— Я попрошу доктора Линдблома помочь устроить вас в «Харборвью». А вы не кочевряжьтесь, ладно? Если не для себя самого, так ради меня туда сходите. Договорились?
Джек торжественно кивнул, но в глаза смотреть избегал.
Санглосс потрясла языковым шпателем.
— Откройте рот пошире.
Когда он потерял способность изъясняться, если не считать мычания, она добавила:
— А я вас помню. Недели три назад… Никто не жаловался, что вы подбрасываете живых крыс?
— М-м-м… — ответил Джек.
Доктор вытащила шпатель, он зажал губы двумя пальцами, оттянул и отпустил. Раздался чмокающий звук. Юноша улыбнулся.
— Бывает иногда… Вообще-то они крысы специальные, дрессированные. Я просто показываю, как с ними можно работать.
— А с чем еще вы работаете? Я про зверушек.
— Раньше котенком жонглировал.
— Серьезно? А почему перестали?
— Он вырос. Пришлось подарить… Кошками вообще трудно жонглировать, они этого не любят — тот котенок был особенный. А еще у меня была змея. Вот это серьезная работа.
— Охотно верю. — Санглосс внесла еще пометки.
Джек клацнул челюстями.
— Ну и… что со мной?
— Пока что ничего в глаза не бросается, — ответила она. — Заведите себе блокнотик. Записывайте каждый эпизод — когда что произошло, ощущения, общий фон… все, что сможете припомнить. У вас в «Харборвью» этот блокнот попросят.
— Хорошо.
— И перестаньте подбрасывать крыс, ладно? По крайней мере, пока не разберемся, что у вас к чему.
Доктор Санглосс дождалась окончания приемных часов и попрощалась с младшим медперсоналом. Она заперла двери, выключила отопление, проверила краны в туалетах и лаборатории, бегло осмотрела все замки и видеокамеры в аптеке и с минуту постояла, окидывая взглядом вестибюль. Клиника обслуживала самых разных пациентов — не всех можно назвать ответственными людьми.
В помещении тихо. Пустынна и улица за окнами с полуспущенными жалюзи. Где-то через щель посвистывает ветер. Здание старое, сквозняк на сквозняке.
Через коридор она добралась до своего небольшого офиса, заполнила кое-какие учетные карточки, открыла нижний ящик стола. Опустив туда руку за мобильником, она спиной ощутила холодок — странно, потому как старый бойлерный котел едва-едва успел погаснуть, закончив раздавать тепло.
Да, чувство настолько необычное, что она едва не открыла книгу, которую дал ей Конан Артур Бидвелл — потребовав, впрочем, никогда ее не читать и даже не брать в руки надолго. Бидвелл — старик со странностями, однако умеет быть убедительным. А еще он оплатил все счета по задолженностям клиники.
За пять лет.
Сегодня четвертая годовщина их первой встречи на зеленом складе у Южного порта. Зеленый склад, зеленая кожаная обложка старой книжицы, наполовину спрятанной на металлическом стеллаже, под справочниками и медицинскими журналами.
Доктор задумчиво уставилась на небольшой, потрескавшийся кожаный корешок, где из всех обозначений или слов имелись только выдавленные цифры — 1298. То ли порядковый номер, толи дата.
Почему запрещалось читать эту книгу и что из нее можно узнать?
Тряхнув головой, доктор Санглосс вырвалась из колдовской притягательности книги и набрала номер на своем мобильнике. Ответила женщина.
— Эллен? Это Мириам. Я осмотрела твоего юного протеже. Сомнений нет. Его адрес, конечно же, у тебя записан?.. Нет-нет, дорогая, никаких намеков я не делаю… Да, у нас у всех взыграют материнские чувства, как только мы его увидим… Передай от меня привет ведьмам. Боюсь, сегодня мне не успеть, да и как бы не перепугать твоего бедняжку. Расскажешь потом, какой они вынесут вердикт.
ГЛАВА 13
ВАЛЛИНГФОРД
Окна в гостиной были занавешены клеенкой и обклеены бумагой. Кто-то — возможно, сам владелец, еще годами раньше — пробовал сделать капремонт, да так и забросил это дело. Дранка содрана, штукатурка сбита со стен, электропроводка — старинная, еще в бумажной изоляции — свернута в мятые, рваные бунты. Крыша протекает, от воды покоробился, вздулся паркет, да и подвал затопило чуть ли не по щиколотку.
Похоже, дом заброшен достаточно давно, бомж успел облюбовать его и устроиться с более или менее убогими удобствами — без отопления, света — ничего, кроме работающего водопровода, оставленного для нужд садовников, которые уже не приходили. Бомж добавил некоторую мебель, да еще матрас, как-то ночью из последних сил затащив эти нехитрые вещи…
Наконец Даниэль решил, что в состоянии встать, не выдав при этом фонтан рвоты — впервые за несколько дней, — и вновь обшарил дом.
На этот раз…
В ванной на втором этаже, в дырке за раковиной, он обнаружил картонную упаковку из-под блока сигарет, перетянутую бечевкой. Он развязал узел и попытался вытряхнуть содержимое. На треснутый кафель упал потрепанный бумажник; из-под пожелтевшего пластикового окошка выглядывал краешек водительского удостоверения. Фотография подтвердила, что данное тело в свое время принадлежало человеку по имени Чарлз Грейнджер, тридцати двух лет на момент выдачи документа. После очередного встряхивания картонка поделилась несколькими исписанными листками, черным фломастером и огрызком карандаша.
Маленький, плотный серый ящичек, приклеенный скотчем к днищу, выпал последним — и Даниэль сразу понял, что именно он-то и был предметом поисков.
Его сум-бегунок. Камень из какого-то времени.
Ящичек был прежним, с той же самой рельефной печатью на крышке: пересекающиеся кольца или обручи, опоясывающие крест. Какими судьбами, спрашивается? Очередная точка соприкосновения между Даниэлем и Чарлзом Грейнджером? Он не стал его открывать — еще не время. Тихонько насвистывая, он сунул ящичек себе в карман и принялся ворошить бумаги. Какие-то непонятные закорючки, странные символы — почерк жуткий, хотя в некотором роде знакомый.
Слишком близкое попадание. Страшное дело…
Где он сейчас, этот Грейнджер, предыдущий владелец сего тела-развалюхи — потерян, оттолкнут, выброшен из гнезда? Очередная жертва. Да, и как насчет остальных прядей, всех тех мировых линий, которые он пересек — мириад плотно стянутых, канатом перевитых судеб между Даниэлем Патриком Айрмонком и вот этим?
