– Успокойся, – обхватывает меня ладонями за плечи, разворачивает к себе лицом и ощутимо сжимает. – На меня смотри и дыши. Ничего смертельного не произошло.

– Да вы издеваетесь что ли?! – скидываю с себя его руки с не пойми откуда взявшейся силой. – Вы понимаете, что моя мама теперь считает, что мы с вами вместе и у меня в животе наш с вами общий ребёнок?!

Хватаюсь за голову и начинаю как ошалевшая расхаживать туда-сюда по комнате, пытаясь хоть немного собрать мозги в кучку, но у меня совершенно не получается это сделать. Такое чувство, будто они рассыпаются, как тысячи мелких бусин.

– Господи, зачем я вообще начала ей поддакивать?! Надо было сразу сказать правду! А теперь уже поздно! – бормочу себе под нос.

Идиотка. Просто идиотка. Ещё неделю назад высказывала Воскресенскому за то, что в глазах медперсонала он выставил всё так, будто мы вместе, а сама в итоге сделала ещё хуже!

Как я теперь объясню всё маме?! Она не простит меня за то, что я ей соврала. И не поймёт никогда…

– А вы?! – развернувшись, смотрю на Игоря.

– Что я?

– Зачем вы её пригласили к нам… к вам, в смысле, домой?!

– Зашибись, я теперь ещё и виноват.

– Да, вы тоже виноваты! Потому что теперь нам придётся в одной комнате с вами спать, хотя всего этого можно было избежать, если бы…

– Если бы что? Если бы ты отправила свою мать в гостиницу? А ты сама-то себе как это представляешь? Твоя мама приезжает к дочери, которая с ходу огорошивает её новостью о беременности, живёт с мужиком в его доме, но при этом маму селит в гостиницу? Хочешь, чтобы её окончательно кондрашка хватила? Так она хотя бы спокойна за то, что я не какой-то псих или маньяк, который развращает её дочь.

Смотрю на невозмутимое лицо Воскресенского и понимаю, что он прав. Меня это бесит, но я не могу признать, что логика в его словах есть и она явно превалирует перед моей истерикой.

– А день рождения? Почему вы мне не сказали, что у вас завтра день рождения?!

– Потому что в этом не было нужды. Я его никогда не отмечаю.

– А в этом году придётся!

– С чего?

– С того же самого, с чего вы поселили у себя мою маму. Она мне все уши прожужжала по дороге вопросами о том, как и где мы планируем праздновать... Господи, я ужасный человек! Ещё и вас в своё враньё втянула! Простите, пожалуйста, – перевожу умоляющий взгляд на Игоря, еле сдерживаясь от того, чтобы позорно не разреветься.

– Прекрати нести чушь. Просто скажи своей маме, что я не отмечаю. В этом нет ничего необычного.

– Не могу! Я уже сказала, что мы будем праздновать здесь в доме… – бормочу, хватаясь за виски.

– Зачем?

– Я не знаю… Она меня вопросами стала заваливать, я растерялась… Вы же сами сказали, что я врать не умею, а тут ещё и на ходу пришлось. Я вообще не знала, что говорить. Она ещё про ваш возраст начала, семейное положение… Вы же кольцо носите! – выпаливаю, когда меня внезапно осеняет. – Господи, это конец! Я ей сказала, что вы не женаты! Она теперь точно всё поймёт! Она…

– Успокойся, я тебе сказал! Во–первых, я не женат и ты это прекрасно знаешь. Кольцо я сейчас сниму.

– А если она его уже видела?!

– А если бы она его видела, то, поверь, ты бы об этом уже знала, – отрубает довольно жёстко, после чего действительно снимает обручальное кольцо и кладёт его в ящик стола.

Только почему-то легче мне после этого не становится. Скорее наоборот. Становится ещё хуже. И как-то… тошно. Чувствую себя как белка в чёртовом колесе, которая разогналась до такой степени, что уже не может остановиться. Её тошнит, ей плохо и больно, но она всё крутит и крутит проклятое колесо, доводя себя до крайней точки.

