Затем в туннеле брызнул желтый свет, и он открыл их. Ричи держал спичку.
– Борись с Ним, Билл! – кричал Ричи. – Ради Бога, борись с Ним!
Что ты здесь делаешь? Он посмотрел на них, ошеломленный. Они вовсе не убежали. Как могло это быть? Как это могло быть после того, что они видели, как отвратительно он убил своего брата?
– Сражайся с Ним! – кричала Беверли. – О, Билл, сражайся с Ним! Только ты можешь сделать это! Пожалуйста...
Теперь Джордж был менее чем в пяти футах. Он вдруг показал Биллу язык. По нему ползли грибовидные наросты. Билл снова закричал.
– Убей Его, Билл! – кричал Эдди. – Это не твой брат! Убей Его, пока Оно маленькое. Убей Его СЕЙЧАС!
Джордж посмотрел на Эдди, отведя свои блистающие серебром глаза только на какой-то миг, и Эдди откатился назад и ударился о стену, как будто его толкнули. Билл стоял завороженный, наблюдая, как его брат подходит к нему, его брат Джордж, снова после всех этих лет, это был Джордж в конце, так как это был Джордж в начале, о да, и он мог слышать скрип желтого дождевика Джорджа, когда Джордж приближался, он мог слышать звон пряжек на его ботинках, и он мог обонять что-то вроде мокрых листьев, как будто под дождевиком тело Джорджа было сделано из них, как будто ноги внутри галош Джорджа были ступни-листья, да, человек-лист, так это было, таким был Джордж, он был гнилым лицом-шаром и телом, сделанным из мертвых листьев, тех, которые попадают в канализацию после наводнения.
В каком-то тумане он слышал, как Беверли закричала.
(он стучится ко мне)– Билл, пожалуйста, Билл...
(в ящик почтовый, говоря) «Мы поищем мой кораблик вместе», – сказал Джордж. Густой желтый гной, фальшивые слезы катились по его щекам. Он потянулся к Биллу, и его голова склонилась в сторону, и клыки разжались.
(что видел привидение снова, он видел привидение, ОН ВИДИТ) «Мы найдем его, – сказал Джордж, и Билл почувствовал его дыхание, и это был запах раздавленных животных, лежащих на шоссе в полночь; когда рот Джорджа раскрылся, он увидел нечто, копошащееся внутри. – Он все еще здесь внизу, все летает здесь внизу, мы будем летать, Билл, мы все будем летать...»
Тянущаяся снизу рука Джорджа сомкнулась на шее Билла.
(ОН УВИДИТ ПРИВИДЕНИЕ, МЫ УВИДИМ ПРИВИДЕНИЕ, ОНИ, МЫ, ВЫ УВИДИТЕ ПРИВИДЕНИЕ) Искаженное лицо Джорджа приближалось к шее Билла.
...летаем...
– Он стучится ко мне в ящик почтовый! -крикнул Билл. Его голос был глубже, вообще едва ли его собственный, и какой-то вспышкой памяти Ричи вспомнил, что Билл заикался только своим собственным голосом: когда он прикидывался кем-нибудь еще, он никогда не заикался.
Джордж-двойник отпрянул, шипя.
– Это Оно! – возбужденно крикнул Ричи. – Ты попал в него, Билл! Попади в Него! Попади в Него! Попади в Него!
– Он стучится ко мне в ящик почтовый, говоря, что видел привидение снова! -загремел Билл. Он пошел на Джорджа-двойника. – Ты не привидение! Джордж знает, что я не хотел, чтобы он умер! Мои близкие ошиблись! Они свалили это на меня, и это было ошибкой. Ты слышишь меня?
Джордж-двойник резко повернулся, пища, как крыса. Он начал убегать, колыхаясь под своим желтым дождевичком. Сам дождевичок, казалось, капает, стекает яркими пятнами желтого. Оно теряло Свою форму, становясь аморфным.
– Он стучится ко мне в ящик почтовый, сукин сын! -кричал Билл Денбро, – говоря, что он видел привидение снова!
Он прыгнул на него, и его пальцы вцепились в желтый дождевик, который больше не был дождевиком. То, что он схватил, было похоже на какую-то теплую конфету, которая таяла у него в пальцах, как только он сжимал ее в кулак. Он упал на колени. Затем Ричи закричал, так как гаснущая спичка обожгла его пальцы, и они снова окунулись в темноту.
Билл чувствовал, что в его груди снова начинает что-то вырастать, что-то жаркое и душащее, приносящее боль, как обжигающая крапива. Он обхватил свои колени и подтянул их к подбородку, надеясь, что это остановит боль или хотя бы облегчит ее; он был подсознательно благодарен за темноту, радуясь, что другие не видят его мук, Он услышал, как какой-то колышущийся стон убегает от него.
– Джордж! -крикнул он. – Джордж, прости! Я никогда не хотел ничего ппплохого, чтобы ссслучилось что-то плохое!
Возможно, у него было еще что сказать, но он не мог сказать это. Тогда он зарыдал, упав на спину, закрыв одной рукой глаза, вспомнив кораблик, вспомнив непрерывный стук дождя в окна спальни, вспомнив лекарства и вату на ночном столике, слабую лихорадочную боль в голове и во всем теле, вспомнив Джорджа, больше всего это:
Джорджа, Джорджа в его желтом дождевичке с капюшоном.
– Джордж, прости! -крикнул он сквозь слезы. – Прости, прости, пожалуйста, ПРОСТИ...
