— Не думаю, Федор Карлович, тут как в трактирной поговорке — «мухи отдельно, котлеты отдельно». Главный Морской Штаб, по моему глубокому убеждению, должен обеспечивать управление флотом в повседневной жизни. И два нынешних отдела этому вполне соответствуют — ученый отдел нужно преобразовать в Морской Ученый Комитет, и при нем редакция «Морского сборника» с заведыванием военно-учебными заведениями и их функционированием, с включением Николаевской морской академии. И управление по личному составу флота, с вопросами призыва и распределения новобранцев, прохождения службы офицерами и адмиралами, пенсионное обеспечение отставных и прочее, включая канцелярию при министре. А вот оперативное управление флотом и его подготовку к войне, а также ведение боевых действий, сосредоточить именно в МГШ, и создать там следующие отделы, а потом и управления — оперативный, с подчинением мобилизационной, строевой и распорядительных частей. Разведки — с подчинением ему всей агентуры и военно-морских агентов за границей. А еще «Особый», который будет заниматься контрразведывательным обеспечением. Как видите, у двух этих штабов совершенно разная направленность, исходящая в первую очередь из интересов дела. Офицеры моргенштаба, окончившие академию, будут выполнять тоже дело, что их «сухопутные коллеги», а сейчас все отдано на откуп случаю и привлеченных лиц — такое положение нетерпимо для будущей войны. Начальника МГШ следует подчинить напрямую морскому министру с правом доклада императору по важным вопросам в его присутствии.
Рожественский говорил напористо, видя, что управляющий явно растерялся. Если оперативное отделение было создано без «скрипа», но офицеры там «зашивались» от массы навалившихся дел. И как ни странно, вернее вполне объяснимо, «завал» случился именно по манкированию самим Авеланам обязанностей начальника ГМШ, которым он являлся на протяжении семи лет. И если дело шло, то не по воле Федора Карловича, а вопреки. Решения не принимались, они больше затягивались, по важнейшим вопросам «управляющий» вообще не выносил резолюций. Особенно поразили листы рапортов и донесений морского агента в Японии капитана 1 ранга Русина, сумевшего создать разветвленную агентурную сеть и «черпавшего» вполне достоверную информацию. Сообщения буквально вопили — японцы сколачивают экипажи, происходит взрывной рост тоннажа и численности личного состава, а потому потребуется время на подготовку, которая будет закончена к декабрю. После чего начнутся боевые действия, причем вражеский флот будет действовать активно с самого начала.
Так что подготовку Японии к войне прекрасно видели, только меры по ней были предприняты слишком поздно, упустив как минимум два-три года. И дело тут в неповоротливости бюрократического аппарата, его неспособности принимать быстрые и адекватные обстановки действия. Являясь начальником ГМШ, в котором имелся целый «отдел кадров», возглавляемый контр-адмиралом Нидермиллером, Зиновий Петрович к своему ужасу стал понимать, что одной из причин постоянных поражений русского флота явилась устрашающая некомпетентность, нерешительность адмиралов, не желающих принимать на себя весь груз ответственности. Все терпеливо ждали приказа «сверху», не желая что-либо предпринимать по собственной инициативе, рискуя положением и карьерой. Бывшие когда-то лихими лейтенантами и капитанами второго ранга, но получив на плечи погоны с черными «орлами» практически все «флотоводцы» менялись в худшую сторону.
Сложилась самая настоящая система, которая отсекала путь «наверх» тем, кто имел свой взгляд на флот, и при нем собственное мнение, а оно, как известно ведет к не только к критическому мышлению, но и отстаиванию своей точки зрения на дело. А при руководстве целыми отраслями вооруженных сил членами разросшейся правящей династии, для которых уже не хватало значимых должностей, любая критика становилась нестерпимой, и сами их «сотоварищи» по службе старались как можно быстрее избавиться от таких «смутьянов» в двух просветных погонах. Чтобы не повлечь на себя «высочайшее неудовольствие», будь оно выражена от «августейшего» генерал-адмирала, либо генерал-инспектора или генерал-фельдцейхмейстера.
Прошлой ночью он перебирал в памяти адмиралов, зная, как кто и как проявил себя на войне с японцами, и только надрывно курил, ужасаясь. Про наместника адмирала Алексеева одни маты остались — говоря об активности флота, он всячески сам дезавуировал эту активность, по его прямой вине погиб «Варяг». Начальнику его штаба место в богадельне проповедником, и когда этого штабного адмирала поставили во главе эскадры, Витгефт перед любыми действиями всегда созывал совещания адмиралов и командиров кораблей, после которых эти оные действия и не предпринимались. Единственное погиб достойно, но глупо — не ушел в боевую рубку, а демонстрировал храбрость на открытом мостике. И чего добился такой бравадой?
