Сказал и усмехнулся, прекрасно понимая, что сейчас царь его не отпустит — помнил крайний разговор с самодержцем. Витте ведь не одинок, он пешка, за спиной которой стоят более значимые фигуры, до которых просто не дотянешься. Хотя собирать информацию нужно, благо государь на то дал свое прямое повеление, и отделения соответствующие в ГМШ имеются, и подбор кадров сделан. Таких офицеров на флоте хватает, есть и те, кто на испано-американской войне побывал, и от кастильской короны орденами пожалован. Да и внутри уже есть, кому тайными делами заняться — и служить на совесть будут, понимают уже, что казнокрады запросто шпионами оказаться могут, что за франки и фунты некие просьбы выполнять будут. И надзор над командами и флотскими экипажами неусыпно вести нужно, потребуется, так политическими учениями займутся — хотя не дело для контрразведки, но обстоятельства того уже настоятельно требуют.
— Надеюсь, Добротворский доведет свой отряд — это все, что у нас есть готовое, и отправить больше нечего…
Рожественский тяжело вздохнул, судорожно всхлипнул — он помнил все, и особенно опустевшие энергией глаза царя, когда вернулся после Цусимы. Какое-то отчаяние, внутренняя надломленность, какая бывает у человека, когда все его дела и мечты рассыпаются в прах прямо на глазах, и ничего нельзя сделать, всюду ты видишь предательство и никчемность окружающих тебя людишек, не способных отвечать делом за свои слова. Именно вспоминая этот взгляд, который он пережил, Зиновий Петрович не хотел увидеть снова, и все эти девять месяцев надрывался на службе, позабыв про отдых, не жалея ни сил, ни нервов. И его все это время ненавидели, желали всяческого несчастья — многим мерзавцам и трусам он сломал карьеру, прекрасно зная, кто и как проявили себя на войне задолго до ее начала. И сейчас бросил взгляд на высочайший приказ, лежащий на столе.
— Сломался Авелан, сам подал прошение об отставке. А я не управляющий как он, и генерал-адмирал надо мной отныне не начальник — морской министр, и без всякого «исполняющего обязанности».
Смех, больше похожий на вороний клекот раздался в кабинете — Зиновий Петрович усмехнулся, злость его распирала. Теперь нужно было расчищать Адмиралтейство как «авгиевы конюшни», слишком много там скопилось никчемных бездарностей, слишком много о себе возомнивших.
— Побеждать в войне надобно, любой ценой побеждать, даже если половину броненосцев потеряем. Да хоть все — на Балтике еще одна эскадра строится, да и кайзер предложил свои недостроенные крейсера выкупить, пока над ними флаг не подняли, и нейтралитет не объявили. А то англичане на всех давят, и уже требуют…
Адмирал замолчал, вытер платком вспотевшее лицо, и принялся рассматривать бумаги — теперь времени на отдых совсем не осталось, бывший «управляющий» запустил дела, и нужно исправлять ситуацию к лучшему…
Броненосцы «Андрей Первозванный» и «Император Павел I» были построены через шесть лет после Цусимы, на которой должны были присутствовать, но после нее оказались совершенно бесполезными. Пример поразительной недальновидности и русского головотяпства со времен Ляпкина-Тяпкина — чудовищно медленно строить пять лет бесполезный броненосец, истратить многие миллионы, когда перед глазами все это время совершенно иные корабли — в мире приступили к строительству дредноутов…
Глава 44
— Надеюсь, Петр Алексеевич теперь не упустит «Токиву», как в прошлый раз. Молодцы, любо-дорого посмотреть — горит то как, горит!
Казематная броня в шесть дюймов оказалась неспособной противостоять десятидюймовым орудиям, что с дистанции двадцати кабельтовых начали ее пробивать. А вот увеличить расстояние для японцев было уже невозможно — подоспевшие «Аскольд» и «Варяг» тоже вмешались в сражение, обрушив на вражеские броненосные крейсера град 152 мм снарядов, причем зайдя с кормового траверза. Пусть против брони они бесполезны, но так на любом даже самом хорошо защищенном крейсере есть «Ахиллесова пята», а таковой на быстроходных японских броненосцах являлись трубы и воздухозаборники в котельные отделения. А если разрушить, а лучше снести оные, то корабли значительно снизят ход, и настолько, что поспешающие сейчас броненосцы Чухнина по сравнению с ними станут «призовыми рысаками». Но «Токиве» случилось самое неприятное — стоящие друг на друге два каземата превратились в бушующее жерло вулкана. Заранее сложенные у пушек боеприпасы детонировали от разрыва десятидюймового снаряда, пробившего защиту — удивительное зрелище летящих во все стороны обломков в языках алого пламени и густых клубах черного дыма. Все ждали взрыва погребов, но последнего не произошло. Впрочем, когда дым развеялся, стало понятно, что вражеский броненосец не жилец — в борту чудовищный пролом, который захлестывало море, ход резко снизился, а на семи-восьми узлах противник теперь далеко не уйдет. Вдали уже виднелись дымы подходящих русских броненосцев, так что скоро будет семнадцать вымпелов против девяти, и это не считая больших бронепалубных крейсеров, что сейчас «охаживали» из всех стволов самураев. Так что план на бой полностью удался.
