Зиновий Петрович наклонился над столиком, внимательно посмотрев на своего бывшего начальника, с которым находился пусть не в дружеских, но товарищеских отношениях, к тому же они были погодками.
— Случись скоро война, мы рассчитывать можем только на флот, на армию надежды мало. Огромное расстояние через всю Сибирь, малая пропускная способность Транссиба — одна ветка всего, по расширению работы только сейчас начались, ты представляешь? Считалось, что перевозка грузов должна производиться морским путем, а как она будет возможна, если неприятель занимает срединное положение, одновременно отсекая Квантун и Приморье. Пополнение доставить можно, но дать обеспечение армии и флоту в полном объеме невозможно. Только одно это угрожает нам неизбежным поражением в этой войне, если она начнется в ближайшее время.
Макаров только разглаживал ладонью свою роскошную бороду, однако помалкивал, хитро поглядывая на начальника ГМШ. Своим назначением на должность командующего Квантунской эскадрой он был доволен, да еще бы не радоваться «беспокойному» адмиралу, что всегда рвался в море, а оказался запертым в «маркизовой луже», из которой только взглядом провожал уходящие на Дальний Восток корабли, которые ему пришлось готовить к выходу. А тут момент удачный — благодаря протекции своего бывшего подчиненного оказаться в гуще событий, ведь столицу охватило предчувствие войны. К далеким берегам Квантуна ушел Учебно-артиллерийский отряд контр-адмирала Фелькерзама, который должен был сделать остановку на короткий ремонт в Либаве — три относительно новых башенных броненосца береговой обороны, именовавшихся «адмиралами». Названы они были так в честь флотоводцев Апраксина, Ушакова и Сенявина, а в Средиземном море к ним должен был присоединиться и четвертый «адмирал» — броненосный крейсер, названный в честь Павла Степановича Нахимова. К Суэцкому каналу подойдет из Севастополя броненосец «Ростислав», с которого сняли четыре башни среднего калибра, чем существенно облегчили корабль. Причем оные башни решили поставить на бронированную канонерскую лодку нового типа, взамен «поповок», что приводило к существенной «экономии» — куда без нее прикажите. Догонять отряд должен был и броненосец «Сисой Великий», на котором спешно заканчивали краткосрочный ремонт, с крейсером «Дмитрий Донской» — Балтика окончательно избавлялась от пришедших недавно кораблей, теперь отправлявшихся в обратном направлении.
— Не начнется, Зиновий Петрович, время у нас еще есть. Японцы ведь всерьез наши судорожные метания' не воспринимают. Увело русское Адмиралтейство старые корабли, теперь зачем-то отправляет обратно — и что с того? Просто ума нет — такое бывает, и это правда, к стыду нашему. Три броненосца береговой обороны только втроем один нормальный броненосец представляют — разве это угроза? А вот отправление в к началу осени новых броненосцев с «Баяном» и «Авророй», да еще если с ними перевооруженный на новые пушки «Наварин» выйдет — то тогда вполне напасть могут. Но тут уже поздно будет — я им не дам такой возможности. К тому же учитывай — они свой флот за восемь лет построили, а на дюжину кораблей линии команды быстро не подготовишь, это на два-три года занятие. Хотели бы напасть, уже бы атаковали, а так они Куропаткина к себе с визитом пригласили, потом время нам на раздумья дадут. Нет, раньше ноября, а то и декабря, войну не начнут, а там как бог даст.
— Осталось только надеяться, что ты прав, — вздохнул Рожественский, он то сам хорошо знал, что японцы атаковали Порт-Артур, как только «Ниссин» и «Касуга» оказались вне зоны возможного посягательства русских кораблей. Но что сейчас может начаться, если «Ансальдо» уже объявила, что заканчивает постройку «гарибальдийцев» для русских, с измененной до десяти дюймов артиллерией главного калибра. И при этом русские еще выкупят вместе с боеприпасами полудюжину заготовленных восьмидюймовых пушек. Теперь не до изысков, «Рюрик» ведь срочно перевооружать надобно, раз отечественные заводы быстро выполнить заказ не в состоянии, тут даже царские повеления не помогут, в чем Николай убедился, получив однозначный ответ. Впрочем, нет худа без добра — на месте 203 мм пушек на новых броненосцах в случае безнадежной ситуации установят палубные 152 мм пушки Кане, пусть три всего, но ведь на «Сисое Великом» столько же. Зато перегрузки не будет, и со временем можно будет и восьмидюймовые стволы поставить.