Побитая эскадра с трудом вернулась в Порт-Артур, и там бесславно затонула от огня осадной артиллерии без всякой пользы. Только команды кораблей, по примеру севастопольской обороны сошли на берег и дали бой неприятелю. Но то матросы и офицеры, а что делали в это время «их превосходительства» — то одному богу известно, недаром шли разговоры, что в этой войне господа адмиралы просто «самоустранились».
И действительно так оно и было!
Если посмотреть непредвзятым взглядом, то для «боевой работы» адмиралы, за редким исключением, которое как раз и подтверждает правило, оказались полностью непригодными!
Находящийся во главе 1-й эскадры вице-адмирал Старк предупреждениям о нападении не внял, корабли держал на внешнем рейде, и только благодаря чуду потерял поврежденными, а не потопленными три корабля в первый же час ночного нападения. Да что там — даже противоторпедные сети не поставили, запоздали на три дня.
Контр-адмирал князь Ухтомский должной энергии вообще не проявил, как положено младшему флагману, но прорываться во Владивосток после гибели Витгефта не стал, хотя и привел эскадру обратно в Порт-Артур. А затем досидел осаду и сдался в плен. Еще один младший флагман, контр-адмирал Лощинский, командовал береговой обороной и тральными партиями, вроде исполнительный и с делом справлялся, хотя подрывы русских броненосцев были достаточно регулярными, что наводит на мысли.
Произведенные в адмиралы каперанги Григорович, Рейценштейн и Вирен, боевые и задиристые, получив «орлов» на золотые погоны, в одночасье превратились в «мокрых куриц». Первый командовал портом, больших нареканий на него нет, но вот два других показали себя во всей «красе». Рейценштейн после боя в Желтом море бежал на крейсере «Аскольд» в Шанхай, где интернировал отличный крейсер, лучшего «ходока» на эскадре без всякой на то причины. А вот контр-адмирал Вирен — моментально опалило злостью разум от нахлынувших воспоминаний…
Именно вице-адмирал Ф. К. Авелан в течение семи лет перед войной с японцами находился на должности «временно исполняющего обязанности» управляющего Морским министерством. Понимающему бюрократический язык только от этой аббревиатуры «ВРИО» станет ясно, почему со всеми приготовительными мерами так запоздали…
Глава 13
— Что с вами, Зиновий Петрович, у вас лицо исказилось?
— Ничего страшного, Федор Карлович, боли иной раз накатывают, — Рожественский опомнился. Пусть Авелан к нему доброжелателен, по крайней мере, внешне, но напакостить может крепко, сама должность ему это позволяет. Но вроде участливо смотрит, хотя сам управляющий не из категории тех, кто на службе жилы рвет — столичная жизнь расхолаживает изрядно. Какой тут может быть плодотворной деятельность, если полно интриг и «подсиживаний», тут не один «беспокойный» адмирал или каперанг долго не высидит, в Петербурге в цене «бессловесные», таких завсегда начальство любит и ценит, кто преданно в рот венценосным особам заглядывает. Но о том лучше не думать, совсем крамольные мысли в голову полезут.
— Все равно, обязательно врачи должны осмотреть наши, в академии, зайдите обязательно к ним Зиновий Петрович, они вас осмотрят.
— Обязательно заеду к докторам, Федор Карлович, — негромко ответил Рожественский на проявленную заботу, даже наклонил голову.
— Что касается Морского Генерального Штаба, то ваше предложение вполне своевременное. Но сделаем иначе — мы оперативное отделение выведем из ученого отдела контр-адмирала Вирениуса, и дадим полную самостоятельность, согласно вашим предложениям, сформируем, таким образом, еще один отдел. Так будет лучше, вам не кажется? А потом, по мере накопления опыта, и надлежащих установлений, уже будет создан Морской Генеральный Штаб. Но подбор офицеров оставим только за вами, как и штатное расписание — должности выделим, даже сверх росписи, если потребно будет. Вы согласны со мной, Зиновий Петрович?
— Полностью, Федор Карлович, — Рожественский склонил голову, чтобы спрятать довольную улыбку — он добился нужного для себя результата. У начальства ведь просить нужно сверх меры, чтобы получить желаемое, и тот, кто понимает это, никогда не будет в накладе. Тем более, что самый главный отдел ГМШ можно сформировать с «чистого листа», подбирая кадры энергичных штаб-офицеров и задиристых, амбициозных и умных лейтенантов. Причем брать всех со «стороны», так как никогда не стоит, согласно поговорке, наливать «молодое вино в старые меха», дабы избежать неизбежного «прокисания» в столичном «болоте».