— «Фудзи» лишился трубы, крен на борт, кормовая башня не стреляет. Растет дифферент на корму — видимо там пробоина. Оконечности ведь не защищены, а по нему бьют кроме главного калибра семь восьмидюймовых пушек. Вот и нанесли повреждения, — Молас записал что-то в блокнот карандашом, и после паузы подытожил:
— А ведь Того уже все понял, раз к берегу пошел — возможно там выставили мины, и поставили пару береговых батарей — острова ведь пролив перегораживают. Нам близко подходить нельзя — камни опасны, а если заграждение поставлено, то они просто уйдут в проход по фарватеру.
— Будем сражаться, Михаил Павлович — нельзя его упускать, а нанести ущерб в кораблях линии, его ведь не восполнить. «Фудзи» и «Токиву» добьет Григорий Павлович… Хм, как интересно — теперь и «Адзуму» вышибли.
Степан Осипович не скрывал искреннего удивления, хотя в рубке царило безудержное ликование. Все же вдвоем «Ослябя» и «Победа» имели почти вчетверо больший вес залпа, причем крупнокалиберных орудий, противостоять которым гарвеевская броня не смогла. Снарядов уже было выпущено многовато, и количество неизбежно переросло в качество — «француженка» уже лишилась одной трубы, обе орудийные башни прекратили стрельбу, крейсер оседал на нос, скорость его снизилась до совершенно неприемлемых девяти узлов. А броненосцы Чухнина неумолимо накатывали — уже различалась «табуретка» дымовых труб флагманского «Наварина», за которым следовал «Ростислав» а замыкающим шел «Сисой Великий». От них на двадцать кабельтов отставали «Георгий Победоносец» и «Двенадцать апостолов». Так что «подранками» будет кому заняться, нужно преследовать уходящие отряды Того и Камимуры всеми силами, благо теперь в них чуть ли не двойной перевес — дюжина против семи.
— Все снаряды истратим — эти броненосцы не «Фудзи», у них броня по всей ватерлинии, в цитадели девять дюймов. Наши пушки не пробивают, а сблизиться они не дадут — максимальный ход машины выдали, мы отстаем.
— Вижу, — досадливо пробормотал Степан Осипович, — Зиновий прав — нужно увеличивать калибр, хотя бы до прежних британских или американских пушек, но со скорострельностью нынешних, со стволами в 45 или даже 50 калибров, тогда плиты в девять дюймов не защита.
— Да, тринадцати дюймовые пушки проломят броню, но лучше 343 мм — у тех снаряд вдвое тяжелее, чем наш нынешний. Да и дистанция боя неизбежно расти будет, а на ней шестидюймовые пушки бесполезны.
— От восьми дюймов тоже проку мало, они хороши, если брони нет, или тонкие, в два-три дюйма, плиты. Так что нужны исключительно большие пушки, восемь как на «Гангуте», вместо нынешних четырех. И калибром не 305 мм, а хотя бы 330 мм, а лучше вообще 356 мм. Да, именно так — четырнадцать дюймов любую броню пробьют.
— Это не скоро будет, Обуховскому заводу надо двенадцатидюймовых орудий выпустить больше — не хватает ведь. Но заняться более мощными пушками стоит озадачиться уже сейчас — лет за пять образец изготовят.
— Зиновий Петрович добьется — он как морским министром стал, то энергии хоть отбавляй, да и поддержка самого царя многого стоит. Лучшего генерал-адмирала нам просто не найти — реформатор!
