Лицо Патуна разгладилось и приняло отвлеченный, задумчивый вид.
— Я верю — потому что обязан верить. Если кто-то из вас преуспеет, будет выполнена задача столь великая, что оправдаются все бесчисленные жертвы, которые понес ваш род.
— Старый болтун отправился на боковую.
Неслышно ступая, к Тиадбе приблизилась широкоплечая тень. Девушка повернула голову и бросила на Кхрена кислый взгляд. Ее вновь мучили горькие думы. Конечно, в этом нет его вины, однако ни Кхрен, ни остальные не могли заменить собой ее юного воина, пусть он и вел себя порой как глупый мальчишка.
— У нас есть немного времени, — тихо сказал Кхрен, почувствовав ее настроение. Из-за его плеча выросли Махт и Перф. Юноши присели рядом.
— Пожалуйста, почитай еще из твоих книг, — попросил Перф. — Нам надо учиться.
Трясоткань Грейн и древние буквожуки больше не служили ей руководством — слова приходилось разгадывать самостоятельно; впрочем, Тиадба уже набила на этом руку. Прочитанное она пыталась донести до остальных, объяснить. Она была уверена, что именно этого хотела от нее Грейн. Как странно, что не получается ясно припомнить лицо старой саммы или напев ее мягких, но настойчивых речей. Вот Джебрасси Тиадба помнила очень ясно.
Подошли Денборд, Нико и Шевель, неся с собой тюфячки. Последнее время все предпочитали спать на свежем воздухе, под темными арками, а не внутри шатких палаток, которые хлопали при каждом ветерке — пугали и наводили на невеселые мысли.
Тиадба села поудобнее и раскрыла одну из книг. Любимыми историями начинающих разведчиков стали пассажи про Сангмера-Пилигрима и Ишанаксаду, дочь Библиотекаря, однако повествования редко были теми же самыми — непонятная особенность книг, на которую, впрочем, ее слушатели не обращали внимание.
По необходимости она либо пропускала, либо парафразировала те кусочки, которые не понимала сама, да и множество слов были по-прежнему незнакомы. С другой стороны, чем больше Тиадба их перечитывала, тем сильнее становилось чувство, что она словно видит их более опытными глазами, и с каждым разом ей открывается какое-то новое значение.
Кое-какие пассажи, рассыпанные по тексту подобно чафовым зернам в пироге, до сих пор ставили в тупик. Скажем, могли встретиться некие инструкции: пойди туда, сделай вот это, затем вот это — мировые карты, вот как назвала их Тиадба, — и порой она намеренно читала их ради успокоительного эффекта непосредственно перед тем, как приходили Высоканы и гасили лампы.
На этот раз она выбрала один из более знакомых текстов; ее товарищи расположились кружком, поджав ноги, и устремили взгляды в густеющие тени…
— Повесть, которую я расскажу, незамысловата, — начала Тиадба, и ее глаза заволокло влагой. Ведь они с Джебрасси… всего десяток пробуждений назад… Некогда, половину вечности тому назад, величественная «нова» — издревле так именуемая, хотя сия звезда горела вот уже десять триллионов лет — оказалась практически полностью окружена Хаосом Тифона. Лишь пять миров осталось, а на одном из них — на Земле — уцелело двенадцать городов, пристанищ для тех, кто собрался со всех окраин после долгого и мучительного упадка космоса. Самой величественной и древнейшей из этих цитаделей была Кальпа — и самой мудрой, — ибо сей город непрерывно готовился к наступлению часа, когда Хаос поглотит даже их новое солнце. Поражение неминуемо — так считали многие. Величайшим из людей той эпохи был представитель расы Дев — Полибибл. Он совершил путешествие к предельному краю дряхлеющего космоса, чтобы жить и набираться мудрости в сияющей славе шестидесяти солнц царства Шен, могущественной цивилизации, которой вскоре предстояло быть пожранной Хаосом. Земные Ратуш-Князья пообещали богатую награду тому, кто доберется до чужедальних краев и убедит Полибибла вернуться. Ибо Полибибл, поглощенный изучением наук в местах, расположенных за регионами, полными ловушек и силков, не мог вернуться самостоятельно. Первым вызвался в добровольцы Ремонтник по прозванию Сангмер, юный, но уже признанный и уважаемый за многочисленные