Ничего другого в сложившейся ситуации сделать нельзя — бюрократическая система, с ее «протекционизмом» и давно устоявшимися «правилами» закостенела до монументного состояния!
— Как идет переход на Дальний Восток отряда контр-адмирала Небогатова, Зиновий Петрович?
— Броненосцы «Три Святителя» и «Император Николай I» третьего дня вышли из Джибути в сопровождении парохода Доброфлота «Орел». Вспомогательный отряд отстает — «соколы» идут на буксире у транспортов, для сбережения ресурса паровых машин, довольно малого, как выяснилось. Думаю, это впредь нужно учитывать, и малые миноносцы доставлять в разобранном виде, чтобы собирать их на заводах в Порт-Артуре и Владивостоке. В переход могут пойти исключительно «дестройеры» — они имеют большее водоизмещение, и не утонут в первый же шторм.
Рожественский нахмурился — он хорошо знал, сколько проблем доставляют миноносцы с их малой мореходностью. Эти кораблики для действий в прибрежных водах, сопровождать в океане эскадру они просто не могут, к тому же запас угля в ямах недостаточен, а брать в перегруз рискованно. В переход из Черного моря пошли четыре новых миноносца, что осенью ушли с Балтики в Севастополь, недавно построенные на финских верфях «Свирепый», «Строгий», «Сметливый» и «Стремительный». Отряд без затруднений (в виду отсутствия демонтированного вооружения) как прошел в феврале через Босфор и Дарданеллы, так в мае из него вышел, сопровождаемый пароходом Добровольного Флота «Смоленск» и тремя транспортами с грузами и крепостными пушками для гарнизонов Квантуна и Приморья.
Пароходы «Орел» и «Смоленск», способные перевезти батальон пехоты, по приходу на Дальний Восток (где уже находились почти такие же «Лена» и «Ангара») должны были быть с началом войны переоборудованы во вспомогательные крейсера, для чего изначально и приобретались казной. Орудия и боеприпасы перевозились для этого скрытно в трюмах, подкрепления для пушек имелись, заранее поставленные. А сами команды набирались из отставных офицеров флота и уволенных в запас нижних чинов, которые с началом войны подлежали немедленной мобилизации. Ход в девятнадцать узлов с огромной дальностью плавания как нельзя лучше отвечали задачам по нарушению вражеской торговли.
В Средиземном море к уходящему в восточные воды отряду присоединились для сопровождения броненосные канонерские лодки «Храбрый» и «Грозящий», так что вице-адмирал Бирилев остался без крупных кораблей для 'представительства, с одними миноносцами и посыльными судами. Ничего, потом получит с Черного моря одну из канонерок, и какой-нибудь из старых крейсеров, который выйдет из ремонта первым
— Броненосец «Ростислав» пока стоит в Николаеве, Федор Карлович — с него сняли башни среднего калибра для уменьшения перегрузки, на их месте идет установка 152 мм пушек со щитами. Заменена противоминная артиллерия из орудий «гочкиса» на 75 мм пушки Кане. Кроме того, корабль всячески «облегчают» — вы сами знаете, что строительная перегрузка на нем чудовищная, чуть ли не в две тысячи тонн. Вместе с ним готовят к переходу две канонерские лодки — больше вывести ничего нельзя, с Черного моря мы забрали все лучшие корабли. Теперь нужно дожидаться достройки «Потемкина» и обоих бронепалубных крейсеров, а это дело не скорое, на пару лет затянется, особенно достройка «Кагула» и «Очакова».
— Я уже дал указание адмиралу Безобразову внимательно наблюдать за нефтяным питанием котлов — он как раз работает над переводом части новых кораблей на него. Из заказанных у немцев новых минных крейсеров половина будет на смешанном отоплении — другая четверка чисто угольная.
Вот тут Рожественский мог вздохнуть спокойно — сразу две германские верфи взялись очень охотно за постройку восьмерки минных крейсеров, которые могли действительно считаться первыми мореходными эскадренными миноносцами, причем заложенными почти на год раньше. Дело в том, что когда японцы напали (а теперь еще только нападут на Порт-Артур или Дальний), стали собирать крупные добровольные пожертвования на строительство миноносцев для усиления флота.
