«Врачи, медсестры и машинисты, тупица. Вот они не носят колец».
Мы возвращаемся в мой кабинет, и через короткое время Гарри устанавливает лестницу под моей лампой, выключает ее, чтобы его не убило током, и поднимается по ступенькам.
Когда его руки поднимаются над головой, а подол футболки задирается, обнажая полоску живота, я пытаюсь отвернуться в другую сторону.
Стараюсь сосредоточиться на снеге, падающем за моим окном, на замерзшем пруду, на...
Этом... эм…
Пупке.
Черт, нет!
Только не это!
Стив, Стив, Стив.
Гарри смотрит на меня сверху вниз.
— Можешь забрать лампу, когда я ее откручу?
— Хм. Эм... — Черт. — Да, конечно.
«Боже мой, вытащи свой разум из сточной канавы. У тебя еще куча работы и свидание, к которому нужно подготовиться. У тебя нет времени на кокетливые мысли о ремонтном чуваке».
Он протягивает мне неисправную лампочку, а я протягиваю ему новую.
Смотрю, как он вставляет, покачивая её, чтобы убедиться, что она надежно закреплена.
— Как выглядит? — спрашивает он.
— Отлично, — говорю я, уставившись на его задницу.
Парень, конечно, меня не видит — его глаза прикованы к лампе. Он в последний раз проверяет её, прежде чем спуститься вниз и щелкнуть выключателем на стене, чтобы загорелся свет.
Комната освещается, как на Четвертое июля, ярко и ровно.
— Ура! — Я хлопаю в ладоши, не в силах остановиться. Он понятия не имеет, какое это облегчение, что огни не мерцают и не вспыхивают, и я могу вернуться к работе без козырька, защищающего мое лицо от стробоскопов.
— Спасибо тебе!
— Без проблем. — Его улыбка вызывает странный трепет в моей груди. — Что-нибудь еще?
— Нет, спасибо.
С кивком головы, Гарри собирает вещи, складывает лестницу и уходит.
Впервые за несколько недель я работаю, не отвлекаясь ни на что. Это приятно. Отчеты составляются, кролики шевелятся, и над моей головой нет вспышек, вызывающих мигрень.
Гарри — мой спаситель. Нужно было попросить его номер, чтобы в следующий раз, когда это произойдет, я могла написать ему напрямую. Хотя, это было бы слишком опрометчиво, не так ли? Он мог бы подумать, что я заигрываю с ним, когда это не так. Там нет абсолютно никакого влечения.
Ни капельки.
Нет.
Совсем ничего.
Ладно, хорошо, есть какое-то влечение.
Совсем чуть-чуть.
Вы не можете винить девушку за то, что у нее есть глаза, а Гарри горячий технический работник, не боящийся испачкать руки, возможно, лучший в своем роде.
Нет, Фелисити, нет.
Нет, нет, нет.
Я не начну испытывать вожделение к Гарри. У меня сегодня свидание со Стивом.
Стив, Стив, Стив.
Но Гарри…
Гарри, чей низкий баритон — это то, из чего сделаны фильмы «Hallmark». С широкой грудью, ямочкой на подбородке и пятичасовой щетиной. С глубоким, легким смехом.
И считает меня забавной. Плевать, что я болтала о британской королевской семье, как чокнутая.