— Петр Алексеевич моряк знающий, я рад, что Безобразов будет Владивостокской эскадрой командовать. И то, что ледокол «Ермак», мое детище, с Фелькерзамом вышел — зато действия эскадры можно будет в любые морозы проводить, лед пробьет, и в море выведет. Вовремя ты сообразил, Зиновий Петрович, что два ледокола гораздо лучше одного, а «Силач» вообще слабоват для своего названия, как раз подходит для Порт-Артура, хотя там крепкий лед только в страшный мороз бывает, раз за полвека.
Рожественский только усмехнулся — кто не знал в Петербурге, как Макарова тянуло на север, там, где морозы и льды. Во Владивостоке навигацию обеспечивали только небольшой ледокол «Надежный», всего в тысячу двести тонн водоизмещения, и три ледокольных буксира, что в сильные морозы недостаточно — ледовое поле порой достигало ширины семи миль, и пробить его зачастую было невозможно. Так что «Ермак», с его почти девятью тысячами тонн водоизмещения, вполне может осваивать восточную Арктику, чем Степан Осипович явно намерен заняться после войны. Действительно, «беспокойный» адмирал, невыносимый в столичной жизни.
— Я тебе вот что скажу, Зиновий Петрович — у нас снаряды скверные. Я десятки раз в бытность главным инспектором морской артиллерии о том генерал-адмиралу докладывал. И в кабинет Авелана как по расписанию ходил — и что? Да хоть бы хны, наши чинуши из-под «шпица» даже не пошевелились. Только бумаги перекладывали, да отписки чинили — то денег нет, то испытания не провели, то оные снаряды пока не востребованы.
Макаров глухо заговорил, постепенно наливаясь яростью. Рожественский машинально затушил окурок, чуть отодвинулся, понимая, что произойдет вскорости. Такое уже раз было, когда они на ледоколе «Ангара» переплывали Байкал, в то время как литерные поезд перевезли следом на пароме. Вот тут Степан Осипович и взорвался, и гнев его объясним — случись что-то нехорошее с паромом, то для воюющей армии наступит катастрофа. Если в навигацию грузы можно перевозить через огромное озеро на небольших пароходах, осуществляя загрузку и выгрузку, что, конечно, само по себе серьезно затянет время, к тому же при серьезном волнении плавание для мелких «посудин» невозможно. А что делать осенью, когда бывают шторма, и в декабре, когда через озеро только ледоколы пройти могут. Так что все надежды только на «Байкал» — ледокол в шесть тысяч тонн водоизмещения способен принимать и перевозить железнодорожный состав из двух дюжин вагонов с паровозом. И этот ледокол единственный, небольшая «Ангара» может перевозить только пассажиров, за два рейса батальон пехоты перебросит на восточный берег. И все — грузовые трюмы требуют долгой разгрузки…
— Все ведь образцы чугунных гранат сделали для пушек Кане, что 75 мм, что 120 мм, и с дымным порохом, и пироксилином. Фугасы ведь для обстрела не только небронированных кораблей нужны, но и для побережья. И шрапнель к гранатам необходима, и дымовые снаряды для пристрелки, и зажигательные. Ведь готовые образцы были сделаны, и стальные, и чугунные — последние вообще производить в любой мастерской можно, и снаряжать в любом флотском арсенале. И только сейчас, и то благодаря тому, что ты их лбом пробивать стал, зашевелились. Семь лет Авелан управляющий — и ведь ничего не сделал, одни отговорки, а великий князь его нерадение покрывает. А время уходит, время — ты когда возвратишься, Зиновий Петрович, не давай им продыха, а то всю войну болванками стрелять будем…
В советское время часто выпускали марки с наиболее известными отечественными кораблями которыми стоило гордится. Таков этот ледокол, детище адмирала С. О. Макарова. Отправили на слом, как и другие, только «Ангару» в Иркутске сохранили…
Глава 17
— Так ведь из Черного моря придут, срок на две недели меньше — всю Европу огибать отряду без надобности. Так что, Евгений Иванович, первое подкрепление скоро прибудет, подождать нужно всего три дня — и оно того стоит. А сколько мне нервов стоило этот переход устроить⁈
