Он усмехнулся.
— Не я, а Чарли Грир. Мы боксировали ради разминки, и я на минуту утратил бдительность.
— Вирджиния говорила, что ты сдал экзамен. Поздравляю.
— Спасибо. — Он прошел следом за Китти в гостиную.
Китти села в кресло. Простой шерстяной свитер свободно облегал ее тело, подчеркивая красоту форм. Косметикой она не пользовалась: серые глаза с янтарными крапинками служили ей лучшим украшением.
— Садись.
Он опустился на диван.
— Неплохо выглядишь.
— У меня все хорошо, — подтвердила она. — В больнице на Бэггот-стрит для медсестер созданы все условия.
И ни слова о другом мужчине. Может, между ними все кончено. В душе Фингала проснулась надежда. Он сел прямо, положив руки на колени, и вгляделся в глаза Китти.
— Я пришел извиниться. Прости, что оттолкнул тебя. С тех самых пор я не переставал сожалеть об этом.
— Я пыталась тебя понять: экзамены, болезнь отца… Я старалась изо всех сил, Фингал. Честное слово. Сожалел о случившемся не только ты. У меня разрывалось сердце от сочувствия к тебе.
Он склонил голову.
Она резко встала.
— Я признательна тебе за этот визит. Я всегда знала, что ты джентльмен. Спасибо. Извинения приняты.
Он поднял голову. Китти стояла прямо, расправив плечи.
— Китти, я…
Она вскинула руку ладонью вперед.
— Фингал, не унижайся.
— Это не унижение. То, что я хочу сказать, чистая правда. Я…
— Прошу тебя, Фингал, не надо. Я должна кое-что сообщить тебе. Еще до того, как ты успеешь продолжить. — Она расправила складку на юбке. — Я думаю, тебе уже известно, что я встречаюсь с одним хирургом-стажером.
У Фингала пересохло во рту. Эти слова ударили больнее, чем кулак Чарли в боксерской перчатке.
— На прошлой неделе он сделал мне предложение, — скороговоркой добавила Китти.
От неожиданности у Фингала отвисла челюсть.
— Ясно, — промямлил он.
— Фингал, я сказала ему, что мне нужно подумать. — Взгляд серых глаз пронзал его насквозь.
Скажи ей, дубина, буквально вопил внутренний голос, скажи, что любишь ее. Если она ответила, что ей нужно подумать, значит, она ни в чем не уверена. Может, ты ей до сих пор небезразличен? Но Фингал вдруг обнаружил, что просто не может заставить себя задать единственный вопрос. Он поднялся. Его слова прозвучали холоднее, чем ему хотелось бы.
— Рад за тебя, Китти. Желаю тебе счастья.
— Это все, что ты хочешь сказать, Фингал?
— А что еще? Ты обдумываешь предложение руки и сердца.
К черту сдержанность, внушал ему внутренний голос. Скажи, что любишь ее. Проглоти свою гордость, приятель, и скажи прямо.
— Хорошо. Понятно, — негромко произнесла она.
— Надеюсь, мы останемся друзьями, — добавил Фингал. Еще одна заученная фраза из твоего сборника банальностей, мысленно отметил он, и протянул руку.
Китти подала свою. Ее пожатие было холодным и твердым. От прикосновения ее пальцев по телу Фингала пробежала жаркая волна.
— Я помню, что через пять месяцев у тебя экзамены, — произнесла она, завершив рукопожатие. — Надеюсь, они пройдут успешно. Я знаю, как много они значат для тебя.
Фингал заметил, что ее глаза блестят сильнее обычного.
— Я пойду, — пробормотал он. — Желаю тебе всех благ, Кэтлин О’Хэллоран.
— А я желаю тебе удачи, Фингал Флаэрти О'Рейли.
На этот раз он ушел, не обернувшись. Закрыл за собой дверь и шагнул под январский ливень.
И не удивился тому, что щеки вмиг стали мокрыми.