И затем они были около него, его друзья, и никто не зажег спички, и кто-то держал его, он не знал кто, может быть, Беверли, может быть, Бен или Ричи. Они были с ним, в этот короткий миг тишина была доброй.
10
Дерри, 5.30
К 5.30 дождь пошел сильно. Синоптики по Бангорскому каналу выразили некоторое удивление и принесли извинения всем тем, кто строил планы на пикники и загородные поездки на основании вчерашнего прогноза. Резкая перемена, друзья; как раз один из тех странных капризов погоды, которые иногда формируются в долине Пенобскота с ошеломляющей внезапностью.
Метеоролог Джим Уитт списал то, что он назвал чрезвычайно подвижной системой низкого давления. Это было сказано мягко. Погодные странности доходили от облачности в Бангоре до ливня в Хемпдене, моросящего дождя в Хейвене и умеренного дождя в Ньюпорте. Но в Дерри, в тридцати милях от центра Бангора, лило как из ведра. Пассажиры маршрута 7 обнаружили, что они передвигаются по воде, которая местами достигала глубины восьми дюймов, и за Рулин Фармз закупоренный сток в углублении покрыл шоссе таким количеством воды, что оно стало по существу непроходимым. К шести утра дорожный патруль Дерри поставил по обеим сторонам углубления указатели – ОБЪЕЗД.
Те, кто ждал под укрытием на Мейн-стрит первого в этот день автобуса, который отвезет их на работу, стояли, глядя через ограждение на Канал, где вода зловеще прибывала в бетонном русле. Конечно, никакого наводнения не будет; все сходились на этом. Вода все еще была на четыре дюйма ниже самой высокой отметки 1977 года, а в тот год не было никакого наводнения. Дождь шел с постоянным неослабевающим упорством, и в низко нависших облаках прогремел гром. Вода сбегала потоками по Ап-Майл-Хиллу и ревела в дренажных и канализационных трубах.
Никакого наводнения, соглашались все, но на всех лицах был налет беспокойства.
В 5.45 силовой трансформатор на платформе около заброшенного гаража грузовых машин взорвался вспышкой пурпурного цвета, разбрасывая вращающиеся куски металла на покрытую гравием крышу. Один из летящих кусков металла рассек кабель высокого напряжения, который тоже упал на крышу, шипя и извиваясь, как змея, выстрелив почти жидким потоком искр. Крыша вспыхнула, несмотря на ливень, и скоро весь гараж горел. Силовой кабель упал с крыши на полоску, поросшую сорняками, которая шла вокруг площадки, где маленькие мальчики играли когда-то в бейсбол. Пожарное управление Дерри первый раз выехало в тот день в 6.02 и прибыло в грузовой гараж в 6.09. Один из первых пожарных был Калвин Кларк, один из близнецов Кларков, с которыми Бен, Беверли, Ричи и Билл ходили в школу. На третьем шаге от пожарной машины его кожаный ботинок наступил на провод жизнеобеспечения. Почти мгновенно Калвин был убит электрическим током. Его язык вывалился изо рта; резиновый пожарный комбинезон начал тлеть. От него шел запах, как от горящих шин на городской свалке.
В 6.05 жители Мерит-стрит на Олд-Кейпе почувствовали нечто, что могло быть подземным взрывом. Тарелки падали с полок, а картины со стен. В 6.06 все туалеты на Мерит-стрит внезапно взорвались гейзером экскрементов, и свежие фекалии наполнили трубы, которые питали очистные сооружения в Барренсе. В некоторых случаях эти взрывы были настолько сильными, что проделали дырки в потолках ванных комнат. Женщина по имени Энн Стюарт была убита, когда старое зубчатое колесо вылетело из туалета вместе с куском трубы. Зубчатое колесо прошло через матовое стекло двери душевой и вошло ей в горло, как страшная пуля, когда она мыла волосы. Она была почти обезглавлена. Зубчатое колесо было реликвией Кичнеровского завода и засело в канализации почти три четверти столетия назад. Еще одна женщина была убита, когда неистовое обратное движение сточных вод, вызванное расширением метана, взорвало туалет, как бомбу. Несчастная женщина, которая сидела на толчке в это время и читала ежегодник «Банана Рипаблик», была разорвана на куски.
В 6.19 молния ударила в Мост Поцелуев, который пересекал Канал между Бассей-парком и средней шкодой Дерри. Осколки взмыли высоко в воздух и потом дождем упали в Канал, который быстро унес их прочь.
Ветер усиливался. В 6.30 датчик в вестибюле здания суда зарегистрировал его на отметке пятнадцать миль в час. К 6.45 он поднялся до двадцати четырех миль в час.
В 6.46 Майк Хэнлон проснулся в своей палате в деррийской больнице. Его возвращение в сознание было своего рода медленным наплывом – долгое время он думал, что ему снится сон. Если так, это был странный сон – сон-отдых, как его старый профессор психологии доктор Абельсон мог бы назвать его. Для страха, казалось, не было никакой внешней причины, но все равно он был; обычная белая палата, казалось, криком кричит об угрожающей опасности.
Он постепенно понял, что проснулся. Простая белая комната была больничной палатой. Над его головой висели бутылочки, одна из них наполнена яркой жидкостью, а другая – глубокой темно-красной.
Кровь. Он увидел неработающий телевизор, прикрепленный к стене, и услышал непрерывный звук дождя, бьющего в окно.
