— Благодарю вас, Алексей Николаевич, — моряк чуть наклонил голову, и Куропаткин успел заметить странное выражение, что на секунду застыло на лице «гостя». Такого визитера он не ожидал — в России между армией и флотом всегда были чуть натянутые отношения, периодами смягчавшиеся, но всегда бывшие в определенной напряженности. Так что когда в роли «просителя» выступил только назначенный начальником Главного Морского Штаба контр-адмирал свиты ЕИВ Рожественский, военный министр сильно удивился, причем настолько, что согласился принять моряка немедленно, прекрасно понимая, о чем может пойти речь. Но тот удивил еще раз, сразу начав говорить о том, что в Петербурге старались не замечать.
— Мы с вами люди военные, Алексей Николаевич, молодыми одну войну прошли, лиха на ней вдосталь хлебнули. И одного года рождения, как мне известно, ровесники, так сказать.
Куропаткин кивнул в ответ, взглянув на беленький крестик на черном морском сюртуке — о подвиге Рожественского в войне с турками многие еще в те времена были наслышаны.
— В столице нашей царят шапкозакидательские настроения, и хуже того — полное пренебрежение противником, которого не иначе как «макаками» именуют. А такое пренебрежение чревато самыми неприятными, более того, катастрофическими для нашей страны последствиями. К сожалению, это не обезьяны, там сильны позиции самураев — военного сословия на протяжение многих столетий, и вооружены они не копьями и луками, а самым современным оружием, которое производят на собственных заводах. Их винтовка «арисака» ничем не уступает нашей «трехлинейке», а 75 мм скорострельные полевые и горные пушки превосходят наше четырехфунтовое орудие, и фактически соответствуют новым скорострельным трехдюймовым системам. А страна, умеющая производить самое современное оружие в достаточном количестве, априори не может считаться отсталой. Япония вполне развитое по европейским меркам государство, а по уровню грамотности населения не уступает той же Германии. Какая уж тут отсталость⁈ Где там «макаки»⁈
Куропаткин только кивнул головой — он был потрясен не столько сказанными словами, а тем, что как говорил адмирал. А ведь Рожественский, как и он сам, происходили отнюдь не из столбового дворянства, их родители были из самых, что ни на есть социальных низов, только выслужившие чины из «табели о рангах», что бы уже они оба начали военную карьеру офицерами.
— Но дело не только в армии, скорее во флоте, Алексей Николаевич. Если хотите, я могу вам рассказать о настоящем положении дел, о котором вам ни один из адмиралов не расскажет, ибо нам свойственно переоценивать собственные силы, и недооценивать противника.
— Сделайте милость, Зиновий Петрович, можете быть полностью откровенными. И курите, пожалуйста, — Куропаткин даже пододвинул чистую пепельницу — сам он редко курил, так, «баловался», в редкие минуты самой напряженной работы. Но сейчас был настолько удивлен искренностью моряка, что невольно даже чуть наклонился.
— Японский флот из дюжины самых современных броненосцев и броненосных крейсеров уже полностью готов к войне, требуется примерно полгода для окончания подготовки команд — мы называем это «сплаванием» вместо «сколачивания». Все корабли недавней постройки, имеют над нашими превосходство в скорости, преимущество в бронировании и значительное могущество в артиллерийском огне. Именно пушки сыграют свою роль в будущей войне, а потому вам следует познакомиться с этими цифрами.
Рожественский протянул несколько листков бумаги, которые достал из папки, и лишь после этого закурил. Алексей Николаевич углубился в изучение листков, внимательно посмотрел на приведенные в таблицах цифры, и почувствовал нарастающий холод в душе — такого он никак не ожидал. Негромко переспросил чуть дрогнувшим голосом:
— В японских снарядах пироксилина в шесть раз больше, чем в наших образцах? Я вас правильно понимаю?
— Так точно, ваше высокопревосходительство, — от голоса военного министра моряк подобрался в кресле, и Алексею Николаевичу это понравилось — напрямую свидетельствовало об искренности Рожественского.
— А что можно сделать? И будьте без чинов, пожалуйста.