Последнее было сказано без всякой насмешки, совершенно серьезно. Теперь, под грохот орудий, можно было отдать Рожественскому должное — за девять месяцев нахождения на посту начальника ГМШ он подготовил флот к войне, ухитрившись перебросить почти все русские броненосцы на Дальний Восток, на Балтике и Черном море остались только строящиеся корабли, или совсем откровенная рухлядь, которую на слом давно отдавать нужно. К тому Зиновием сделан огромный задел на будущее — заложены самые мощные в мире броненосцы, которые действительно можно именовать линкорами, по сравнению с ними даже строящиеся британские «кинги» станут «мальчиками для битья» — скорость на полтора узла больше позволит их догнать, а вдвое большее число орудий главного калибра буквально растерзать залпами. А через несколько месяц в Германии заложат новый броненосный крейсер водоизмещением в 15 тысяч тонн, и скоростью в 24–25 узлов, как у «Новика», и с вооружением из восьми десятидюймовых пушек. Вот для этого корабля любые «асамоиды» будут на «один клык»…
— Броненосцы Григория Павловича вступили в бой, Степан Осипович, — от мыслей отвлек Молас, и Макаров опомнился. Посмотрел в бинокль — четыре броненосца Того уходили, вперед вырвались три уцелевших крейсера Камимуры. Русские отряды как бы объединились для преследования, тоже идя на максимальном ходу — «Ретвизан», за ним «Цесаревич», и замыкающими все три «инока». «Громобой», «Россия» и «Баян» перестреливались с малыми броненосцами Камимуры, благо теперь по составу вооружения им не уступали, как и по скорости, а по мореходности превосходили. А вот «Император Николай» и «Три святителя» изрядно отставали, за ними следовали броненосцы Фелькерзама. Впрочем, противник для последних нашелся — пытавшаяся уйти «Адзума», которую тут же принялись «охаживать» полновесными бортовыми залпами, потихоньку сходясь на близкую дистанцию. А вот быстроходные крейсера зарубежной постройки стали гоняться за вражескими миноносцами и малыми крейсерами, у которых надежда была только на спасение в бегстве. Вот только немногим это удастся сделать — все те из них, кто сейчас в проливе находится, к вечеру будут безжалостно истреблены, ведь многие уступают в скорости, а тот же «Новик» вообще способен выдать 25 узлов, и при небольшом волнении легко догнать любой дестройер.
— Принято сообщение от адмирала Скрыдлова по беспроволочному телеграфу. В Мозампо «Чесма» и «Нахимов» потопили старый китайский броненосец, а сейчас «адмиралы» и «князья» топят или захватывают японские транспорты в Фузане. Затем будет высажен десант под прикрытием огня канонерских лодок. Так что важные для нас порты захвачены!
— Отлично, будет, где ночью встать на якорь, а в дозоры отправим канонерки с миноносцами. Все, господа — это победа, причем не сейчас, это и так понятно, а в войне. Всего за полтора месяца мы ее добились. С половиной оставшегося флота японцы ни на море воевать не смогут, ни высадится в Корее. А те дивизии, что там есть, наши войска за месячишко раздавят. Если не сдадутся вовремя — корейцы их просто вырежут. Так что для нашей армии противника просто не найдется, и потихоньку высадим десанты на острова Цусимы — нужно их занять, а гарнизоны истребить. Чтобы в будущем пролив этот на вечные времена за собой оставить. Хорошая здесь победа одержана, вполне убедительная, и теперь нужно ее плодами воспользоваться.
— Тихоходные броненосцы можно теперь в Мокпхо, Мозампо и Фузане держать, с новыми кораблями начать против вражеского побережья действовать. Опять же необходимо успеть на Формозе десант высадить, чтобы до заключения мира местное население к присяге подвести.
— Вы правы, Михаил Павлович — война еще не окончена. Плодами Цусимской победы, что сегодня одержана, нужно успеть воспользоваться…
Была в японском флоте и своя «черная пятница»…
Либава 12 июля 1908 года
— Водоизмещение германских кораблей уже говорит о том, что воевать они готовятся с Англией, а отнюдь не с нами, Степан Осипович. А это характерный признак, о многом говорит. Посмотрите на их новые линкоры — расположение башен по нашей линейно-возвышенной схеме, от установки орудий по бортам они отказались, Тирпицу хватило моих доводов.
Зиновий Петрович пристально рассматривал прибывшие к Либаве новейшие германские «дойчланды», которые впечатляли. Водоизмещение линкоров порядка восемнадцати тысяч тонн, чуть больше, чем на русских «гангутах». Однако по стоящим рядом кораблям этого не видно, зато орудийные башни с 305 мм пушками смотрятся куда солиднее, чем германские с 28 см орудиями. Зато у немцев стволы новой выделки, в 45 калибров, с большой дальностью стрельбы. И при этом немцы уже приняли на вооружение новых 30,5 см пушек в пятьдесят калибров, что превосходят британские орудия в 45 калибров. Ничего страшного — следующая пара русских балтийских линкоров, которые вступят в строй через два года, получит новые двенадцатидюймовые пушки в 52 калибра. На их основе уже идет изготовление первых образцов 356 мм орудий с такой же длиной ствола. Вот те будут поставлены на быстроходные линкоры более крупного водоизмещения, с мощными турбинами, производство которых пока налаживается с невероятными трудностями, причем при помощи тех же немцев.