Зиновий Петрович искоса посмотрел на наместника — адмирал Алексеев не скрывал радости, получив телеграмму из Циндао о выходе отряда контр-адмирала Небогатова из двух эскадренных броненосцев — «Императора Николая I» и «Три Святителя». Сопровождавшие их большие вспомогательные крейсера, пока являющиеся лайнерами, привезут в Квантун новых поселенцев, в которых так нуждается область — в основном с семьями. Среди них достаточно навербованных для работы в Дальнем и Порт-Артуре мастеровых, несколько инженеров немцев — все, кого успели набрать перед выходом. К удивлению начальника ГМШ Витте проявил удивительную предприимчивость — так как теперь его Дальний становился главной базой флота, то следовало как можно быстрее ввести в строй два спешно строящихся дока. Один из них немного уступал по размерам Владивостокскому, и мог принимать крупные суда, включая броненосцы. Второй поменьше, для «каботажников», но туда могли легко войти небольшие крейсера. Вместе с этим продолжалось довольно энергично строительство портовых мастерских с литейным цехом и чугунно-литейного завода, которые теперь должны быть закончены за полгода — сроки постройки значительно сократили, теперь речь шла о получении множества казенных заказов, сулящих устойчивую прибыль. А дельцы, окружавшие Витте, такого момента не стали упускать.
Сейчас Зиновий Петрович, стоявший рядом с наместником адмиралом Алексеевым, не мог узнать пустоши, которая тут была пять лет тому назад. На берегу большой бухты раскинулся вполне европейский, отнюдь не азиатский город, с двух-трех этажными зданиями и прямыми улицами, с дымящимися трубами предприятий, с линией железной дороги и большим портом, где уже возвышались краны. Да и пароходов хватало — все же расчет был на том, чтобы Дальний заменил китайский Инкоу, расположенный в устье реки, стиснутый мелями, к тому же на зиму замерзающий. Так что Сергей Юльевич хотел перехватить торговлю через этот азиатский город, и соответственно заставить англичан «поделиться» доходами, которые те «снимали» от торговли опиумом — счет шел на несколько миллионов, причем не рублей, фунтов, которые на порядок «тяжелее» золотым содержанием.
— Мне уже телеграфировали, что отряд контр-адмирала Фелькерзама вышел из Балтийского моря, миновав Копенгаген. Теперь только подождать два месяца, для меня «Сисой» важен.
Алексеев улыбнулся, причем хищно — он и раньше не отличался миролюбием, а теперь встав во главе организованно статс-секретарем Безобразовым политической группировки, в которую входил великий князь Александр Михайлович. «Августейший» контр-адмирал сейчас вел в Красном море небольшой отряд из броненосца «Ростислав», которым он командовал раньше, в сопровождение двух канонерских лодок — последнее подкрепление из Черного моря, больше взять оттуда было нечего, кроме обычных пароходов. Зато к отряду присоединился в Суэце тамошний средиземноморский стационар «Адмирал Нахимов», так и не добравшийся до Кронштадта, и после короткого ремонта теперь следовавший обратно на Дальний Восток.
История начала изменяться, и Зиновий Петрович прекрасно понимал, что именно он приложил к этому обстоятельству «руку». «Царственный бастард» стал наместником на два месяца раньше — теперь он вроде генерал-губернатора с неограниченными полномочиями и командующий войсками Приамурского военного округа. Причем власть его существенно расширена и распространена на Забайкалье, откуда начинается КВЖД с ее обширной «зоной отчуждения». А с началом войны Евгений Иванович автоматически становится главнокомандующим сухопутными и морскими силами российской империи на Дальнем Востоке, первый после императора на здешнем театре, с фактически неограниченными полномочиями «полудержавного властелина», как сказал бы один известный русский поэт.
