— Уходите! — Она распахнула створки, указав ему на выход.
Андрей опустив взлохмаченную голову и поплёлся к двери, внутри него горело неутолённое желание, а ноги отказывались слушаться. Уже оказавшись на пороге, он обернулся и посмотрел на Марьяну, которая отвернулись ждала когда тот её покинет. Её рыжие волосы красиво лежали на плечах, она казалось ему самым прекрасным существом, которое он когда либо видел в жизни, в ней было всё — загадочность, красота, гордость и послушность. Теперича он знал — она потеряна, хотя никогда не была его, только призрачное желание подчинить её, всегда преследовало его, оттого все больнее осознавать, что вскорости она исчезнет безвозвратно.
Он делал шаг за шагом и вскоре услышал как захлопнулись створки, как щёлкнула затворка, а ему хотелось умереть прямо сейчас, ведь чувство одиночества, сильнее его удручало. «Дурак, — повторял он без конца, пока дошёл до гостиной и не рухнул на канапе, — слабак, трус.» Андрей ругал себя последними словами, вспоминая как своими выходками отдалял Марьяну от себя. Но она любила другого, оправдывал он себя, не смотрела на меня, прогоняла, стоило только приблизится к ней. Он по-настоящему завидовал Алексею, ведь он не смотря на положение, мог быть с ней и от мыслей, что тот имел возможность прикасаться и она позволяла, сжимал кулаки, стискивал зубы до боли кусал губы.
Он хотел выпить ещё, хотел напиться до беспамятства, дабы не думать о ней, не испытывать убивающею его ревность, хотел осушить все что видит. С трудом поднявшись, Андрей налил из графина остатки коньяка, их было ровно на четверть бокала и стоя в несколько глоткой осушил его. Смотря в него, он видел свою душу, такую же не нужную никому, бесполезную, пустую и душа болела, горела, обжигала. Не выдержав напряжения он швырнул бокал в стену, наблюдая как он треснул на части и рассыпаясь со звоном оказался на полу.
****************Утром Марьяна вновь расспросила о Фросе, но никто не знал где та, оттого душа выворачивалась наизнанку. Завтра запланирована свадьба, а с няней она так и не поговорила, оставалось узнать правду у Протасова. После его вчерашней выходки, видеть его совсем не хотелось, но немного подумав, Мари решила — тянуть больше нельзя. К её удивлению, она узнала, что тот ещё с денницей покинул дом, а когда вернётся неизвестно. Пришлось набраться терпения и ждать неизвестно чего. В полдень прибыла модистка и принесла свадебное платье для примерки, подаренное графом Оранским. Почти до вечера та подгоняла его по фигуре девушки и освободившись Марьяна вновь ожидала князя, который так и не появился. Ей казалось, он прячется от неё, но зная что робость и совестливость не входит в его черты характера, напряженно думала, не приключилось ли беды. Ей совсем не хотелось ему зла, тем паче он был сыном Анны Степановны и только Мари знала как она его любит и переживает за него. От страшных предположений стало не по себя и девушка поёжилась стоя у распахнутого окна.
Шум за дверью насторожил, то кричал Пантелей, его громкий и панические голос заставил сердце подпрыгнуть к потолку. Мари выбежала в коридор и поспешила на его голос.
— С барином беда, — кричал тот размахивая руками, что было сил, а девушка так и не могла понять, что же приключилось.
Марьяна смогла понять только одно, князь по дороге упал с лошади и сейчас покалечен. Он уже дома, ему сильно досталось и вероятно не обошлось без перелома. Девушка хотела чем-то помочь, она принялась расспрашивать слугу о происшествии, тот нервно размахивал руками, а после они поспешили на улицу.
К воротам подъезжала коляска, в ней сидел сосед Протасова — и сам князь. Видимо они были свидетелями и доставили раненого Андрея домой, думалось Мари, наблюдая как слуги принялись помогать хозяину спустить я на землю. К её удивлению тот выглядел вполне здоровым, только рука была согнута в локте и видом он не походил на привычного хозяина поместья. Все столпились у крыльца с ужасом наблюдая за ним, а тот только сильнее хмурится и сурово озирался по сторонам.
— Чего ждёте? — Прикрикнул тот на дворовых.
— Так, эдак подмочь желаем, — ответил за всех Пантелей.
— Разошлись по своим делам, — скомандовал барин. — Уже и упасть спокойно нельзя, всем до всего знать надобно.
Испугавшись крепостные побежали кто куда, а Андрей и его верный слуга, поднялись по лестнице в вестибюль. Мари, наблюдая за всем этим, хотела помочь князю, думая что рука вероятно пострадала и надобно послать за эскулапом, ведь со здоровьем шутить нельзя.
