– Дудки, – заявила Молли. – Я поднимусь к ней вместе с тобой.

Возле двери Анджела внезапно взяла себя в руки – нашла ключ, открыла дверь и твердой походкой вошла в квартиру. Грейнджер все еще находилась там.

– Вам ни к чему было задерживаться, – сказала Анджела. – Я же предупредила, что вы не понадобитесь.

– Я волновалась. Вы не должны вот так вот уходить. – Служанка заметила Питера. – О, добрый вечер, милорд!

Анджела обернулась и тоже как будто впервые увидела Питера.

– Привет, Питер, – поздоровалась она. – Входи.

Она перевела взгляд на Молли, казалось, с трудом его сфокусировав.

– Знаете, – заметила она, – я, несомненно, знаю вас, но не могу вспомнить вашего имени.

– Молли Медоуз, – сказал Питер. – Мы просто проводили тебя домой, а сейчас нам надо бежать. Миссис Лайн очень плохо себя чувствует, Грейнджер. Мне кажется, ей надо вызвать доктора.

– Молли Медоуз! Господи, я гостила у Гранчестеров, когда вы были еще малюткой. Кажется, какой-то старинной сказкой… А вы очень хорошенькая, Молли, и платье на вас такое миленькое. Пройдите же, вы оба.

Питер, нахмурившись, сделал Молли отрицательный знак, но она прошла в глубь квартиры.

– Налей себе что-нибудь выпить, Питер, – предложила Анджела, усаживаясь в кресло возле радиоприемника. – Наверно, милочка, вы у меня в доме впервые, – обратилась она к Молли. – Квартиру эту перед самой войной декорировал Дэвид Леннокс. Про него люди много чего нехорошего говорят… Что ж, винить их за это нельзя… – Мысли у нее опять стали путаться, и она сделала решительную попытку собраться и взять над ними контроль. – А это меня Джон рисовал. Десять лет назад, он уже почти закончил портрет, когда я замуж вышла. А здесь мои книги… Боюсь, я сегодня какая-то рассеянная, милочка, вы уж простите. И с этими словами она погрузилась в глубокий сон.

Питер растерянно озирался. Молли же сказала Грейнджер:

– Не лучше ли уложить ее в постель?

– Когда она проснется, я буду здесь. Я справлюсь.

– Точно?

– Совершенно точно.

– Ну, тогда, Питер, мы можем вернуться и посмотреть картину.

– Да, – сказал Питер. – Я страшно виноват, что притащил тебя сюда.

– Да я ни за что на свете не хотела бы пропустить такое удовольствие.

Питер все еще никак не мог взять в толк произошедшее.

– Грейнджер, – сказал он. – Что, миссис Лайн развлекалась где-нибудь сегодня вечером? Была в гостях или еще где?

– О нет, милорд, она все время оставалась дома.

– Одна?

– Совершенно одна, милорд.

– Удивительно. Ну, пойдем, Молли. Спокойной ночи, Грейнджер. И позаботьтесь о миссис Лайн. Мне кажется, ей стоит обратиться к врачу.

– Я позабочусь о ней, – заверила его Грейнджер.

Вместе они прошли к лифту, погруженные в размышления. Внизу, в холле, Питер проговорил:

– Странная история.

– Очень странная.

– Знаешь, – сказал Питер, – если бы это была не Анджела, а кто-нибудь другой, я решил бы, что человек пьян.

– Милый, она и была пьяной в стельку.

– Ты уверена?

– Дорогой мой, она же лыка не вязала!

– Ну, не знаю, что и думать. По всей видимости, ты права. Но Анджела… К тому же ее прислуга сказала, что весь вечер она провела дома. По-моему, невозможно напиться в одиночку…

Внезапно Молли обвила руками шею Питера и нежно его поцеловала.

– Благослови тебя Господь, – сказала она. – А теперь айда в кино!

До сих пор Питера никто так не целовал. Он был так удивлен, что в такси не делал попыток продолжить поцелуи, но пока длился фильм, не мог думать ни о чем другом. «Боже, храни короля» резким толчком вернуло его к действительности. Ведя Молли на поздний ужин, он был задумчив. Это истерия, думал он, просто пережитая сцена взбудоражила девушку. Наверно, она жутко стесняется теперь того, что произошло, и лучше никак об этом не упоминать.

Но Молли не была готова все забыть и оставить без последствий.

– Устриц, – заказала она. – Дюжину. И больше ничего. – И хотя официант еще не отошел от нее, добавила: – Ты удивился, когда я тебя поцеловала?

– Нет, – поспешно ответил Питер, – конечно же нет. Вовсе не удивился.

– Вовсе не удивился? Ты хочешь сказать, что ожидал от меня этого?

– Нет, нет. Разумеется, нет. Ты же понимаешь, что я имею в виду.

– Совершенно не понимаю. И думаю, что не удивиться тебя заставляет лишь тщеславие. Ты всегда так на девушек действуешь или это из-за формы?

– Молли, не говори глупостей. Если хочешь знать, я был удивлен.

– И шокирован?

– Нет. Только удивлен.

– Ну да, – кивнула Молли, поняв, что дразнить его далее было бы жестоко… – Я и сама удивилась. И все время думала об этом в кино.

– Как и я, – подхватил Питер.

– Вот таким ты мне нравишься, – сказала Молли, словно фотограф, поймавший удачное выражение на лице модели.