Степан Осипович полностью убедился в истинности доводов Рожественского, когда тот настаивал на необходимости иметь значительный численный перевес над противником. В этом случае можно было спокойно выводить из боевой линии свои поврежденные корабли, давать им время на тушение пожаров в спокойной обстановке, как случилось с «Сисоем». И завязав бой одной частью сил, нанести до подхода подкрепления врагу ущерб, всячески «сбивая» тому эскадренный ход, который, как морякам известно, диктуется самым тихоходным кораблем. И вышибать у противника корабль за кораблем, обязательно начав с самых слабейших, которые требуют меньше попаданий, и хуже всего защищены.
— Противник увеличил ход до четырнадцати узлов!
Доклад последовал незамедлительно, видимо, вражеский командующий решил пожертвовать частью, но спасти целое. И благодаря кочегарам, которые, надрываясь до смерти, бросали кардиф лопатами в жутком пекле, рванулся из последних сил, густо дымя корабельными трубами. Заметно прибавили скорости крейсера Камимуры, резко уйдя в сторону и выходя из обстрела отряда Небогатова.
— Мы не должны отпускать Того, но корабли Фелькерзама скоро сдадут — держать четырнадцать узлов смогут только полчаса, не больше, — Макаров задумался, оценивая ситуацию. А она ему не понравилась — Степан Осипович не понимал маневра неприятеля, именно маневра, потому что происходящее нисколько не походило на паническое бегство.
— Я думаю, Камимура хочет вернуться обратно и прикрыть «Ясиму» от «Сисоя» и атаки наших миноносцев. Да и «Асама» под огнем «рюриковичей» сильно сдала — едва отбивается, Рейценштейн на нее наседает. И еще может добить «Рюрика», тот управляется машинами, а прикрыть могут только крейсера Иессена — «богини» боя с Камимурой не выдержат.
— Хорошо, — кивнул в ответ Степан Осипович. — Продолжаем в прежнем порядке — мы преследуем Того, а Безобразов пусть погоняет Камимуру, у него броненосцы чуть побыстрее наших, сильно не отстанут от неприятеля. «Сисой» прикроет «Рюрика». Мы на «Ретвизане» с «Цесаревичем» выходим в голову колонны, «святители» ее замыкают, сдали в ходе и шестнадцать узлов не удержат. Поднимите сигналы к выполнению! И дать полный ход!
Щенснович держал свой корабль почти в идеальном состоянии — броненосец через четверть часа уже шел на семнадцати узлах, обгоняя корабли Фелькерзама с подветренной стороны, чтобы не мешать их стрельбе. На короткое время два лучших броненосца русской эскадры «выпали из боя», но когда вышли вперед, сразу начали пристрелку по «Микасе», что медленно уводила свою эскадру на юг. А вот отставший «Ясима» попал в скверную ситуацию — по нему уже бил полными залпами подошедший «Сисой Великий», и на волнах были заметны маленькие силуэты миноносцев — атаковать русским «дестройерам» японцы явно старались помешать.
Вдали, еде видимые даже в мощную оптику бинокля, сражались крейсера, и там японцев явно одолевали — сообщения по беспроволочному телеграфу поступали бесперебойно. «Асама» была сильно повреждена, однако «Токива» поддерживала ее, и вместе они отбивались он наседавших русских крейсеров. И теперь все могло решиться в одночасье — к месту боя шел Камимура с четверкой «асамоидов», но вражескую эскадру догонял отряд вице-адмирала Безобразова — «Император Николай I» со всеми тремя «пересветами». А продолжение баталии с ними не сулило японцам ничего хорошего, все же пушки главного калибра в десять дюймов, снаряд вдвое тяжелее, и попадания чреваты тяжелыми повреждениями…
— «Ясима» торпедирована! Броненосец тонет!
От доклада флаг-офицера командующий флотом испытал неимоверное облегчение — теперь у японцев не шесть, а всего пять первоклассных броненосцев, а они из разряда тех кораблей, которые заставили себя уважать. И сейчас Степан Осипович стал понимать, что остановить Того, выбить хотя бы еще один броненосец вряд ли удастся — отряд Фелькерзама начал отставать. И тут его огорошили слова командира «Ретвизана»:
— В погребах осталось полтора десятка снарядов на каждый ствол, ваше превосходительство. А там только сегментными стрелять по противнику.