— Распоряжусь за доктором послать, — сказала она, когда подошла к Андрею и его слуге, которые разговаривали.
Тот смирил её знакомым суровым взглядом, полным упрёка и кричащий, что он хозяин всего окружающего.
— Кто ты такая, чтобы распоряжаться здесь? — огрызнулся тот, от чего девушка замерла в страхе. — Я не нуждаюсь в твоей помощи, так что иди куда шла.
Марьяна не стала пререкаться, она сполна насытилась, грубостью и жестокостью Протасова. Она ничего не сказала, а лишь развернувшись отправилась к себе, вспомнив по дороге, что так и не узнала о Фросе. Оказавшись в спальне, девушка ругала себя за то, что жалела его, увидев в каком он состоянии, что вызвалась помочь, а тот вновь указал на её ничтожное положение. Утешало, что завтра её не будет здесь, но от мыслей, что добрая няня останется одна, а она без неё — приходила в ужас. Было бы хорошо, ежели ли бы та поехала с ней, но только вряд ли Андрей разрешит.
Так девушка ложилась с тяжелыми мыслями, ей было и страшно и радостно, от предстоящего события. В уме прокручивая слова графа Оранского, она верила в его искренность, но не понимала до конца, как переменится её жизнь. Хотелось верить в счастье, только как можно, если придётся оставить свою любовь здесь, но с собой Мари возьмёт воспоминания, которые ценнее всякого золота.
********************Утро выдалось пасмурным, казалось обещался дождь, что было очень некстати, ведь нынче назначена свадьба. Она ничего не знала, никто не сообщил ей кто повезёт её к церкви, кто поможет одеться. Как только она поднялась — за дверью послышались голоса и с песнями к ней вошли крепостные девушки. Они тотчас принялись за неё, усадили возле туалетного столика, гребнем чесали волосы, раскалёнными щипцами крутили упругие кудри, пели и смеялись вокруг невесты.
После появилась модистка с подвенечным платьем, обрядив девушку и подправив прическу. Когда с этим было покончено, Мари себя не узнала, невероятно красивой и важной она себя ощущала, ей все нравилось и оторвать от себя взгляда она долго не могла. Любуясь собой, девушка мечтала что у церкви её ждёт Алексей, что ему она предназначена, а потом с тоской понимала — все это самообман и другого пути, кроме идти за нелюбимого. Она вздохнула и когда на глазах проступили слёзы, Мари решила, что пора уходить.
В гостиной, одетый в новую ливрею Пантелей приказал ждать барина, сказав что вскорости подадут экипаж. Мари чувствовала себя странно, не так она представляла свою свадьбу, о другом мечтала, но смиряясь со своей участью, перебирала воздушные складки белоснежного платья. С тоской она думала и о Фросе, ведь о ней до сих пор никаких новостей, а на все вопросы мог ответить только Андрей. Он появился перед ней одетый во фрак, с гордо поднятой головой, точно и не было вчерашнего происшествия, а все оказалось кошмарным сном. Мари молча ему кивнула, а он вскользь взглянул на неё, отмечая какая она красивая в этом платье, что о лучшей невесте и мечтать нельзя. Без слов они вышли на улицу, там их ждала карета, молча каждый разместился на обитом бархатом сиденье, а когда Протасов скомандовал — они тронулись с места.
Кусая губы, Мари пыталась набраться смелости и спросить о Фросе, но каждый раз её поражала оторопь и она тяжко вздыхала, вновь собираясь с мыслями. Напряженно думал и Андрей, нервно покручивая на пальце кольцо с чёрным камнем, он смотрел в окно и безмолвно рассуждал, что поторопился отдавая замуж девушку. Представляя, что нынче же она покинет его, он наполнялся странной тоской, какую раньше не испытывал. Готовый хоть сейчас развернуть лошадей, дабы избавить её от навязанного брака, Андрей набирался храбрости, чтобы заговорить с ней. Расстояние сокращалось и тянуть больше нельзя, он не понимал почему ему так плохо внутри и рвётся нутро на части, в последние дни его одолела невыносимая хандра и скрыться о неё все сложнее. Он боялся того, что испытывал к Марьяне, убегал, прятался, скрывая за своей суровостью свою настоящую душу. Сколько не сказано, сколько не высказано, сколько не излито душой, думал он, потеряно время, навсегда ушли счастливые дни, себе он казался бесплотным призраком, хотя она ещё рядом. Загодя он знал — она не примет его откровения, но все же хотел, хоть что-то да сказать, иначе он готов выть и разбивая кулаки, пытаться выбраться из заскорузлой оболочки, в которую сам себя заключил.