походы и редкостную доблесть. Сангмер собрал команду и оживил последний межгалактический корабль Земли. Со своими спутниками, отобранными за их силу, отвагу и ум, он совершил странствие по единственному открытому пути, ведущему в дальний закоулок Вселенной. Из этого рискованного путешествия — ибо пережили они великое множество приключений, удивительных и смертельно опасных — вернулись лишь десяток смельчаков, и с ними Полибибл. Хаос меж тем ярился, злодействовал и соблазнял своим ужасом — часто на краю гибели оказывался их корабль, — ибо, как свидетельствуют многие, нет ничего более упрямого и извращенного, нежели Тифон, а другие добавляют: и более непредсказуемого, против чего бессильны любые планы. Вместе с Полибиблом привез Сангмер на Землю и его непостижимую приемную дочь, которая, как признавали многие, отстояла от человечества дальше, чем шеняне, — хотя форма ее была прелестна. Она выбрала себе имя — Ишанаксада: «рожденная из всех историй» — и приняла облик расы Дев, расы ее отца. На Земле их приветствовали Ратуш-Князья, и было ликование, и была радость великая, и скорбь безмерная, ибо многие семьи оплакивали потерю сыновей и дочерей. Полибибл приступил к трудам своим в высокой башне над первым бионом Кальпы и, мудрость шенянскую применив, изладил в скором времени чудо-машину «Эквилибриум» для защиты нового солнца и отпора Хаосу. Да и Сангмер не проводил дни свои в праздности, но отдавался всемерно иным вояжам, странствиям и опытам высоконаучным — изучая, измеряя и дерзкий вызов бросая Хаосу, за что и почести снискал себе неслыханные, — хотя путешествия его унесли жизни многих и многих отпрысков благородных семейств. И вот, столь много погублено было достославных дщерей и сынов человеческих, что Сангмер-Пилигрим известен стал также под прозвищем Истребителя Мечты — титул, который не мог он носить горделиво, а посему дал он зарок уйти в далекое изгнание в страну Сессилей, «Сидячих растений», и не возвращаться, пока не изучит там Тишину на протяжении долгих веков. Из толп, стоявших вдоль ленточной дороги, которой начинался его покаянный путь, вышла Ишанаксада и встала рядом с ним, и он принял на плечи свои диски памяти тысяч потерянных товарищей, и под грузом этим тяжким согнулся могучий Сангмер. Несравненна изысканная красота Ишанаксады, но отнюдь не в этом таится причина запрета на ее изображения вплоть до дня сегодняшнего; не было никого прекрасней нее ни для отца, ни для празднолюбопытных, следивших, как приняла она на плечи свои часть бремени Сангмера и помогла донести диски до порога Сессилей, где Тишина означает мир. Говорят, что в краю Сессилей их линии впервые переплелись и стали расти вместе. Другие утверждают, что любовь их взяла свое начало на обратном пути из царства Шен. Никто не противился тому, чтобы Ремонтник взял себе в жены Ишанаксаду, ибо лишь немногие осмеливались сердить Полибибла, который спас человечество и благословил этот союз. По их возвращении из страны Тишины Полибибл поручил им многие великие задачи, как купно, так и порознь. И вот было так, и пребудет так вовеки.
Тиадба захлопнула книгу, и молодежь сдвинула кружок теснее. Каким-то образом повествование несколько изменилось после предыдущей читки — появились иные подробности… а может, их уши просто учились улавливать новый смысл.
— Не очень веселая история, правда? — высказался Кхрен.
— Мы все там сгинем, — мрачно заявил Нико. — Сам себя не понимаю, но я все равно хочу туда идти. Фрасс!
Сквозь усталость в Тиадбе вдруг прорезалось жгучее желание поговорить о Джебрасси… или накричать на них — ведь он обязательно жив, он к ним присоединится, и его присутствие сделает этот поход совсем иным, не как прежние… Но, едва подавшись вперед, девушка посмотрела по сторонам и обмякла, понимая, что ее товарищи вряд ли поверят или найдут в этом утешение.
— Пора спать, — сказала она.
Все обижено надулись и пошли раскладывать спальные тюфяки под высокими арками.
Gens simia(лат.) — дословно: «обезьяний народ».
Gens avia (лат.) — «птичий народ».