Рожественский задумчиво посмотрел на «Георгия Победоносца», новейший броненосный крейсер германской постройки, который еще года не отходил под русским флагом — немцы построили его всего за три с половиной года. Имя он получил в честь погибшего броненосца, который был торпедирован японскими миноносцами в новогоднюю ночь пятого года. И такое бывает — война чревата потерями, и три броненосца с крейсером погибли. Один подорвался на минах, два погубили японские торпеды, а крейсер распорол себе днище, и был добит тайфуном. Хорошо, что все корабли старой постройки, все равно после войны пришлось бы списывать, а так хоть послужили и своей гибелью спасли более новые корабли. Послужили своеобразным «расходным материалом войны», как миноносцы или канонерские лодки, потерю которых Рожественский воспринимал как должное — неизбежные жертвы, без которых не обойтись, главное спасти команды, ведь обученные сверхсрочнослужащие унтер-офицеры, и особенно офицеры с кондукторами действительно являются «золотым фондом» флота, а отнюдь не корабли, что выполняют функции инструмента, пусть и дорогого.
Корабль вышел хорошим, и сойдись он в бою с любым новейшим британским крейсером типа «Минотавр», что в апреле этого года вошли в состав Ройял Нэви, то англичанину придется туго. Русский корабль на полторы тысячи тонн крупнее, паровые машины мощнее на четверть, скорость без малого 25 узлов, на пару больше. Поясная броня не шесть дюймов, а семь с половиной. Но главное отличие в артиллерии — на «Минотавре» орудий больше, 14 серьезных стволов — четыре 234 мм в башнях по носу и корме, и по пять 190 мм орудий по бортам на верхней палубе в башнях, с общим весом залпа 1,2 тонны. На «Георгии Победоносце» всего восемь в двух орудийных башнях, но новых германских 24 см, в 45 калибров, заказанных для новейших крейсеров «Шарнхорст» и «Гнейзенау», что являлись практически близнецами русского корабля. И эти орудия давали в залпе 1,8 тонны, в полтора раза больше, чем у «британца», причем со скорострельностью пять выстрелов в две минуты. На это англичане ответили своими «улучшенными» броненосными крейсерами типа «Инвинсибл», которые начали вступать в строй этим летом, с восемью 305 мм пушками. Однако в бортовом залпе могут стрелять только шесть, да и броня всего в шесть дюймов, судя по донесениям разведки, которым удалось измерить толщину плит из заводского заказа. А это означало только одно — этот пояс будет пробиваться 229 кг снарядами, в то время как английские 386 кг снаряды пробьют более толстые плиты русских и германских кораблей только с тридцати кабельтовых в худшем случае. Да и вес залпа больше только на полтонны, зато броня башен всего семь дюймов, вполне по германским «клыкам». А если корабль уязвим в защите, то превосходство в весе залпа нивелируется. Зато на «инвинсиблах» за счет установки турбин скорость на узел-полтора больше, но это не смертельно, бой все равно пойдет на равных…
— Зиновий Петрович, ты о чем размышляешь?
Голос Степана Осиповича выдернул морского министра из одолевавших его мыслей. Рожественский усмехнулся:
— «Помни войну» — ведь ты так однажды сказал. А наш враг не Германия, особенно после того как в Бьерке соглашение с кайзером подписали. Добить японцев нам «владычица морей» не дала, привела десяток броненосцев. Рюкю, Формоза и Цусима за японцами остались, нам только Курилы отдали, как кость бросили. Ну и признали приоритет в Корее и Маньчжурии, но не больше того. Хорошо, что мобилизацию проводить не стали, одним флотом справились. Но учти — случись какая заварушка в Китае, а там все бродит, и начнись революция, тогда придется над всей Монголией и Маньчжурией протекторат устанавливать, найдем хана из чингизидов, нового маньчжурского короля — этого вполне достаточно. Старых пушек и берданок хватит, чтобы не одну туземную армию вооружить, а они с японцами или китайцами охотно воевать будут. Да и кораблей мы корейцам немало передали, считай все броненосцы береговой обороны и старые канонерские лодки с миноносцами. Но сражаться нам с Ройял Нэви придется — англичане не смирятся с тем, что мы приобрел, и расселение наших казаков и крестьян Лондону сильно не нравится, как и Парижу, кстати. На французов плевать — раз заключили с англичанами «сердечное согласие», так пусть сами выпутываются. Нам воевать за их интересы не с руки, а долги вернем… может быть…
Рожественский не договорил — он не знал суть секретных военных статей англо-французского договора, зато был осведомлен о русско-германских обязательствах в случае войны с Британской империей. В случае победы кто же будет побежденным долги возвращать, наоборот, репарации требуют. С Веной, правда, переговоры пошли трудно, но кайзер Вильгельм посредником выступил, вроде дипломаты утрясли разногласию, а Боснию вульгарно поделили, отдав часть земель сербам под русские гарантии.
— Понятно, — усмехнулся адмирал Макаров, как член Государственного совета обороны, прекрасно знавший изнанку. И сказал о наболевшем:
