Из скрученных травинок башмаки.
Халат на нем широкий, полотняный,
Из пряжи хлопковой искусно тканный,
В руке его подъят топор стальной,
И вот над расщепленною сосной
Взвивается веревка с коромысла:
Умело брошена, – петля повисла.
Тут Царь обезьян выступил вперед и сказал:
– Уважаемый бессмертный, ученик почтительно приветствует вас.
Дровосек, быстро отбросив топор, повернулся к подошедшему и, отвечая на приветствие, сказал:
– Вы ошибаетесь, уважаемый! Я простой невежественный
дровосек и не в состоянии даже прокормить себя, как же я могу
называться бессмертным?
– В таком случае почему вы говорите так, как говорят
бессмертные? – спросил Царь обезьян.
– Да что же я особенного сказал, что вы приняли меня за
бессмертного? – удивился дровосек.
– Когда я был у опушки леса, – отвечал Царь обезьян, – то
слышал, как вы говорили: «Тот, кого мне приходится встречать, либо
бессмертный, либо праведник, и я спокойно сажусь с ним разбирать
священную книгу Хуан-тин». А ведь книга «Хуан-тин» проповедует
учение Дао. Кто же вы тогда, если не бессмертный?
– Ну что же, мне нечего обманывать вас, – промолвил, улыбаясь
дровосек. – Этой песне, которая называется «Мань-тин-фан», меня
действительно обучил бессмертный: он живет недалеко от моей
хижины. Видя, сколько горя в моей жизни и как много и тяжело я
работаю, он посоветовал мне, когда придет какая-нибудь беда, читать
вслух слова песенки. «Это, – сказал он, – утешит тебя и избавит от
многих трудностей». И вот как раз сейчас мне нелегко приходится, грусть одолевает, потому я и пел свою песенку. Однако я не
предполагал, что вы слушаете меня.
– Но ведь ты живешь по соседству с бессмертным, почему же не
стал его учеником? – снова спросил Царь обезьян. – Не так уж плохо
было бы узнать от него, как остаться вечно молодым.
– Жизнь моя очень тяжела, – отвечал на это дровосек. – До девяти
лет я жил с отцом и матерью. Но не успел я узнать жизнь, как отец мой
умер. Мать осталась вдовой. У меня нет ни сестер, ни братьев, и мне
одному приходится трудиться с утра до ночи, чтобы поддерживать ее.
Сейчас моя мать уже стара, и я не вправе бросить ее. Кроме того, с
нашего огорода, который запущен, мы не можем прокормиться и
одеться, вот и приходится мне рубить хворост и нести его на рынок
