Торговец предложил несколько вариантов: либо спилить парочке самых наглых символ их чести и гордости — рога, либо начать наказывать самых маленьких, чтобы взрослые подчинились. Оба варианта мне были не по нраву. Как и всеобщие наказания посредством ошейника. Но продолжать путь как-то надо было.
Тык-с… там, в стаде, сын вождя. Если договориться с ним, дальше будет проще. Не зря ведь он стал помогать Элоди, после того как она его выкупила и помогла найти соплеменников — тех из каравана, кого распродали раньше.
Тут я слегка читерствую — мне не нужно бегать по стране, собирая рогатых в кучку и разными хитростями добывая их из лап всяких извращенцев.
Но зато с доверием сложнее — я для них не спасительница, а мерзкая рабовладелица.
— Есть умные мысли, дорогая? — подошел ко мне Лекс, с прищуром разглядывая чуть ли не рычащих в нашу сторону туров. — А я говорил тебе, что со всеми сразу проблем не оберешься. Когда вместе, они чувствуют силу и подчиняться не хотят.
— Мысли есть, решения нет, — хмыкнула я. — Для начала все же помыть бы их… смотри, через одного чешутся. Наверняка там и блохи, и вши, и чего похуже.
— Сама ты грязная ленивая корова! — вдруг выдал стоявший ближе всех к нам бычок. Ага, уши клеил, значит? Еще и болтает без акцента. Не это ли у нас сын вождя? — Дети степей чище любого голоногого в тысячу раз!
Я только и успела, что шлепнуть по руке выданного торговцем надсмотрщика, чтобы не смел бить храбреца током. А дальше вмешался Лекс:
— Хм, и это говорит побежденное и трусливое травоядное, что может лишь мычать из толпы собратьев?! Разве это не у вас в крови — покорно подчиняться сильнейшему?
— Вы, отродье норных шакалов, не соблюдаете честных правил! Наши законы священны и выкованы столетиями жизни предков, — громко возмутился лохматый бычок, воинственно склонив рога в нашу сторону. И хотя остальные пленники довольно резво старались схватить его за грязные (но вроде бы белобрысые) космы, все равно попытался рыть ногой землю. Не иначе хотел боднуть с разбега.
— Значит, если я выиграю в поединке, все будет по правилам, так?
— Ха-ха-ха! — это обрадовалось все стадо. — Человек… по правилам… хребет сломаем… ноги вырвем…
А я вздохнула. Все мужики одинаковые, во всех мирах. Даже принцы и подозреваемые темные властелины. Разговаривать мы не хотим, мы хотим драться!
— Вы уже больше двух лун в плену, — сказала я тихо, даже удивительно, как меня расслышали за всеобщим возмущенно-азартным мычанием и топотом копыт. — Даже самый чистый человек за это время чего только не нахватается в рабских загонах. А уж на бой выходить в таком виде…
— Да что ты знаешь, самка голоногого?! — возмутился сын вождя. — Да даже если б меня не кормили месяц, я все равно легко раздавлю любого хумана!
— Самки как раз лучше всех разбираются в том, какими должны быть мужчины. — Я мило улыбнулась прямо в гущу растопыренных рогов. — Разве ваши женщины подпустят к себе грязное чудовище, от которого воняет?
— Да кто тебя спрашивать будет?!
— Тот, кто сейчас выломает тебе рога с мясом, — вдруг хмуро вмешался Лекс и так глянул на рогатого, что тот почти попятился. — Я твою женщину не задевал, тур. И ты прояви уважение. Будешь драться по вашим священным правилам или струсил?
Дружный рев был ему ответом.
— Но сначала мыться! — Я дождалась, пока все стадо наорется, и ловко поймала собственного мужа за пояс штанов, не давая сразу броситься в бой. Впрочем, Лекс и не пытался, только глянул на меня искоса и странно. — Мне потом с ним спать. Испачкаешь или заразишь вшами моего мужчину — я тебе сама все рога пооторву!
— Госпожа, вы зря разговариваете с животными, да еще в таком фамильярном тоне, — буркнул надсмотрщик, тиская «пульт» от ошейников в потной руке. Жать на него я категорически запретила. — Они не понимают ни человеческого языка, ни нормального обращения. Это звери.
— Ну вот и посмотрим, кто прав. — Я развернулась и протянула надсмотрщику раскрытую ладонь. — Ставлю на кон твое жалованье. Выиграешь — получишь двойное. Проиграешь — работаешь бесплатно. Идет?
— Ха! — ухмыльнулся надсмотрщик и хлопнул меня по руке. — Идет. Эти вонючие мохноногие твари сделают мне двойное жалованье не позднее чем через полчаса, когда разнесут и купальню, и загон.
— Договорились. Если они люди и понимают слова, то пойдут и помоются, не пытаясь затоптать окружающих. А уже потом будут заниматься своими мужскими игрушками навроде драк и обломанных рогов.
— Мы не люди! — быканул тот самый рогатик, но ему кто-то из своих же хлопнул по спине. — Ладно, веди к реке, самка. Сделаем тебе одолжение.
— В купальню. Как нормальные ЛЮДИ, — надавила я голосом. — Потому что люди — это все, у кого есть трезвый разум и умение держать слово.
Толпа роптала, но, видимо, им и самим хотелось избавиться от многодневной грязи. И потому рогатые нестройной толпой двинулись в общественные бани, которые мне пришлось арендовать целиком еще за пару золотых. Эх, одни растраты…
Через пару часов рядом с нами стояли уже не рогатые бомжи, а, скорее, сборище хиппи-бодибилдеров. Бритв и ножниц им никто не выдавал, естественно. Но заплести буйную растительность в разнообразные и затейливые косы не мешали.
И блондин среди них был один. Синеглазый. Тот самый. Ех-ху, не придется заглядывать каждому под набедренную повязку, разыскивая клановую татуировку сына вождя! Кто придумал рисовать ее на… кхм, левой ягодице — тот редкий извращенец! А, точно. Автор же придумал. Все с ним ясно.
— Вот теперь можно и поговорить. — Голос Лекса раздался за моей спиной неожиданно.
Я как раз стояла на балкончике над купальнями и заново оценивала свое стадо.
Обернулась и чуть было не упала с балкона в самый большой бассейн от неожиданности.
— Ты… ты чего голый?!
Тьфу ты, не совсем голый… слава всем пряникам. В набедренной повязке, очень похожей на те, что выдали всем турам после банных процедур. За мой счет! Опять! Деньги летят из рук, будто им нарочно крылья приделали…
— По их традиции надо еще маслом обмазаться, но даже для меня это слишком. На такие подвиги я буду готов разве что дома в нашей спальне. — Лекс расправил широкие плечи, словно бы невзначай поиграл мускулами и наклонился ко мне так близко, что у меня перехватило дыхание. Мамочки!
— Предпочитаю чистых… мужчин, — слабо пискнула я, вцепляясь в перила, чтобы не вцепиться в него.
— Хорошо, моя леди, — заявил наглец, ослепительно улыбнулся и… сиганул с балкона вниз, прямо в стадо!
— Ну? Кто тут самый смелый?!
Охохонюшки… нет, я все понимаю. Когда у тебя из лекарств только то, что на тебе и растет, — обработаешь раны даже мочой. Но все равно…
А, кажется, надо обо всем поподробнее.