— Ничего, ровным счетом. Я подниму этот вопрос в МТК, но в Петербурге все дела решаются неимоверно долго, с проволочками.
— Я понимаю вас, перевооружение всегда затратный процесс, а денег в казне нет, как меня постоянно в том уверяют. Поверьте, расходы значительно выросли, как мне известно, флот тоже значительно будет усилен…
— Только все дело в том, что японцы начнут войну не позже декабря, а новые броненосцы войдут в строй не раньше, чем через год-полтора, и то, если работы на верфях будут значительно ускорены. Ситуация сложилась в их пользу — мы сейчас имеем на Дальнем Востоке девять кораблей линии против двенадцати, что крайне выгодно для неприятеля. Да и наша армия имеет девять сибирских бригад против двенадцати пехотных дивизий, плюс еще одна гвардейская. Превосходство врага в батальонах уже двойное, а по окончании мобилизации станет тройным. И возможностями для быстрого усиления армии мы не обладаем — Транссиб имеет малую пропускную способность, а дорогу вокруг Байкала, где нужно строить туннели, которые раньше чем через два с половиной года в эксплуатацию не введут. Так что неважно, хотим мы этой войны, или не желаем ее, она неизбежно начнется — упускать столь выгодный момент японцы не станут. Это их единственная возможность взять реванш, и утвердить свое положение уже как одной из «великих» держав, по крайней мере, войти в первую десятку. И вряд ли они ее упустят — под войну взяты огромные кредиты, и эти деньги должны дать определенный результат в виде военной победы над Российской империей и перехода Кореи и южной Маньчжурии под японский протекторат.
Адмирал говорил настолько хладнокровно, что Алексей Николаевич ужаснулся. Он продолжал считать, что еще не утеряна возможность мирно решить все возникшие противоречия с японцами, но в словах Рожественского была та самая правда, которая весьма логично ложилась на отгоняемые им самим мысли о неизбежности войны. Осведомленности Зиновия Петровича он нисколько не удивился — начальник ГМШ отвечает за планирование войны, и в силу этого имеет непосредственную связь со своим «коллегой» из Главного Штаба, генералом Сахаровым. Да и сами флотские офицеры служат агентами при посольствах, ведя разведывательную деятельность, и собирая значимую информацию о военных силах иностранных государств.
— В ваших словах есть определенный резон, адмирал, считайте, что я понял ваши опасения. Но вы говорили мне о неких неотложных мерах, которые флот может предпринять, чтобы у противника не было столь большого перевеса в силах, и война с неприятелем приняла совсем иной характер. Если она, конечно, начнется в этом декабре.
— Начнется, обязательно начнется, Алексей Николаевич, раз этого требуют стратегические и политические интересы Японии. Столько кораблей не закупают ради одних лишь амбиций — их нужно задействовать. Это главный инструмент для ведения войны, который можно задействовать немедленно, в отличие от армии, ведь той потребно определенное время на проведение мобилизации призванных из запаса солдат.
Адмирал говорил настолько уверенно, что в этот момент Куропаткин уже по наитию осознал, что война, которую он категорически не хотел, действительно неизбежна. И тут Рожественский только подкрепил крепнущее убеждение негромко произнесенными словами:
— Необходимо как можно быстрее перебросить на Дальний Восток все пригодные к бою наши броненосцы, как из Балтики, а таких там три, так пару кораблей из Черного моря. Да в августе будут готовы к переходу еще два новых броненосца с броненосным крейсером, они к этому времени войдут в строй. Прибытие этих кораблей позволит удвоить наши морские силы, создав полуторный перевес над неприятелем по числу вымпелов. А деньги на проведение этих мероприятий выделены, они уже имеются в распоряжении военного министерства. Нужно только разумно и правильно использовать эти действительно огромные средства, многие миллионы рублей.
Куропаткин был натурально ошарашен словами адмирала, на секунду сочтя того безумным. Он как военный министр не имел ни малейшего понятия об этих миллионах — но уверенный тон Рожественского генерала смутил.
