Кришна и Куинн правы — Уэст всегда прикасается ко мне.
Я всегда это чувствую.
Его рука на моем бедре заставляет меня пульсировать. Между ног. В сердце. И в горле.
Везде.
Глупая девчонка.
Когда он убирает руку, я хватаюсь за нее. Я переплетаю наши пальцы и сильно сжимаю.
Уэст смотрит на наши руки и вздыхает.
— Что мне делать с тобой? Думаю, тебе лучше сказать мне, Кэр, потому что я ни черта не понимаю.
Я смотрю на его запястье. На темные волосы на предплечьях, на впадинку на горле, на участок под губой, где он пропустил несколько волосков, когда брился.
Его рот. Его глаза. Его рот.
Всегда его рот, широкий и умный, щедрый и скрытный.
Я жду, когда рот Уэста произнесет слова, которые я никогда не услышу.
Я буду скучать по тебе.
Я забочусь о тебе.
Я не хочу, чтобы ты встречалась с тем парнем, потому что я хочу, чтобы ты была со мной. Я хочу, чтобы мы были чем-то большим.
Я хочу сказать: «Расскажи мне все, Уэст. Пожалуйста.»
Но утром я поеду домой и увижусь с отцом. Чтобы Уэст ни хотел сказать, сегодня не та ночь, чтобы он мог это сказать, и я не тот человек, которому он может это сказать.
Дело не только в нем. Дело во мне. Я недостаточно храбрая.
Кончики моих пальцев скользят по форме его лица. Изгибу брови и шраму, пересекающему ее. Изгибу его уха. По его пухлым губам.
Я хочу вдохнуть, когда он выдыхает, прижаться к его телу, обхватить ногами его талию и принять его в себя.
Я не знаю, как избавиться от этого.
Я не знаю, как отказаться от него.
Таймер духовки пищит. Уэст отходит от меня и выключает ее. Открывает дверцу. Вынимает хлеб.
Всю оставшуюся ночь он держится на расстоянии.
Утром я сажусь в машину и уезжаю, между нами 90 километров, но этого недостаточно.
Я не знаю, как далеко я должна была бы уехать, чтобы это было достаточно далеко.
Перерыв на день благодарения
Уэст
Не вмешивайся, — сказал я себе в самом начале. — Она не твоя проблема.
Но я уже был вовлечен, даже тогда. Ко Дню благодарения я так увлекся Кэролайн, что мне было невыносимо видеть ее.
Все, что я ей говорил, было ложью.
Мы не собирались быть друзьями, я обещал. Но как еще назвать то, что ты пишешь кому-то миллион сообщений в день и с нетерпением ждешь встречи с ним, хотя ты только что видел его?
Как это называется, когда ты знаешь, когда у кого-то занятия и по какому материалу у него следующий тест, а она знает, когда ты будешь работать и сколько часов ты уже не спал и приносит тебе всю твою любимую нездоровую еду, чтобы ты мог продолжать работать?
Мы с Кэролайн были друзьями.
Я врал об этом.
Я сказал ей, что не собираюсь ее трогать, но я трогал ее при каждом удобном случае. Прижимал свою руку к ее руке. Прислонялся к ней коленом. Когда она поворачивалась спиной, я рассматривал ее задницу и думал о том, как она будет ощущаться в моих руках. Когда она наклонялась над столом, разминаясь, я заглядывал ей под рубашку.
Я находил причины, чтобы проникнуть в ее личное пространство. Наблюдал, как ее кожа становится розовой и пятнистой, и мне это нравилось.
Что могу сказать — я не святой. Даже если я не мог получить ее, я делал все возможное, чтобы она хотела меня. Я следил за тем, чтобы она думала обо мне и не остановился, когда узнал, что она хочет пригласить на свидание парня, с которым познакомилась, играя в регби.
Я усилил это.
Обращался с ней так, словно она принадлежала мне, хотя я не хотел иметь ее и не позволял ей иметь меня.
