Доктор Фингал Флаэрти О’Рейли осторожно вывел с автостоянки «ровер».
— Бог ты мой, — заговорил он, — это двадцать четвертое апреля лета Господня тысяча девятьсот шестьдесят пятого стоит того, чтобы запомнить его навсегда!
Он улыбнулся Китти О’Хэллоран, сидевшей рядом, и добавил: — По множеству причин. Ну, а теперь скачки в Даунпатрике закончены, пора и домой, в Баллибаклебо!
И он резко прибавил газу.
— А потише нельзя?! — возмутилась Китти и продолжала чуть мягче: — Фингал, здесь полно пешеходов и велосипедистов. Янтарные крапинки в ее серых глазах поблескивали.
— Только ради тебя, Китти, — притормаживая, доктор засвистал «Долгое плаванье в Китай». — Эй, там, на заднем сиденье, — у вас все в порядке?
— В полном, Фингал, — откликнулся помощник О’Рейли, молодой врач Барри Лаверти.
— Куда уж лучше, — поддержала миссис Морин Кинкейд, Кинки, экономка доктора О’Рейли, а ранее — доктора Фланагана. Фингал познакомился с Кинки в 1938 году, поступив в помощники к Томасу Фланагану. В 1946 году, когда тридцатисемилетний О’Рейли демобилизовался и вернулся в родные края, вместе с практикой доктора Фланагана он унаследовал и Кинки.
Славные выдались эти девятнадцать лет, думал доктор, вписывая машину в крутой поворот. Ничуть не хуже времен его учебы в дублинском Тринити-колледже в тридцатые годы.
О’Рейли ударил по тормозам. «Ровер» содрогнулся и замер в трех метрах от человека, который размахивал руками, стоя на середине проезжей части.
Косматые брови О’Рейли сошлись на переносице, гнев вскипал в нем мгновенно.
— Все целы? — рявкнул он и вздохнул с облегчением, услышав в ответ дружный хор своих пассажиров. Он рывком распахнул дверцу. — А вам что, вздумалось поиграть во взбесившийся семафор? Я же чуть не расплющил вас, как камбалу!
Незнакомец с рыжеватой бородкой был невысок, не более пяти футов и двух дюймов ростом. О’Рейли ждал, что он извинится и уйдет с дороги, но напрасно: неизвестный словно прирос к месту.
— Здесь авария, я прибежал сюда, думал, тормозну колымагу, вот и тормознул вас. Да вы сами гляньте. — Он указал на небольшую толпу поодаль, собравшуюся возле лежавшего на боку мотоцикла с медленно вращающимся задним колесом.
— Авария? — переспросил О’Рейли и резко обернулся. — Барри, хватай саквояж и за мной. — И он пояснил незнакомцу: — Я доктор О’Рейли.
— Доктор? Слава богу, сэр! Мотоциклист попал в аварию, грохнулся на разлитом масле. Надо вызвать «скорую» и полицию.
— Вот, держите, — Барри вручил О’Рейли саквояж. — Что там?
— Мотоциклист попал в аварию. Идем. — О’Рейли врезался в маленькую толпу. Пора было пустить в ход зычный голос, натренированный при штормовых ветрах, во время службы на линкоре его величества «Уорспайт». — Мы врачи. Пропустите.
Селяне с румяными от ветра щеками поспешно расступились перед ним. Мотоцикл валялся на дороге, словно восклицательный знак в конце двух длинных черных полос, оставленных шинами. Двигатель по-прежнему работал.
Возле мотоциклиста на коленях стояла женщина. Пострадавший лежал, отвернувшись от О’Рейли, но тот сразу узнал его: эти буйные огненные вихры могли принадлежать только одному человеку. О’Рейли опустился на колени рядом с женщиной.
— Он без сознания, но дышит ровно, и кровотечения нет, — сообщила женщина. — Я закончила курсы оказания первой помощи.
— Спасибо. — О’Рейли улыбнулся ей и негромко позвал: — Донал!
Пятнадцать минут назад доктор видел, как самый отъявленный лихач и заводила из Баллибаклебо, Донал Доннелли, вылетел на мотоцикле с автостоянки. О’Рейли взял пострадавшего за запястье. Неплохо: пульс сильный и ровный.
— Донал!
Переворачивать пострадавшего О’Рейли остерегался: у Донала могла быть сломана шея. Лучше дождаться «скорую». Первый закон медицины — primum non nocere. Прежде всего не навреди.
Веки Донала затрепетали.
— Чего?
Уже лучше, отметил О’Рейли. Возможно, у Донала всего лишь сотрясение мозга. Если так, значит, скоро придет в себя. Но травмы головы — коварная штука. При таких травмах возможен любой ущерб: от сотрясения, которое вскоре проходит бесследно, до тяжелых и необратимых повреждений мозга, приводящих к параличу и даже смерти. О’Рейли скрипнул зубами. Донал недавно женился и теперь ждал первенца. Врач всем сердцем посочувствовал беременной Джули Доннелли. Его мысли прервали завывания сирены приближавшейся «скорой». О’Рейли вновь позвал:
— Донал!
Его подопечный разом открыл глаза.
— Доктор О’Рейли? А вы чего тут делаете? — И он зашевелился, пытаясь встать.
О’Рейли поспешно удержал его:
— Лежи. Ты попал в аварию. Знаешь, какой сегодня день?
Донал нахмурился:
— День?.. Суббота. Мы подзаработали чуток деньжат на скачках. — Донал ухмыльнулся и вдруг озабоченно нахмурился. — А мотоцикл Падди Рэгана цел? Его мне дали только на время.
О’Рейли улыбнулся. Если Донал вспомнил о событиях, непосредственно предшествующих аварии, значит, скорее всего, у него только легкое сотрясение мозга. Однако О’Рейли напомнил себе историю футболиста, сбитого с ног во время игры: он сам поднялся, доиграл матч, а через два часа умер от кровоизлияния в мозг.
Вой сирены слышался все громче.
— Донал, — вновь заговорил О’Рейли, — сегодня ты переночуешь в больнице Королевы Виктории, там тебя обследуют. А я позабочусь о мотоцикле, — он поднялся и обратился к Барри: — Я еду с ним в больницу. Китти — старшая сестра из нейрохирургического отделения, она будет сопровождать Донала. А ты погрузи мотоцикл в багажник «ровера». — Он повернулся. — Слышишь, Донал? Мы отвезем мотоцикл домой.
— Вот спасибо, док! Только как бы Джули не раскипятилась, если я домой не явлюсь.
— По пути я заеду проведать Джули, — пообещал Барри. — И все ей объясню, чтобы не волновалась зря.
