— На что мне эта пигалица? — покачала головой Додола, придирчиво оглядев Стояну.
— Не серчай, Додюшка, — улыбнулся ей Малко. — На что-нибудь да сгодится. Да и не на долгий срок она тут, погостит мало седмицу-другую, и до дому вернется. Пригляди за ней. Обживайся, гонец, — подмигнул князь Стояне и ушёл.
— Сгодится… Разве что бельё на скалку накручивать, — проворчала прачка. — Пральня чать не гостевальня.
— Тетка Додола, я крепкая, — подала голос Стояна. — Я все умею.
— Какая я тебе тетка, — усмехнулась прачка. — Додолой зови попросту. Пойдем, накормлю да укажу, где спать будешь, гостюшка. Опосля в баенку отведу — несёт от тебя, ровно от кабана.
Накормленная, вымывшаяся в бане и одетая в чистое, впервые за много дней Стояна заснула без опаски. Но неспокойным был её сон — привиделся батюшка в долбленке, ласково глядевший на неё, а рядом с ним Ёрш, лепый да нарядный. А вёсел нету, и лодчонка помалу волнами к середине широкой реки относится. Тянется к ней Стояна, а Ёрш и Богоша головами качают и руками машут — нельзя, мол, вернись.
Проснулась Стояна в слезах затемно. На соседней лавке Додола сопит, под лавкой кошка мурлычет. Покойная тишина и темнота царят в избе, только в открытое волоковое оконце слышно, как где-то во дворах побрехивает беззлобно пёс. С первым петухами поднялась и Додола. А постоялица её уж золу из печи на дворе выгребла, просеяла и огонь разжигает — наперво поесть сготовить, а затем и воду для стирки греть.
Прачек под началом Додолы было пятеро, бабы все мужние. В пральню являлись к полудню, к тому времени как белье в кипятке со щелоком замокнет. Замачивала его Додола в больших колодах во дворе. Прачки мяли в них белье пестами, затем вытаскивали и, сложив в корзины, шли на реку отбивать да полоскать. Сама же Додола снимала с вешал подсохшее и принималась за катку.
Княжий двор обстирать — дело нешуточное. Дюже придирчив был князь Велеба к чистоте платья, что сам носил и семья его. И потому по первости Стояне не доверялось ничего из пральных дел, кроме как золу просеять, мыльного раствору наготовить да развесить выстиранное на сушку. Дотошна оказалась старшая прачка, но Стояне и такая работа была не внове. Справившись с ней и совестясь праздностью, Стояна упрашивала прачку.
— Додола, давай и я тож покатаю.
— Иди уж, — отмахивалась та. — Чать, не дворня — гостья.
— Так что ж, что гостья? Зазорно мне без дела.
Наконец, Додола уступила, одобрительно поглядывая, как Стояна сноровисто управляется со скаткой и рубелем. Покуда светел был день, и думы у Стояны были светлы, да в работной суете и некогда было горевать. С наступлением же вечера одолевала её тоска и тревожила мысль — а ну как Велеба не даст помощи Белоречью?
— Додола, как думаешь, пошлёт князь воев в Белоречье? — спрашивала она у прачки, латающей при свете лучины исподнее.
— А чего ж ему не послать? — отвечала та, проворно орудуя иглой. — Он с батюшкой Велизара в походы ходил, сыновья их братались, как погубителям князя вашего не воздать-то?
— А ну как не пошлёт? — вздыхала Стояна.
— Может и не пошлёт, — так же спокойно отвечала Додола. — Драгомил полтыщи воев на юг увёл, неспокойно там. Велеба опаслив, Зареборье навряд без защиты оставит.
Взглядывая на опечаленную Стояну, прачка качала головой.
— Чем меня донимать, шла б на вечорки, себя б показала, на других поглядела. К кому тебе возвращаться-то? Оставайся в Зареборье. Девка ты ладная да справная, в работе ловкая. Суженого тебе сыщем.
— Не могу, — опускала глаза Стояна. — Вернуться мне надобно, очень.
Шли дни. Никто не приходил к Стояне, чтобы сообщить, что собрано для Белоречья могучее войско. Словно забыли о ней, о принесенной ею вести. На восьмой день Стояна решилась и сама отправилась в княжий терем. Явиться пред очи Велебы она бы и не посмела, и надеялась найти Малко или кого-то из его дружины.
Робко приблизившись к ратникам, несущим службу у широкого красного крыльца с резными балясинами, Стояна спросила:
— Мне бы князя Малко повидать. Или кого из ближних его.
— На ристалище он, и дружина его там же, — страж мотнул головой, указывая направление.
На огороженной крепкими жердями площадке с вытоптанной травой Малко с товарищами забавлялся верховой стрельбой. Глазевшая на потеху ребятня встречала каждый выстрел звонкими одобрительными выкриками. Стояна остановилась поодаль, укрывшись в тени навеса и с интересом наблюдая за состязанием. Хороша была дружина у молодого князя, а сам Малко их всех лучше — и глазом остёр, и с луком сноровист управляться, и наездник умелый.
Но вот закончилась стрельба. Дружинники, передав лошадей конюхам, стали покидать ристалище. Стояна поспешила навстречу Малко.
— Князь, Малко Велебич! Дозволь словом перемолвиться!
— Недосуг ему с тобой, сорока, трещать, — оттер Стояну от князя дюжий дружинник. — Не видишь — уморился князь. Ишь, повадились поперек дороги кидаться. Мнишь на смотрины попасть — пусть отец за тебя перед князем Велебой хлопочет.
— На какие смотрины? — опешила Стояна, глядя, как княжич, обсуждая с товарищами потеху, уходит все дальше.
— Какие… — усмехнулся дружинник. — Невестины, знамо дело.
Повергнув Стояну в неловкость, дружинник поворотился и пошел вслед за князем.
— Вовсе девки стыд потеряли.
— Не про смотрины я, светлый князь! — в отчаянии воскликнула Стояна. — С Белоречья я, Стояна! Иль запамятовал, как подвес Велизаров от меня получил?
— С Белоречья? — оглянувшись, немало удивился княжич, видя пригожую девицу. — Никак гонец?
Стояна кивнула и потупилась под его пристальным взглядом.
— Прости, не признал сразу, — виновато развел руками Малко. — Девичий наряд тебе поболее к лицу, нежели порты мужицкие.
Щеки Стояны заалели.
— За добрые слова благодарствую. Только мне бы другие услышать хотелось.
— Какие? — подходя и с легкой улыбкой оглядывая Стояну, спросил Малко.
— Когда светлый князь подмогу в Белоречье отправит? — подняла на него очи Стояна. — Вернулись ли выглядчики, какие вести принесли?