Военный министр в Страну Восходящего Солнца отправился чуточку позднее, и этого времени хватило, чтобы «заварить кашу». И если Куропаткин не дурак, а он отнюдь неглупый человек, то среди недостатков японской армии не станет указывать на отсутствие должного религиозного рвения и отсутствия полевых «часовен», а увидит совсем иное, благо морской агент капитан 1 ранга Русин знает что показать генералу, чтобы его до «печенок» пробрало. Особенно когда подсчитает, что на каждую дивизию (а их тринадцать, включая гвардейскую), японцы имеют по запасной бригаде, которую ведь тоже можно в дивизию развернуть, проведя мобилизацию. А это двойной перевес в силах, как не крути, хотя ситуация потихоньку исправляется в лучшую для русских сторону.
Но все равно — нужно ждать возвращения Алексея Николаевича, чтобы уже на совещании в Дальнем решать, что следует делать дальше. Главное, он должен осознать, что война неизбежна!
— Да, прибытие «Ростислава», а затем «Сисоя» позволит изменить ситуацию в нашу пользу, Евгений Иванович. Все же в Дальнем будет сосредоточено шесть броненосцев с двенадцатидюймовыми пушками, и еще столько же с десятидюймовыми орудиями, но три из них имеют малую ценность. К сожалению, но корабль ограниченного водоизмещения имеет ограниченные боевые возможности, а броненосцы береговой обороны именно таковы. Как и «Николай», который до получения германских орудий не более чем сомнительное пополнение, который ставить в боевую линию нельзя. Если только не сделать это специально, чтобы вражеские корабли отвлекли на него внимание и не стали стрелять по более ценным броненосцам.
Прозвучало несколько цинично, но таковы жестокие реалии войны, в которой порой требуется в первую очередь жертвовать тем, что менее важно для дела. Это понимал и адмирал Алексеев — для новоявленного наместника был ценен сам по себе каждый вымпел, чего он не скрывал.
— Нужны пушки и снаряды, Зиновий Петрович, тогда иной разговор с японцами пойдет. Бог мой — вот уже три года пишу в Петербург, прошу и требую, как об стену горох. Наоборот — корабли увели зачем-то, а теперь возвращают обратно. Витте пройдоха, замутил все дело, а нам тут расхлебывай. А теперь отступать никак нельзя, здесь только силу понимают. Если уж заняли Маньчжурию, то удерживать за собой ее надобно, и плевать на обещания Ламсдорфа — какое уж тут очищение. Стоит только войска отвести в Сибирь, как тут такое начнется, хоть святых выноси!
— Без Кореи Маньчжурию не удержим, и делить ее с японцами не стоит — взять под протекторат необходимо, благо король в нашем посольстве несколько лет сидел. Вопрос стоит только так, и не иначе. Владимир Николаевич опытный дипломат, только «умиротворять» самураев нельзя — они давно к войне с нами готовятся. Обманывать можем, чтобы войну оттянуть, но только до того момента, как «Цесаревич», «Ослябя» и «Наварин» на якоря тут встанут. И из Италии успеть купленные броненосцы увести, чтобы не интернировали — как раз под Рождество будет, не наше, их. Тогда, если японцы начнут войну, уже не страшно. Но чем позже, тем лучше — нам нужно воспользоваться моментом и правильно обойтись с представленным временем. А воевать оптимально в пятом году, когда и броненосцы достроим, и тоннели по железной дороге вокруг Байкала.
— Хм, приятно с вами иметь дело, Зиновий Петрович, — Алексеев посмотрел на него странным взглядом, оценивающим что ли, словно приобретя в нем единомышленника. Впрочем, так оно и было — Рожественский прекрасно понимал, что дело зашло слишком далеко, и придется воевать. А раз так, то нужно выбрать наиболее подходящий момент.
— Вот только самураи это тоже прекрасно понимают, и не дадут нам срока до пятого года. Хорошо бы вытянуть полгода — но вряд ли произойдет, не дадут нам итальянские крейсера получить. Да и заказы на пушки…
— С последним вряд ли — тут посредником германцы выступают, принц Генрих услугу оказал нам. Орудия заказали — восьмидюймовые американцы продадут, их взяли на здешние броненосцы, что башен лишаться — три «полтавы» и «Ростислав». Закажем сразу два десятка, переговоры уже ведутся. Еще немцы продадут свои 21 см пушки, и переговоры с французами идут на счет их стволов на 194 мм. Закупки будут вместе с двойным боекомплектом, благо здесь«экономия» изрядная случилась.