– Она всё равно поймёт. Она догадается, она…

– Успокойся, я сказал! – резко обрывает меня Воскресенский.

Пересекает мне дорогу, когда я снова начинаю метаться по комнате. Обхватывает ладонями за лицо и задирает голову.

– Смотри на меня. Всё будет хорошо, Алиса. Никто ничего не узнает. Прекрати сейчас же истерику, – говорит тотально спокойным голосом, проводя подушечками больших пальцев по моим щекам.

– Вы не понимаете! – мотаю головой, – Я не смогу врать. Я не умею этого делать! Я…

Договорить не успеваю, потому что в следующую секунду Игорь в буквальном смысле слова затыкает мне рот поцелуем.

Глава 28.1

Глава 28.1

Вздрагиваю от неожиданности, когда его губы в буквальном смысле слова врезаются в мои. На автомате упираюсь ладонями в грудь Игоря и пытаюсь его от себя оттолкнуть, но у меня не получается этого сделать. Не только потому что оттолкнуть его – это всё равно что сдвинуть с места огромный булыжник, но и потому что Воскресенский в тот же миг одной своей огромной рукой обхватывает оба мои запястья и дёргает их вниз. А в следующее мгновение он сгребает меня в охапку и вжимает в своё тело так, что у меня полностью пропадает возможность пошевелиться.

Хотя, у меня и без того не получилось бы этого сделать. Потому что в тот момент, когда Игорь напористо раздвигает мои губы языком, меня в буквальном смысле слова парализует.

Тело словно стягивает в жгут из электрического провода, который то и дело разносит разряды тока по клеткам. Единственная часть моего тела, которая всё ещё находится в движении – это сердце. И вот оно действительно живёт своей жизнью. Колошматит так, что кажется не сможет выдержать такого напора и вот-вот разорвётся.

Мне даже кажется, что именно это и происходит в тот момент, когда я чувствую, как язык Игоря проходится по моей нижней губе и касается моего языка. Меня словно кипятком обдаёт. А проклятое сердце в ту же секунду разрывается, как пульсирующая граната.

Пугаюсь таких острых ощущений. Резко выдыхаю ему в рот, и в этот же момент чувствую, как Игорь проникает в меня. Горячий язык переплетается с моим, заставляя меня дрожать и плавиться, как жидкая лава. Ощущаю вкус его слюны. Немного терпкий. Кофейный.

Где-то на переферии уплывающего сознания слышу приглушённый рык, отдающий вибрацией на моих губах, проходящий через грудную клетку и жгучим кипятком обжигающий низ живота.

А в тот момент, когда Игорь вдруг касается моего горла и непривычно нежно ведёт вниз кончиками пальцев, по телу рассыпается табун мелких мурашек. Уверена, что он это чувствует…

Вдруг катастрофически перестаёт хватать воздуха. Лёгкие словно сжимаются, и голова кружится от недостатка кислорода. Я сжимаю рубашку Игоря, чтобы не упасть, комкаю её между пальцев, зачем-то тяну на себя, пока он всё также жадно меня целует. Во мне так много всего сейчас, что кажется тело и рассудок не смогут выдержать. Голова начинает кружиться, сознание куда-то уплывает и ноги подкашиваются.

А в следующий момент всё резко заканчивается. Игорь отстраняется от меня, тяжело дыша, но всё ещё продолжает сжимать в своих руках. Это хорошо, потому что иначе я бы точно свалилась…

– Чт-то это только что было? – выдавливаю, онемевшими губами.

– А на что это похоже?

– Вы… издеваетесь?

– Ты.

– Я издеваюсь?!

– Нет, издеваюсь я, – хрипло усмехается, и я снова вздрагиваю, когда Воскресенский вдруг подхватывает сползшую лямку моей блузки и возвращает её обратно мне на плечо. – Я имел в виду, прекрати мне выкать.

– Вы на вопрос не ответили.