В тот момент, когда Марьяна набралась смелости и повернула к нему, Андрей сделал тоже самое. Мари, видела в его глазах непохожую на него кроткость, тишину и покой, точно в предрассветной тишине, не наблюдала прежнюю суровость, понимая что он тоже может быть иным.
Карета подпрыгнула на неровностях и остановилась, погружая их в безмолвие. Андрей быстро отвёл взгляд, наблюдая в окно золотые купола небольшой церкви. Марьяна сделала тоже самое, вздохнула и собралась с мыслями. Дверца открылась и опрокинув подножку, Пантелей помог им выйти на улицу. Возле ворот их ждал граф Оранский, одетый по парадному он с торжественной улыбкой приветствовал свою будущую жену.
— Вы невероятно красивы, — шепнул он, когда подошёл ближе.
Мари лишь смущенно улыбнулась, грусть отражалась на её бледном лице. Они перемолвились парой фраз с князем и направились к церкви. Гостей было так мало, что можно пересчитать по пальцам одной руки, и это изрядно радовало девушку. Она уже смирилась со своей судьбой и хотела чтобы сия церемония скорее закончилась. Не покидающее чувство неловкости её отягощало, она не знала как побороть внутреннее смущение, куда деть руки, куда отвести глаза. Когда священнослужитель подал знак — они подошли к алтарю.
Дальше было точно во сне, обещания, вопросы батюшки, клятвы любви и верности, а когда на её пальце блеснул ободок обручального кольца — Мари пришла в себя и поняла, пути назад нет. В конце граф приложил к губам её холодные пальцы и тем самым закрепляя их союз, показывая что она теперича его законная жена. Девушка даже улыбнуться не смогла, казалось лицо сковал ледяной ветер, отчего застыли губы и щипали глаза. Зная, что себе она больше не принадлежит и самое главное не понимала куда они поедут после. Граф о себе ничего не рассказывал кроме как о своём богатстве, но Мари это мало волновало, важнее было просто жить и верить, что когда-нибудь в её жизни наступят по истине счастливые перемены.
Мари принимала поздравления незнакомых ей людей, но те сердечно желали ей счастья. Дама в возрасте с высокой причёской, хитро прищуривала глаза и о чём-то беседовала в стороне с графом, Андрей разговаривал в другой с её пожилым спутником, который держал в руках цилиндр и покачивал им точно маятником. Мари сия обстановка странным образом пугала и наводила тревогу, она то и дело трогала обручальное кольцо, но чувствовала себя лишней, не понимающей до сих пор почему это происходит с ней.
Она неспешно направилась к воротам, там ожидал экипаж графа и вздохнув девушка обратила внимание на кусты роз, что красиво росли на клумбе. Немного пройдя вперёд она вздрогнула — на неё смотрели пристально глаза женщины, одетый в чёрное платье, шляпу, а глаза её закрывала вуаль. Мари признала в ней ту самую Аглаю, что подарила ей кулон в виде птице, от неожиданности она замерла и хотела было подойти и спросить чего ради она здесь делает, но не успела, так как её догнал граф.
— Как чувствует себя графиня Оранская? — Бодрым голосом произнес он и с улыбкой любовался ею.
— Спасибо, Николай Платонович, более чем, — выдавив в ответ улыбку отозвалась она. — Слишком непривычно такое обращение.
— Мари, — протянул он. — Обещаю, ты ни о чем не пожалеешь, твоя жизнь отныне переменится в лучшую сторону.
— Благодарю, вы очень любезны, — кивнула девушка, — но куда мы уезжаем? Где станем жить?
— В моем поместье, — загадочно произнес тот. — То, в соседней губернии, но ты сама все увидишь. Ты многому должна научиться! Идём, нас уже ждут.
Когда они отъехали, Мари сидела в глубокой задумчивости, неизвестность пугала и будущее казалось слишком мрачным. Ко всему прочему ей не хватало Фроси, а поделиться о наболевшем так хотелось.
— Не нужно грустить, дитя моё, — ласково произнес граф и глаза его заблестели глядя на девушку.
— Извините, Николай Платонович, мне немного тоскливо, — призналась она. Он осторожно взял её руку и вздохнул, точно читал её душу.
— У тебя все будет хорошо, ты будешь счастливой. Обещаю, ты не о чем не пожалеешь, — сказал он, а она немного успокоилась глядя как он добр к ней.
— Вы очень любезны, — обронила девушка.
— Тебя что-то тревожит? — Спросил он, а когда она смущенно потупила глаза продолжил, — ты можешь говорить со мной на любые темы, знай, я не буду тебя осуждать, я тебя пойму всегда и выслушаю.