Отсюда и название этих кораблей — «добровольцы». Строили их на германских верфях, но разбирали и привозили по частям в Ригу, где заново собирали и вооружали, так как Германия официально держала нейтралитет. Это несколько увеличивало сроки введения в строй и требовало дополнительных затрат, а также снижалось качество — ведь сборка велась на отечественных верфях, где мастеровые не имели высокой квалификации. Но сейчас сделали все иначе — заказ провели через Министерство торгового мореплавания и портов, оплатив постройку быстроходных «посыльных судов», «яхт» и «пакетботов» для обеспечения судоходства. Теперь, начнись война, немцы, не моргнув глазом, скажут, да хоть на евангелии поклянутся, что нейтралитет они не нарушали, так как выполняли «невоенный заказ» исключительно для Балтийского моря. И не их проблемы, если русские поставили на построенные по довоенному заказу «мирные суда» вооружение — по три сдвоенных 18-ти дюймовых торпедных аппарата и пару 120 мм пушек с броневыми щитами на баке и юте.
Сам Зиновий Петрович, не мудрствуя лукаво, взял прежнее задание, только ввел коррективы — увеличил водоизмещение до восьмисот тонн, скорость хода до 27 узлов при дальности плавания в две тысячи миль. Зная по опыту войны, что калибр противоминной артиллерии должен быть не меньше четырех дюймов с увесистым фугасным снарядом, прежнее вооружение из двух 75 мм и полудюжины 57 мм орудий было решено заменить на что-то более серьезное калибром в самом начале. В том, что германские верфи легко справятся с заданием, он нисколько не сомневался, зная, что те уже имеют в «загашнике» подобные проекты.
— За турбинами и нефтяным питанием будущее, Федор Карлович, и постройка таких кораблей для нас крайне необходима. По крайней мере, в боевых условиях, на войне, отработаем механизмы, получим должный опыт. А сейчас важно не упустить времени — пока генерал Куропаткин в Японии, а там время на возвращение и переговоры дипломатов, еще раз переговоры, месяцев пять-шесть и пройдет. Мы должны успеть за это время перебросить все броненосцы, которые смогут отправиться в плавание…
Минные крейсера типа «Доброволец», строились для войны с японцами, и там бы, несомненно, проявили себя, но на оную опоздали. А в мировой войне, которую позже нарекут «первой», они уже являлись устаревшими, и не шли ни в какое сравнение с турбинными «новиками»…
Глава 14
— Государь, я исходил из того, чтобы с наибольшей экономией казенных денег, сделать эскадренные качества наших кораблей линии намного лучше, а их способность выстоять в бою против японских броненосных кораблей станет заметно выше. Но первое дело — убрать перегрузку всеми допустимыми мерами, она замедляет ход, снижает остойчивость, ухудшает маневренность. А это очень плохо, государь, и чревато в сражении нехорошими последствиями, вплоть до гибели корабля.
Рожественский говорил четко, выделяя слова, словно стоял на мостике броненосца и докладывал флагману, в роли которого сейчас выступал «самодержец Всероссийский», каким Николай Александрович не являлся — слишком был «стиснут» со всех сторон различными придворными группировками, во главе которых были представители правящей династии. А это означало много, ведь со времен гвардейских мятежей царям было давно известно, что их власть ограничена «удавкой на шее». И последний такой случай, произошедший три четверти века тому назад, ясно показывал, что будет, если…
— Я внимательно прочитал вашу докладную записку, Зиновий Петрович, и одобряю предложенные вами меры. Хотя, не скрою, меня пытались отговаривать, говоря, что вы паникуете напрасно, и таких пожаров, подобных тем, что бушевали на испанских и китайских кораблях, у нас не произойдет. Но я специально посмотрел, что корабли эти были построены по английским, итальянским и германским образцам, а принц Генрих отписал, что на кайзерлихмарине дерева вообще нет как такового на кораблях.
Молодой император (всего то 34 года, в сыновья годится 55-ти летнему адмиралу) отложил в сторону одну из бумаг, а таких на столе было во множестве, и внимательно посмотрев на Рожественского, добавил:
— Меня многие убеждают, что войны с японцами не будет, и потому не следует ассигновать дополнительные средства. Даже если война с Японией и начнется, мы, используя громадное превосходство в людях и кораблях, легко добьемся победы и подпишем мир в Токио. Потому мне интересно узнать ту точку зрения, которой придерживаетесь вы, Зиновий Петрович. Говорите честно — я могу вам доверять, вы уже показали свое рвение и умение, честно служите нам, не жалея сил.
