— Неудивительно, что ты так полна гнева. Знаешь, что тебе нужно делать? Тебе нужно играть в регби. Ты быстрая?
— Эм, нет?
— Она такая быстрая, — вмешивается Бриджит.
Куинн улыбается.
— Ты можешь сбивать людей на землю. Это потрясающе.
— Звучит круто, — снова говорит Бриджит.
— Мы тренируемся по воскресеньям в одиннадцать. Не хочешь прийти? Нам бы не помешала новая шлюшка.
— Спасибо, но я должна приберечь свою спортивную крутость для легкой атлетики.
— Ну, конечно. А я тогда королева минетов, — сказала Куинн совершенно без злобы и потерла руки. — Итак, мы танцуем или будем стоять здесь и дрочить до конца ночи? Потому что, если мы не вернемся туда в течение двух минут, Кришна засунет свой язык в горло какой-нибудь бедной девушке.
Бриджит сморщила нос.
— Так и есть. А я хочу с ним танцевать. Он такой хорошенький. Как рождественское украшение.
— Из него получился бы самый красивый в мире мальчик-гей, — соглашается Куинн. — Пойдем, вернем его себе.
Куинн выставляет локти, и мы сцепляем руки и наполовину бежим, наполовину скачем по коридору, как пьяные мушкетеры. Мы машем своими браслетами парню из службы безопасности, которому очень, очень надоела его работа и он совершенно не обращает на нас внимания.
К тому времени, как мы возвращаемся на танцпол, у меня в руке еще одно пиво, и я смеюсь, думая о Куинн, Бриджит и Кришне. Думая, о своем телефоне в заднем кармане и о том скриншоте, который я сделала.
И нет ни одной мысли о Нейте.
***
— Я принесла тебе подарок.
Уэст поднимает глаза от весов, куда он высыпает большие черпаки муки в самую большую миску для смешивания.
— Да?
Я встряхиваю белый пластиковый пакет, который держу в руках.
— Кукурузные орешки, батончик «Маундс» и два «Монстра».
— Ты знаешь путь к моему сердцу.
— Я знаю, как не дать тебе превратиться в маленькую сучку по вечерам в среду.
Уэст улыбается и берет пакет. Он сразу же отхлебывает энергетический напиток из банки, закрывая глаза от удовольствия.
Он выглядит усталым. По средам ему хуже всего, потому что после обеда у него лабораторная. В большинстве дней он дремлет после занятий, но по средам ему приходится спать четыре часа, потом идти в лабораторию, работать в библиотеке и снова отправляться в пекарню.
— Что ты смешиваешь, французский хлеб?
— Да. Хочешь добавить укроп?
— Конечно.
Я заглядываю в планшет, висящий у раковины, чтобы узнать, сколько буханок нужно Бобу. Уэст подходит ко мне сзади, упирается одной рукой в шкаф, где висит планшет, и прижимает свой холодный напиток к моей шее.
— А-а-а! Не надо!
Он выдыхает смешок и отодвигает его, но не перестает прижиматься ко мне.
Если бы я сдвинулась на несколько сантиметров. Если бы я сильнее прижалась к нему.
— У тебя был хороший день? — пробормотал он.
Боже. Что он делает со мной?
Я даже не думаю, что Уэсту нужно проверять планшет. Все уже в его голове.
На нем расстегнутая красная клетчатая фланелевая рубашка, с подвернутыми рукавами. Я думаю о том, чтобы провести ладонью по его предплечью. Почувствовать мягкий пух волос и блестящую кожу под ними.
Я думаю о том, чтобы повернуться к нему лицом.
Но я просто вдыхаю и выдыхаю. Сохраняю нормальный голос, когда отвечаю:
— Да, неплохой. Я встретила Куинн за обедом, и мы с Бриджит в итоге сидели с ней и Кришем.
— Второй раз за неделю у тебя была компания за обедом.