Рожественский кивнул в сторону перешейка у Циньчжоу, где сейчас лихорадочно шли работы по возведению укреплений. Дальний тоже должен был прикрыт береговыми батареями со стороны моря.
Алексеев все правильно понял, нахмурился, и в сердцах выругался:
— С самого начала надо было Талиенвань занимать, а так прорву денег извели, Порт-Артур укрепляя. Хорошо, что вовремя опомнились…
Не такой стала война, которая виделась тем, кто ее так хотел — «маленькую и победоносную»…
Глава 18
— Коварные твари! Я за ними внимательно наблюдал всю поездку, они кланяются и улыбаются, вот только глаза полные ненависти. Не скрою — самураи страшнее басурман, с которыми приходилось сражаться в туркестанских походах под началом незабвенного Михаила Дмитриевича. Там была звериная ярость, азиатское бешенство — но тут свирепая расчетливость при должной европейской выучке. И к нему прекрасное вооружение, ничем не хуже нашего, а в кое-чем лучше, тут вы правы Зиновий Петрович. Мы сильно недооценили нашего противника, господа, и у нас остается мало времени, чтобы достойно его встретить во всеоружии, спокойно и с христианским долгом верноподданного в сердце. Надо им показать, что мы не трусливые и подлые гэдзинны, какими нас мнят эти свирепые макаки!
Такой столь обличительной яростной речи от побагровевшего генерала Куропаткина никто не ожидал — глаза военного министра гневно блестели. А Зиновию Петровичу стало ясно, что в своем визите в Страну Восходящего Солнца Алексей Николаевич посмотрел несколько иначе на будущего противника, и теперь преисполнился совсем иными взглядами, чем те, которых он придерживался раньше. Видимо, капитан 1 ранга Русин познакомил его совсем с другой Японией, которую европейцы не замечали — милитаризированной, уверенной в своем расовом превосходстве, с мощными общественными движениями, требующими от правительства военного реванша в противостоянии с «северным соседом». На это обычно дипломаты и сановники не обращали внимания, но отнюдь не офицеры, которые прекрасно понимали что такое воинственность и желание воевать, то что называют духом армии и флота, готовности пожертвовать собственной жизнью ради общей победы. Потому он и отправил в Токио шифрованное послание, успев еще до приезда туда Куропаткина, с приказом морскому агенту показать именно такую Японию. А тому, как и коллеге, генерал-майору Вогаку удалось этого добиться, судя по закипающему, что чайник на раскаленной плите, Куропаткину. И то во благо, потому что разговор предстоит серьезный.
В кабинете, за толстой дубовой дверью, за покрытым зеленым сукном столом, сейчас оказались три человека, с императорскими вензелями на погонах. И других таких не имелось на всем Дальнем Востоке — двое в черных морских мундирах, а один в армейском кителе, с «похода», так сказать, прибывший, побывавший на «землях неприятельских». Только Зиновий Петрович был на два чина ниже, но зато по нынешним временам персона — начальник ГМШ, должность немалая, одного ранга с генералом Сахаровым, что на место Куропаткина сам метит, и также доклады императору делает, помимо присутствия военного министра, что немалые привилегии дает. И точно такой же преференцией и сам Зиновий Петрович теперь пользовался, и для всех сановников это стало знаковым явлением — такие вещи всеми сразу отмечались, и выводы делались мгновенно. Доверие молодого императора Николая Александровича многого стоило в негласной придворной «табели».
— С прибытием в столицу я отдам приказ начать пробную перевозку двух бригад из 10-го и 17-го армейских корпусов, которые предназначены для действий на здешнем театре, в случае войны с Японией. Необходимо убедится в пропускной способности Транссиба в случае массовой перевозки войск. Думаю, следует подготовить проведение мобилизации в Сибирском и Казанском военных округах — противник может выставить гораздо более многочисленную армию, чем мы рассчитывали. Впрочем, японцы этого не скрывали, пытаясь меня запугать!
— Сколько первоочередных войск они могут выставить сразу, и сколько по окончании мобилизации?
Наместник наклонился над столом, пододвинув к себе листы бумаги и взяв в руки карандаш. Рожественский хотя и полагался на память, но за три месяца пребывания в должности начальника ГМШ уже привык все записывать, и сейчас добровольно принял на себя обязанности секретаря.
