Переводчик: Группа Rosland || Переводы романов
Нэш
Федеральным агентам в моём офисе повезло по двум причинам.
Во-первых, мой хук слева был уже не таким, как до ранения.
А во-вторых, мне не удавалось заставить себя почувствовать хоть что-нибудь, не говоря уж о том, чтобы разозлиться настолько, чтобы подумывать о совершении каких-то опрометчивых поступков.
— Бюро понимает, что у вас есть личный интерес найти Дункана Хьюго, — сказала спецагент Сонал Идлер, с абсолютно ровной спиной сидя напротив моего стола. Она покосилась на пятно от кофе на моей рубашке.
Она была стальной женщиной в брючном костюме, которая выглядела так, будто завтракала протоколами. Мужчина рядом с ней, маршал-заместитель Нолан Грэхэм, имел усы и внешность человека, которого заставили делать то, что ему очень не хочется делать. А ещё он выглядел так, будто винил в этом меня.
Я хотел накрутить себя и рассердиться. Хотел почувствовать что-либо, помимо огромной засасывающей пустоты, что накатывала на меня, неизбежная как прилив. Но не было ничего. Только я и пустота.
— Но мы не можем допустить, чтобы вы и ваши мальчики с девочками бегали и портили моё расследование, — продолжала Идлер.
По другую сторону стекла сержант Грейв Хоппер накладывал себе в кофе целую пинту сахара и сверлил двух федералов убийственным взглядом. Общее офисное пространство позади него гудело обычной энергией полицейского участка в маленьком городке.
Звонили телефоны. Тарахтели клавиатуры. Офицеры служили. А кофе был всё таким же отстойным.
Все были живы и здоровы. Кроме меня.
Я лишь притворялся.
Я скрестил руки на груди и проигнорировал резкий укол боли в плече.
— Я ценю профессиональную любезность. Но что за личный интерес? Я не единственный коп, которого подстрелили при исполнении.
— Вы также не были единственным именем в том списке, — сказал Грэхэм, заговорив впервые за эту встречу.
Мои челюсти сжались. Со списка и начался весь этот кошмар.
— Но вы первый, на кого нацелились, — сказала Идлер. — Ваше имя было в списке офицеров полиции и информаторов. Но всё это не сводится к одному инциденту стрельбы. Мы впервые получили то, что можно связать с Энтони Хьюго.
Вот теперь я услышал в её голосе хоть какие-то эмоции. Специальный агент Идлер имела свой личный мотив, и он заключался в том, чтобы припереть к стенке криминального босса Энтони Хьюго.
— Мне нужно, чтобы дело против него было безупречным, — продолжала она. — Вот почему нам не нужно, чтобы местные пытались взять дело в свои руки. Даже если у них есть жетоны. Всеобщее благо всегда имеет свою цену.
Я потёр рукой подбородок и с удивлением обнаружил, что там вовсе не лёгкая щетинка. В последнее время бритьё не значилось в списке моих приоритетов.
Она предположила, что я вёл расследование. Логичное предположение, учитывая обстоятельства. Но она не знала мой маленький грязный секрет. Никто не знал. Внешне я, может, и исцелялся. Может, я надевал униформу и каждый день приходил в участок. Но внутри ничего не осталось. Даже желания найти мужчину, который за это ответственен.
— Чего вы ожидаете от моего департамента, если Дункан Хьюго вернётся и решит прострелить дырки ещё в нескольких местных жителях? Рассчитываете, что мы отвернёмся? — протянул я.
Федералы переглянулись.
— Я ожидаю, что вы будете оповещать нас обо всех местных событиях, которые могут быть связаны с нашим делом, — твёрдо сказала Идлер. — В нашем распоряжении больше ресурсов, чем есть у вашего департамента. И у нас нет личных мотивов.
Я ощутил проблеск чего-то в своей внутренней пустоте. Стыд.
У меня должен быть личный мотив. Я должен быть на улицах, сам охотиться на этого мужчину. Если не ради себя, то ради Наоми и Уэйлей. Он сделал невесту моего брата и её племянницу жертвами в другой манере, похитил их и терроризировал из-за списка, который подарил мне две дырки от пуль.
Но часть меня умерла той ночью в канаве, а за то, что осталось, как будто и не стоило бороться.
— Маршал Грэхэм на какое-то время останется поблизости. Будет присматривать за всем, — продолжала Идлер.
Усач не выглядел обрадованным, как и я сам.
— Присматривать за чем-то конкретным? — спросил я.
— Все оставшиеся персоны в списке получают федеральную защиту, пока мы не убедимся, что им больше не грозит непосредственная опасность, — объяснила Идлер.
«Иисусе». Весь этот проклятый город поднимет бунт, если они узнают, что федеральные агенты ошиваются здесь и ждут, когда кто-то нарушит закон. А у меня не было сил на бунт.
— Мне не нужна защита, — сказал я. — Если у Дункана Хьюго есть хоть две извилины в мозгу, он сюда не сунется. Его и след простыл, — по крайней мере, так я говорил себе по ночам, когда сон отказывался приходить ко мне.
— При всем уважении, шеф, это вас подстрелили. Вам повезло, что вы всё ещё с нами, — сказал Грэхэм, и его усы самодовольно подёргивались.
— Что насчет невесты моего брата и её племянницы? Хьюго их похитил. Они получат защиту?
— У нас нет оснований полагать, что в этот раз Наоми и Уэйлей Уитт тоже в опасности, — ответила Идлер.
Укол боли в плече превратился в тупую пульсацию, вторящую боли в голове. Я страдал от недосыпа, моё терпение было на исходе, и я сомневался, что смогу оставаться цивильным, если не выгоню этих двух заноз в заднице из моего кабинета.
Призвав как можно больше южного шарма, я поднялся из-за стола.
— Понял. А теперь прошу извинить, мне пора служить на благо этого города.
