Но во мне уже всё притупилось. Мне нужно было чувствовать. И никакое количество алкоголя не поможет мне выбраться из этой всепоглощающей пустоты. Лишь одно могло помочь. Лишь одна женщина.
— Нет, — ответил я наконец.
Я чувствовал, как Нокс и Люсьен без слов общаются меж собой.
— Ты не думаешь поговорить с одним из, эээ... психологов? — выдавил Нокс.
Мы с Люсьеном оба резко повернули головы и уставились на него.
— Ой, да идите нах*й оба. Это предложила Наоми. Я достаточно мужественен, чтобы признать, что это не ужасная идея... если ты способен излить душу абсолютному незнакомцу. Нельзя сказать, что папа научил нас здравым способам справляться с проблемами.
— Я посетил мозгоправа. Того требовал департамент, — напомнил я ему.
«Травма имеет свойство повреждать память, — сказала она. — В некоторых случаях к жертвам так и не возвращаются воспоминания».
Травма. Жертвы. Всю свою карьеру я вешал эти ярлыки на других. Мой собственный ярлык, «герой», отклеили и заменили «жертвой». И я не был уверен, сумею ли с этим справиться.
— Я посещаю психолога, — объявил Люсьен.
Нокс выпрямился.
— Посещаешь? В смысле, в настоящем времени?
— Периодически. Я был намного моложе и намного менее... заинтересован в законе, когда начал посещать его, чтобы получить доступ к данным его пациентов.
Я обернулся через плечо. Нолан поднял бутылку пива в безмолвном жесте тоста.
— А мы можем не говорить об этом или о других гипотетических преступлениях, когда в шести метрах от нас сидит федеральный маршал? Вы двое не можете играть в чёртова Скуби Ду посреди федерального расследования.
— Я оскорблён, — объявил Люсьен.
— Тогда ты оскорбляйся, а я буду взбешённым, — решил Нокс.
Я взял своё пиво, хоть и не хотел его пить.
— И что же тебя так оскорбляет?
— То, что ты сомневаешься в моих способностях.
Честно говоря, Люсьен был практически корпоративным агентом 007. Вот только он был американцем, предпочитал бурбон, а не мартини, и работал в суровом мире политического консультирования, который наверняка имел некоторое сходство с международным шпионажем.
Он не распространялся о деталях того, что именно его компания делала для своих клиентов, но не надо быть гением, чтобы понимать — далеко не всё было законным.
— Я не знаю ничего о своих способностях. Но я знаю, что из нас троих ты единственный, кто реально сидел в тюрьме.
Это был пи**ец какой подлый удар, и мы все это знали. Чёрт, да я сам хотел врезать себе по роже.
— Извини, дружище, — сказал я, потирая большим пальцем местечко между моих бровей. — В последнее время я стал несдержанным.
Моё терпение, скорее всего, вытекло из меня вместе с той лужей первой отрицательной на обочине дороги. Вот почему мне не хотелось находиться в обществе людей.
Он пренебрежительно махнул рукой.
— Да всё нормально.
— Нет. Не нормально. Ты всегда меня поддерживал, Люси, а я как мелочный мудак наезжаю на тебя. Я прошу прощения.
— Если вы двое начнёте обниматься, я ухожу, — пригрозил Нокс.
Чтобы побесить его, я притянул Люсьена в медвежьи объятия. Моё плечо заныло, но почти в хорошем смысле слова.
Люсьен дважды хлопнул меня по спине. Я знал, что мы придуриваемся перед моим братом. Но всё же моментальное прощение от моего самого давнего друга как будто дарило почву под ногами. Это блекло в сравнении с тем укореняющим жаром, что будило во мне прикосновение Лины. Но это всё равно имело значение.
Мы повернулись к Ноксу, улыбаясь.
— Пиво с собой заберёшь? — поинтересовался я у него.
— Засранцы, — буркнул Нокс.
— Я правда сожалею, Люси, — повторил я.
— Ты прощён. Ты многое пережил.
— Ты поэтому торчишь в городе в вечер понедельника, вместо того чтобы управлять своей злобной корпоративной империей?
Губы моего друга изогнулись.
— Серьёзно, дружище, если ты в городе лишь для того, чтобы присматривать за мной, то ко мне и так приклеился мистер Вооружённые Усы, — сказал я, кивнув в сторону Нолана. — Тебе не нужно торчать здесь и терять свои деньги.