Однако последовавшие затем слова моряка вогнали Алексея Николаевича в ступор…
Русские броненосцы, ставшие японскими трофеями — полотнища Страны Восходящего Солнца развеваются выше Андреевских флагов. Символичная картина, словно предвещавшая будущий крах Российской империи. Все правильно, так было во все времена — «vae victis»…
Глава 6
— Ваше высокопревосходительство, вывод у меня такой — нужно немедленно прекратить строительство крепости Порт-Артур, совершенно ненужной и бесполезной при нынешних условиях, которая только отрывает из действительно необходимых на армию и флот затрат многие миллионы рублей. Оборону нужно строить совсем на иных принципах.
Куропаткин от такого заявления, или безумного, либо чересчур смелого, ошалел, хотел «осадить» моряка, но тот задал вопрос, больше похожий на утверждение. И при этом достал из папки листок бумаги, развернул его на столе — военный министр моментально опознал схему Квантунского полуострова, с нанесенными на нее различными значками.
— Алексей Николаевич, вы ведь хорошо разбираетесь в крепостях и в способах ведения осад оных?
— Смею думать, Зиновий Петрович, что я разбираюсь в сем вопросе. Но почему вы меня о том спрашиваете?
— Вот Порт-Артур, и на схеме хорошо видно, что как крепость, прикрывающая базу флота он совершенно непригоден для этой задачи. Причина проста — пояс укреплений протянулся не по горам, а в целях экономии средств периметр обороны был уменьшен по плану, и работы сейчас ведутся фактически на небольшом расстоянии от внутренней гавани, которая окажется под воздействием осадной артиллерии, как только противник установит ее на позициях. И контрбатарейная борьба не поможет — складки местности позволяют соорудить закрытые позиции и вести по кораблям эскадры достаточно уверенный и прицельный огонь, который станет убийственно точным при корректировке. Если же противник овладеет горой Высокой, или будет широко использовать аэростаты, сиречь воздушные шары, с протянутыми телефонными проводами для наблюдателей, то в течение двух недель с кораблями эскадры, находящимися во внутреннем бассейне будет покончена. Одиннадцатидюймовые бомбы весом в пятнадцать пудов легко проломят броневые палубы даже очень отлично защищенных новых броненосцев.
Каждое негромкое слово, сказанное Рожественским, каждый набросок карандашом на карте отточенным резким движением, все это производило на военного министра тягостное впечатление, и состояние было близким к тому, когда говорят, что будто «пелена с глаз упала».
— Потому Порт-Артур на самом деле настоящая ловушка для нашего флота, к тому же выйти на внешний рейд кораблям первого ранга можно только раз в сутки, во время прилива по узкому извилистому проходу, который при должной предприимчивости неприятеля можно заблокировать затопленным брандером. А на внешнем рейде ночами поставить мины заграждения, в результате чего каждый выход эскадры будет сопряжен со значительным риском подрыва и потопления броненосцев. В результате придется постоянно высылать на рейд тральщики, что еще больше замедлит выходы эскадры. И более того — представьте, что может случиться, когда поврежденные в дневном сражении корабли будут возвращаться обратно, и ночью станут желанной целью для атаки вражеских миноносцев, отразить которую они окажутся неспособными. А потому главной базой для нашего Тихоокеанского флота Порт-Артур являться не может по всем указанным причинам, перечень которых я привел в этом приватном докладе, который и предоставляю на рассмотрение вашего высокопревосходительства.
