Я бегунья.
Не та, которая бегает 5 километров для удовольствия.
Я бегу от ситуаций, с которыми не хочу сталкиваться.
Я выключаю телефон, когда он звонит, кажется, в сотый раз, и убираю его в сумку. Я не готова к этому – к реальности того, что скоро станет моей жизнью. Я не хочу вступать в разговоры о родах, эпидуралке и акушерках. И уж точно ничего о переезде.
Считайте меня эгоисткой, но я отказываюсь переезжать за тысячи миль ради мужчины, влюбленного в другую женщину. Мужчины, который всегда будет влюблен в эту женщину. Мужчина, который, несмотря на то, что он раздражает меня до предела, заставил меня почувствовать себя красивой и желанной одной ночью.
Он подарил мне близость, которой у меня никогда не было. В прошлом у меня был только парень, который лгал и обманывал, как будто это была его работа. Чем больше времени я провожу с Далласом, тем чаще всплывают воспоминания о том, как он заставил меня чувствовать себя в ту ночь.
Я проверяю время на часах и расслабляюсь в кресле, опустив плечи. Никогда не бывает так, что я не выбираю худшего из всех мужчин. В этом мире миллионы мужчин, а я каким-то образом умудряюсь всегда выбирать самых испорченных, которые видят во мне лишь одноразовую игрушку.
— Ты думала, это будет так легко?
Я напрягаюсь при звуке его резкого голоса. Словно нож вонзился мне в горло. Я в ужасе смотрю ему в лицо. Я чувствую, как его глаза впиваются мне в спину, ощущая боль, словно они разрывают плоть.
Мне следовало взять «Грейхаунд» или путешествовать автостопом. Наверное, мне не следовало направляться в самое очевидное место – в гребаный аэропорт.
— У тебя хватило смелости убежать. Не будь трусихой сейчас. Повернись и посмотри мне в глаза, — требует он. — Скажи мне, что ты не только эгоистка, но и лгунья.
Его властные и жестокие слова поджигают мое и без того поганое настроение.
Как он смеет осуждать меня? Как он смеет вести себя так, будто понимает, через что я прохожу.
— Уиллоу. — Мое имя звучит как угроза, заверяя меня, что он не уйдет, пока я не сдамся.
Я поднимаюсь со стула с драматическим стоном и перекидываю сумочку через плечо. Аэропорт – это не LAX, но вокруг полно людей с любопытными взглядами.
Лицо Далласа вызывающее, как будто он готов заключить деловую сделку. Он поступил мило, и я воспользовалась этим. Теперь он дает мне кое-что еще.
Я дала обещание и нарушила его. Он имеет полное право злиться.
Мне стыдно, что мне требуется минута, чтобы расправить плечи, показать ему, что я не та, кого можно ругать, как ребенка.
— Мы не будем делать это здесь, — это все, что я говорю.
Он протягивает руку.
— После вас, Ваше Высочество.
Поскольку я не так хорошо знакома с аэропортом, я направляюсь в женский туалет, не зная, последует ли он за мной.
Он следует.
— Это лучшее место для этого? — спрашивает он, закрывая за нами дверь и прислоняясь к ней, когда я киваю. — Как хочешь.
Я с досадой опускаю руки по бокам.
— Что ты хочешь от меня, Даллас?
— Что я хочу от тебя? — Он издевательски смеется. — Я хочу, чтобы ты вела себя как ответственный взрослый человек. Возможно, тебе трудно это осознать, но дело не только в тебе.
— Я знаю.
— Так почему ты убегаешь?
— Мне страшно!
— И я уверяю тебя, что для этого нет причин. — Он подходит ближе, когда длинный вздох вырывается из его широкой груди. — Я знаю, что твое доверие ко мне – дрянь. — Он показывает между нами двумя. — Я не прошу тебя выйти за меня замуж, быть со мной или, черт возьми, даже нравиться мне. Я уверен, что мы оба можем согласиться, что об отношениях не может быть и речи. Ты можешь думать, что я дерьмовый человек, сколько хочешь, но я не дерьмовый отец, и ты, блять, это знаешь.
Он бьет меня всеми правдами и неправдами. Можно подумать, что кто-то может полностью сломаться, когда любовь всей его жизни умерла. Смерть Люси разбила Далласа, но она оставила разрозненные кусочки, чтобы он смог позаботиться о Мейвен. Она знала, что их дочь станет спасителем Далласа, когда ее не станет.
Он идет, чтобы взять мою сумку.
— Пойдем. У Лорен двенадцатичасовая смена. Мы поговорим, а потом ты сможешь остаться на ночь в ее квартире.
Я протягиваю руку, чтобы остановить его.
— Я сажусь на самолет.
Его губы сжимаются в белую полоску, и он устало потирает лицо.
— Скуби ждет меня.
Он моргает.
— Прости, кто тебя ждет?
