ждёт облом. В том плане, что снять фтуболку-то я сняла, а вот избавить от запаха Воскресенского очевидно не выйдет. Как минимум потому, что у меня в этом доме нет вообще никаких вещей, кроме новой зубной щётки. А вот шампунь и гель для душа придётся использовать те, что стоят на полке в душевой кабине.
Никогда я так не сомневалась во время водных процедур, как сейчас. И, возможно, вообще не стала бы мыться. Только вот смену в больнице никто не отменял, и не могу же я туда пойти грязной. Тем более голову уже намочила. Так что скрипя сердцем беру шампунь, намыливаю волосы и да, он пахнет узнаваемым древесным ароматом.
Не знаю, уместно ли будет использовать чужую мочалку, поэтому просто наливаю гель для душа на ладони. Закрыв глаза, растираю его по телу и, господи-боже, изо всех сил стараюсь не вспоминать о том, как всего несколько минут назад вот точно так же во сне меня трогал Игорь…
Никогда в жизни мне не снились сны такого плана… даже про себя не могу сказать какого! А этот был настолько реалистичным, что даже проснувшись, я не сразу осознала, что это всё было всего лишь плодом моего сумасшедшего воображения.
Немыслимо. Это просто… немыслимо! Он же грубый, хамоватый… диктатор, привыкший всё и всех контролировать! И, честно, я не представляю, как мне с ним жить под одной крышей дальше… Особенно учитывая, как мой мозг на него реагирует. И не только мозг…
Вытаскиваю из держателя душевой шланг, быстро смываю с себя пену, вылезаю из душа и смотрю на своё отражение в зеркале.
Всё будет хорошо. Нужно просто держать дистанцию. Никаких переходов на “ты” и желательно сталкиваться как можно реже. Благо, это будет несложно сделать, учитывая, что я почти всегда на работе. Правда теперь придётся от ночных смен отказаться, потому что малышу это на пользу явно не пойдёт.
Но и здесь нет ничего страшного. Утренняя смена начинается в семь. Сейчас полшестого, так что я явно буду уходить из дома раньше, чем Игорь проснётся. А вечером, после возвращения, сразу ложиться спать. Так что наши столкновения с хозяином дома будут минимальны.
– Всё будет хорошо, – повторяю своему отражению в зеркале и, обернув мокрое тело полотенцем, выхожу из ванной комнаты.
Точнее, не выхожу, а буквально врезаюсь всем телом в голого Воскресенского, стоящего прямо под дверью.
Глава 22.1
Глава 22.1
Сказать, что я обалдела, это ничего не сказать. Всегда думала, что выражение “впала в ступор” употребляют для красного словца, но именно он со мной сейчас и случился.
Благо хотя бы успела за край полотенца ухватиться, пока оно с меня не сползло. Но на этом всё. Стою и с широко распахнутыми глазами смотрю на хозяина дома и, кажется, даже не дышу.
Не знаю сколько бы ещё продолжалась эта немая сцена, если бы из комнаты не раздалась очередная трель моего будильника. Собственно, именно она меня в себя и привела. Воспользовавшись тем, что Воскресенский отвлёкся на звук, хватаюсь за дверь в надежде захлопнуть её у него перед носом, но не успеваю, потому что он тут же хватает меня за руку и вытягивает обратно в коридор.
– Да вы… обалдели совсем?! Кто так делает? – выпаливаю, прижимаясь спиной к двери.
– Как “так”?!
– Как минимум по дому ходит голым, зная, что вы здесь не один!
– Ну, во-первых, я не голый, а в трусах.
– Понятия не имею, я туда не смотрела.
– А зря. В смысле, не обвиняла бы меня сейчас в нудизме. А во-вторых, давай-ка вместе подумаем. Я просыпаюсь от того, что ты то ли воешь то ли стонешь в своей комнате, а потом с топотом как метеор проносишься мимо моей спальни. Учитывая то, что ты беременна, что я, по-твоему, должен был подумать? Можешь не отвечать, это был риторический вопрос. Я решил, что тебе стало плохо, Алиса, и вышел, потому что тебе могла потребоваться моя помощь. Естественно мне в этот момент как-то не до того было, чтобы штаны натягивать.
То ли выла, то ли стонала… боже, какой позор! От стыда щёки в ту же секунду начинают полыхать как красные стяги.
– С тобой точно всё нормально? – ловлю на себе хмурый взгляд Воскресенского. А в следующий момент он упирается ладонью в дверь рядом с моей головой, а указательным пальцем другой руки поддевает мой подбородок, заставляя задрать голову выше.
– Д-да. Всё хорошо, – неуверенно киваю. Не знаю, куда деть взгляд, потому что Воскресенский слишком близко. Нависает сверху и смотрит слишком пристально. Почти как в моём сегодняшнем сне. Только сейчас даже ещё хуже! Потому что там всё не ощущалось настолько остро, как наяву. И да, там Воскресенский был в одежде, да и на мне хотя бы бельё имелось, а сейчас…
– Алиса, точно всё нормально?!
– Всё хорошо, Игорь Сергеевич… – господи, какой же он огромный!
– Почему ты тогда такая красная?
– Я в душе с горячей водой переборщила.
Боже, ненавижу врать. И совершенно не умею этого делать. Так и хочется в этот момент опустить взгляд. Но смотреть на голый торс Игоря ещё хуже, чем бессовестно лгать ему в глаза…
– Мне просто приснился кошмар. А потом я проснулась и почувствовала тошноту, поэтому быстро побежала в ванную. Простите, не хотела вас будить. Я пойду оденусь, а то на работу опоздаю. От вас до клиники не ближний свет добираться, и нужно ещё билет на электричку успеть купить, – собираюсь было обойти Воскресенского, но он снова ловит меня за руку и возвращает обратно.
– Во-первых, и сейчас и во все другие дни на работу и с работы мы будем ездить вместе на машине, и это не обсуждается. Так что можешь не торопиться, а спокойно собираться. А ещё лучше дома останься, тем более, что тебя тошнит.