Рожественский негромко говорил, но настолько убийственно хладнокровно, что только сейчас Куропаткин начал осознавать, что стоит за его тихими словами. В полной мере он не знал из докладов моряков таких деталей, и теперь совсем иная стала вырисовываться картина. Адмирал, спокойно куря папиросу, похлопывал ладонью по папке, где находился этот самый доклад, как понял Алексей Николаевич, и продолжил говорить:
— Но если представить крепостью весь Квантунский полуостров, то оный как нельзя лучше подходит для этой роли. Но только весь целиком, как огромный укрепленный район, о чем делались доклады, которые я недавно рассмотрел, вступив в должность начальника ГМШ. Побережье полуострова представляет труднодоступную из-за мелководья своеобразную «крепостную стену», к которой суда с осадкой свыше пятнадцати футов просто не смогут подойти, за исключением трех небольших участков, Талиенванского залива и собственно Порт-Артура. Вот схема с лоцией, Алексей Николаевич, вам достаточно на нее взглянуть, и убедится, что нет нужды возводить протяженные укрепления, достаточно соорудить несколько береговых батарей, чтобы отбить у неприятеля всю охоту к высадке. К тому же наличие у нас достаточно большого флота, превосходящего по числу вымпелов объединенные вражеские эскадры, вообще лишает вооруженные силы неприятеля, его армию и флот, какой-либо инициативы в войне. А любые десантные операции исключает напрочь, так как нами будет достигнуто полное господство в северной части Желтого моря от мыса Шандунь до корейского Чемульпо. Какие уж тут высадки войск — любые транспорты, рискующие пересечь этот рубеж, будут незамедлительно потоплены. И более того, наши ударные корабельные группировки в любой момент могут выйти южнее, для активных действий у вражеского побережья, включая морскую блокаду и постановку минных заграждений у всех значимых японских гаваней. А развернув такие наступательные операции, выиграем время для усиления нашей армии.
Папка была придвинута военному министру, и Куропаткин сразу отметил, что текст доклада озаглавлен «общими соображениями». Это говорила об осторожности начальника ГМШ, и более того, о его желании не ссорится со своим начальством, включая «августейшего» генерал-адмирала. А так кто его спросит за «общие соображения», к тому же запрошенные военным министром, для согласования совместных действий армии и флота. Но изучать бумаги не стал, наоборот, стал более внимательно выслушивать приводимые Рожественским доводы, которые укладывались как патроны в обойму, и казались ему выверенным расчетом.
— Главная база нашего флота должна быть в Дальнем, который как нельзя лучше подходит для этой роли. Обширный Талиенваньский залив позволит сосредоточить там любое допустимое число кораблей боевой линии, способных действовать вне зависимости от приливов и отливов, имеющих несколько выходов в море. На островах, закрывающих бухту, можно возвести береговые батарее, способные отогнать любые вражеские отряды, тем паче пушки для этого имеются, а сроки постройки составят несколько месяцев. Перешеек, ведущий вглубь полуострова, имеет ширину всего три версты, и все подходы к нему можно перекрыть «многослойным» артиллерийским огнем из глубины позиций. К тому же наличие в заливе броненосцев исключает любые неприятельские штурмы, пока имеются запасы снарядов. К тому же это единственный путь в Квантун, других просто нет. Причем японцы вынуждены будут вначале продвигаться через всю Корею, с севера на юг, а дорог там нет, одни тропы и «направления». А наш флот будет способен доставлять личный состав дивизий, и всяческие припасы напрямую в порт Чемульпо. Прибрежная полоса неширока, и несколько дивизий при поддержке кораблей легко остановят неприятеля, который к тому же, не имея логистических путей, будет вынужден бросать в сражение свою отмобилизованную армию по частям, при недостатке артиллерии и боеприпасов, потому что на спинах кули многого не наносишь.
Куропаткин задумался, теперь он стал пристально рассматривать бумаги, размышляя и взвешивая предложения адмирала. И выходило по первым прикидкам, что разработанный план войны нужно кардинально менять с «выжидательного» на «активно-наступательный», с занятием северной и центральной Кореи. Но для этого нужна «малость» — убедить императора Николая Александровича в совершенной ошибке. Ведь нужно было не уводить корабли из Желтого моря, а немедленно отправлять туда пополнения, тогда и войны может и не быть. Японцы просто убоятся многочисленной русской эскадры. И он взглянул на листок бумаги, лежащий отдельно.
— Как я понимаю, тут те корабли, которые должны отправиться на усиление нашей Тихоокеанской эскадры? Хорошо, завтра у меня доклад государю-императору Николаю Александровичу, и я сегодня поработаю с этими бумагами, и подумаю над вашими предложениями, Зиновий Петрович. У вас есть какие-нибудь просьбы ко мне?
Алексей Николаевич посмотрел на вставшего из кресла адмирала — Рожественский негромко произнес:
— Прошу вас оказать протекцию, мне необходимо встретится с Витте — без деятельного участия его высокопревосходительства Дальний будет затруднительно превратить в главную базу нашего Тихоокеанского флота…
