Глаза Леоры встречаются с моими, ее нижняя губа зажата между зубами — признак ее нервозности, который я уже успел распознать.

Лоб слегка блестит, когда она его наморщила.

— Тебе понравилось?

Ее вопрос застывает в воздухе. Она что, не была со мной в одной комнате? Разве она не слышала, как я выкрикивал ее имя, словно животное, когда кончал?

— Была ли я…я была хороша?

Ее слова обрываются.

Я держу ее подбородок между пальцами, заставляя ее снова посмотреть на меня.

— Это был лучший секс в моей жизни. Не думаю, что когда-нибудь смогу насытиться тобой.

— Я не ожидала, что утро пройдет именно так. — С усмешкой говорит она мне в губы, а ее палец снова переходит к моим татуировкам.

— Я тоже, но это то, на что я надеялся. Я так долго этого хотел.

Ее палец обводит татуировку на моей груди.

— Что означает 1995?

Мое сердце на секунду замирает, когда я вспоминаю, зачем я вообще сделал эту татуировку.

— Это год, когда умерли мои родители.

На мгновение она замолкает, ее прикосновение задерживается на татуировке, посвященной болезненной главе моей жизни. Я чувствую тяжесть невысказанного сочувствия в ее взгляде.

— Мне очень жаль. — Наконец шепчет она, в ее глазах отражается смесь понимания и сострадания.

Я киваю, ценя ее молчаливую поддержку.

— Это было очень давно. Но они бы тебя любили.

— Ты так думаешь?

— Я так думаю.

Она прижимается ко мне, и я крепче прижимаю ее к своей груди.

Ее голос меняется, и она поднимает другую тему.

— Почему ты не воспользовался шансом в Париже? Я практически бросилась к тебе.

В ее голосе звучит нотка смущения, и от этого я чувствую себя самым маленьким человеком на земле.

Я так плохо справился со всей этой ситуацией; я должен был дать ей понять, как сильно я ее хочу, вместо того чтобы называть ее своей подругой.

— Поверь, я хотел, но я бы никогда не воспользовался тобой, пока ты пьяна, Леора.

— Ты бы не воспользовался мной. Я хотела тебя. — Спокойно говорит она.

— Я тоже хотел тебя, только трезвую.

Она не отвечает.

— Прости, я должен был лучше справиться с этим. — Говорю я, и ее пальцы легонько касаются моей кожи в ободряющем жесте.

— И мне жаль, что я солгала тебе.

На этот раз ее извинения попадают в самую точку, хотя где-то в глубине моего желудка все еще живет разочарование.

— Все, чего я хочу, это двигаться вперед. У нас все в порядке?

— Мы более чем в порядке.

Она меняет положение, двигаясь так, чтобы оказаться на мне сверху.

Ее грудь теперь на виду, и я приподнимаюсь, чтобы поцеловать ее.

— У меня есть вопрос.

— Валяй. — Говорю я, любопытствуя, что у нее на уме.

— Что означает «Ya Amar»?

— Это значит, что ты моя луна.

Потому что в этот момент она — свет, который ведет меня в темноте.

Моя единственная настоящая луна.

Она улыбается, кажется, довольная ответом, наклоняется и находит губами мою шею.

Тепло ее прикосновений вызывает дрожь по позвоночнику, когда она оставляет дорожку из нежных поцелуев на моей шее.

Ее язык находит мочку моего уха, и я вздрагиваю.

— Могу я спросить тебя еще кое о чем? — Спрашивает она.

— Конечно.

— У тебя есть какие-нибудь фантазии?

— Все мои фантазии включают тебя.

Похоже, мой ответ был правильным, потому что она захватывает мои губы в свои и целует меня до безумия медленно.