— У японцев не больше нашего осталось, к тому же они вчера обстреливали Дальний и Порт-Артур. Стреляют редко уже…
— Степан Осипович, вдвоем с «Цесаревичем» мы ничего противнику сделать не сможем — отряд Фелькерзама отстал, его броненосцы никак не могут дать больше четырнадцати узлов, но и то скоро сбросят ход до тринадцати — вмешался Молас, и негромко добавил:
— Преследование не дает результата, броненосцы слишком хорошо защищены, чтобы мы могли потопить их одной артиллерией. «Ясиму» торпедами топили — «Сисой» ничего сделать не мог. А тут их пятеро, а у нас всего два быстроходных броненосца с двенадцатидюймовыми пушками, других просто нет. А японцев даже «пересветы» уже не догонят.
Хотелось выругаться, зарычать, но командующий понимал, что «зарываться» не стоит — первоклассных броненосцев у него только два, и потеря одного из них будет крайне неприятна. С трудом обуздав бушевавшие эмоции, он сквозь зубы буквально выдавил из себя:
— Возвращаемся обратно, Михаил Павлович, прекращаем преследование. Может, кого из крейсеров Камимуры перехватим, а нет, так нет…
— Только сейчас сообщили ваше превосходительство — японцы сняли экипаж «Асамы», корабль потерял ход, накренился. И добили торпедами!
— Хоть так-то, два лучше одного, а у нас потерь нет. Подойдут броненосцы Чухнина и будет двойное превосходство. Вот только им воспользоваться нужно, мне сегодня не удалось…
Русские броненосцы в Цусимском бою — пожары на них шли беспрерывно…
Глава 39
— Ваше императорское величество, победа действительно одержана более чем убедительная. Потому флоту следует как можно быстрее воспользоваться ее плодами, и сорвать высадку неприятеля в корейских портах Мозампо и Фузан. Там успела высадиться всего одна усиленная дивизия неприятеля, пусть даже две, но не скажу, что это плохо. Сладить с ними войска 3-го сибирского корпуса вполне смогут, к тому же в Чемульпо высажена еще 5-я стрелковая дивизия, доставленная транспортами прибывшей эскадры вице-адмирала Чухнина. Но сие совершенно не означает, что нам нельзя перенести действия на территорию противника, и не захватить силой оружия острова, и наиболее выгодные для нас стоянки.
— Высадка в Японии сейчас? Зиновий Петрович, но ведь острова битком набиты отмобилизованными дивизиями, которые сбросят наш десант в море. Слишком велико у них превосходство в силах!
— Я не говорил о высадке на собственно японские острова, это совершенно незачем — победа в войне должна быть достигнута малой кровью, нужно беречь матроса и солдата, что еще верно послужат вашему императорскому величество. Просто следует как можно скорее воплотить в жизнь гениальную идею вице-адмирала Чухнина.
— Вы имеете в виду захват Формозы, Зиновий Петрович?
— Государь, вы абсолютно правы, но не сразу, а постепенно, и причем никто не обвинит нас в экспансионизме. Вначале следует взять под контроль цепочку островов Рюкю, которые были насильственно присоединены к Японии совсем недавно, и вернуть на трон королевскую династию, которая будет признательна вашему императорскому величеству. Реставрация лояльной монархии, на островах которой наш флот получит передовые базы, полностью запирающие подходы к островам Страны Восходящего Солнца.
— Хм, это совершенно иное дело — нужно ограничить аппетиты самураев, я вас понимаю. Они хотели с нами войны, так пусть потерпят значительный ущерб от оной — так будет вполне справедливо!
— Государь, нужно обессилить Японию, она и так опутана займами и кредитами. И нам следует сделать, чтобы после войны эта страна жила, как поговорка гласит — «в долгах, как в шелках». А для начала полностью нарушить ее торговлю, установив морскую блокаду ее портов нашими вспомогательными крейсерами. Таких у нас на Дальнем Востоке шесть, еще имеются быстроходные транспорты «Монголия» и «Маньчжурия» меньшего водоизмещения, но скоростью в семнадцать узлов. Командующим дивизией можно назначить контр-адмирала великого князя Александра Михайловича — он как никто лучше подходит для этой должности.
Рожественский «забросил», как говорится, «пробный шар», и, судя по задумавшемуся над предложением императору, тот воспринял идею вполне благосклонно. Карьера дяди и зятя в одном лице будет обеспечена, вплоть до вице-адмиральского чина, береговая безопасная должность, в его руках и «призовые суды», ведь военная контрабанда подлежит конфискации с последующей оценкой. Хорошая такая должность, которая не только прославит «Сандро», но и сулит ему неплохие перспективы — хоть на должность генерал-адмирала, либо на пост наместника ЕИВ на Дальнем Востоке. И последнее наиболее вероятно в свете возможных перспектив.
