— Сейчас. — Джо машет рукой Соломону, одновременно отпихивая Хаулера толчок, что говорит Тесси о том, что он дергал ее за косички. — Тогда вы, мальчики, разбегайтесь.
Ее сердце слишком легкое для ее тела. От этой демонстрации семьи ее глаза снова грозят наполниться слезами. Но Соломон уже рядом, обнимает ее и прижимает к своему сильному телу. Он наклоняется к ее уху и говорит:
— Развлекайся. И помни, кодовое слово - Бананы.
Она целует его, улыбаясь в бородатый рот.
— Никогда.
***
Соломон склонился над моторным отсеком в гараже своего отца, подсоединяя и отсоединяя провода на карбюраторе.
Он наслаждается собой. По-настоящему, блядь, наслаждается. Тесси в доме, надеется хорошо провести время, а он здесь, со своим лучшим другом и отцом, потягивает холодное пиво и работает над джипом, который не видел дороги со времен Второй мировой войны.
— Подай-ка мне этот гаечный ключ, ладно, сынок?
Соломон передает его. Он поправляет куртку, стряхивая с себя холод. Несмотря на утепленный гараж и отопление, температура за последний час упала на десять градусов.
— Надвигается буря, — говорит отец, словно прочитав мысли Соломона. — Скоро пойдет снег.
Соломон хмурится.
— Еще рано. — Слишком рано.
— Я думаю, джип прострелен. — Хаулер откинулся на спинку стула, скрестив руки на своей черной кожаной куртке. — Джек, тебе лучше всего продать этот ржавый кусок дерьма.
Его отец смеется.
— Он не прострелен, — говорит он, ласково похлопывая по боку джипа. — К следующей весне я поставлю этого щенка на дорогу. — Он криво усмехается. — Может быть, мы поедем с Тесс и малышом посмотреть на водопад Тандерберд.
Он говорит это так легко, но у Соломона перехватывает дыхание. В это время в следующем году его сын будет здесь. И это так просто. Видеть его будущее. Рождество, семейные ужины, поездки с отцом, готовка на кухне вместе с сыном, поцелуи Тесси на крыльце под звездами.
Мишка - его.
Тесси - его.
Черт, но он должен сказать ей об этом. Сказать ей, что он хочет, чтобы она была в его мире, чтобы она была в Чинуке.
Чтобы она осталась. Навсегда.
Господи. Она собирается посеять хаос и беспорядок в его спокойном мире, а он, черт возьми, не может ждать.
Черт, он уже потерял всякий контроль над собой.
От выражения ее радости на лице, когда они пришли на вечеринку, предназначенную для нее, у него закружилась голова, как будто все поставлено на карту. То, как она засветилась, как ожила, - он хотел бы видеть это выражение на ее лице каждый день до конца своих дней.
Мысли о Тесси, о сыне заставили Соломона повернуться к Хаулеру и сказать:
— Когда мы откроем бар, я хочу составить расписание. Особенно после рождения ребенка.
Теперь он не отступит. Тесси - его приоритет. Он не повторит своей ошибки с Сереной.
Лицо Хаулера исказилось.
— Она уже держит тебя на поводке, — бормочет он.
— Не держит, — рявкает Соломон, заставляя отца занять себя на другой стороне гаража.
— Как скажешь.
Он смотрит на своего друга, который выглядит раздраженным и взволнованным.
— Тебе не нравится Тесс? — рычит он, решив, наконец, спросить об этом.
Хаулер отхлебнул пива и выбросил банку в мусорное ведро.
— Мне нравится Златовласка.
— Чушь. Ты ведешь себя как осел с тех пор, как она здесь появилась.
Поколебавшись, Хаулер проводит рукой по своим грязно-русым волосам. Затем он открывает рот.
— Уже быстро, парень. Слушай, мы все рады, что ты выходишь из своей скорлупы, но не кажется ли тебе, что это слишком быстро? Ресторан, девушка? — Он гримасничает. — Ты ничего не должен этой девчонке. Ты ее обрюхатил, и, конечно, уже слишком поздно что-то делать...
Соломон закрывает глаза, его сердце сжимается в тисках при этой мысли.
— Не говори так, мать твою.