— Блокировав Японию, мы сделаем невозможной отправку войск на острова, как на Рюкю, где будет править прежняя династия, так и на Курилы, которые должны возвратиться под скипетр вашего императорского величества. Ведь архипелаг был отдан по воле вашего царственного деда, а так как японцы повели себя нелояльно, то и островами владеть права не имеют. А для высадки и занятия оных достаточно будет формируемых батальонов и рот морской пехоты, и не потребуется помощь армии.
Рожественский говорил негромко, но убедительно, видя, что его доводы воспринимают — у молодого императора блестели глаза и появился румянец на щеках. И смотрел вполне благожелательно, даже немного наивно, как ребенок, перед которым раскладывают рождественские подарки.
— Как только будет освобождено от власти оккупантов королевство Рюкю, и ваше величество вернет трон законному монарху, то нам необходимо высадить десант на Формозу — остров занимают силы примерно равные одной пехотной дивизии. Однако местное население откровенно ненавидит японцев, и будет радо освобождению. К тому же Пекин отказался от Формозы сам, и там девять лет тому назад была объявлена независимость. Так что не вижу сложности в том, если жители острова, по примеру короля Коджона сами попросят подданства вашего императорского величества!
Слова произвели на царя определенное впечатление — Николай Александрович поднялся из кресла, сделав характерный жест, категорически запрещавший Рожественскому вставать, и разрешавший курить. И пока царь ходил по кабинету, адмирал закурил папиросу, и постарался удобнее устроиться на жестковатом сидении.
Последнее время он дома подкладывал мягкую подушечку, тогда не испытывал неудобства и боли. К тому же выполнял все рекомендации врачей, и после затянувшегося лечения смог уже работать, пусть и не в полную силу — возраст все же солидный.
— Как вы думаете, Зиновий Петрович — нам следует выводить войска из Маньчжурии, которое требует и сам Китай, и Британия? На этом настаивает и мой министр иностранных дел.
— Смените его, ваше императорское величество, только и всего. Зачем было влезать в Маньчжурию, истратить полмиллиарда золотом, чтобы оставить за собой «полосу отчуждения» дороги, которая совершенно не приносит никакой прибыли, а одни убытки. Местные маньчжуры не китайцы, наоборот, их династия завоевала Китай. И после смерти императрицы Цыси в Поднебесной наступит смута и гиль, наподобие «боксерского восстания», только с определенным размахом. Момент очень удобный — объявить восстановление Маньчжурского королевства, и сами маньчжуры выйдут из состава Поднебесной. И во избежание резни сами попросят защиты у вашего императорского величества, и возведут на трон вполне законную династию, лояльность которой будет вполне обеспечена.
По мере сказанного адмиралом наступила тишина — император остановился, задумался. Потом снова уселся в кресло, и, вытащив из картонной коробки папиросу, закурил. Рожественский заметил чуть дрожащие пальцы, когда монарх спичкой чиркал об коробок.
— Государь, я адмирал, а не дипломат, и рассуждаю просто, исходя из здравого смысла. Северная Маньчжурия не заселена толком, там где-то полтора миллиона жителей. В южной части Маньчжурии миллионов 8–9 проживает, но собственно китайцев мало, маньчжуры там главные. Места хорошие, я проехал на поезде — миллиона три мужиков переселить можно, но крепких и хозяйственных, которые на месте сами обустроятся. Еще лучше казаков отправить — те к войне привычные и хунхузов изведут. Опять же — язык с монгольским схож, да и монголов там проживает достаточно, а еще Халха и Барга, где власть поднебесной номинальная. Надобно эти народы, весьма малочисленные, под вашу державную длань подводить.
Рожественский говорил осторожно — войдя в альянс с наместником и министром внутренних дел, он стал в отличие от военного министра генерала Куропаткина разделять его точку зрения, считая, что дальнейшие уступки неизбежно приведут Россию к революции, которую ему довелось видеть. А также испить горькую чашу позора в пух и прах проигранной войны. И сейчас он решился сказать о главном, о чем размышлял последнее время, понимая, что такой выбор рано или поздно придется сделать.
— Государь, четырнадцать миллионов корейцев будут, безусловно, лояльны вашему императорскому величеству, так как они теперь серьезно опасаются неизбежной мести со стороны японцев, — Рожественский знал, что там происходят ужасные вещи — сторонников Страны Восходящего Солнца буквально вырезали, как и переселенцев с восточных островов, подданных микадо. Высадившиеся в Мокпхо десанты докладывали именно о беспощадной резне, которую организовали по призывам короля Коджона, призывавшего мстить за убитую самураями жену. Да и наместник адмирал Алексеев этому немало потворствовал, приказывая русским войскам не вмешиваться в происходящее, а только воевать с японцами.
