Она ощетинивается.
— Почему, потому что я одержима тобой?
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, прежде чем снова встретиться с ней взглядом. Она выглядит чертовски злой, и это справедливо.
— Нет, – говорю я, подходя к ней и упираясь предплечьем в ствол дерева у нее над головой, словно загоняя ее в угол, а другой рукой приподнимаю ее подбородок, чтобы она посмотрела на меня снизу вверх, — потому что я хочу, чтобы ты была там, и потому что у тебя есть работа, которую нужно выполнить.
Я наблюдаю, как ее розовые губы слегка приоткрываются, щеки краснеют, глаза расширяются, когда она смотрит на меня, и, хотя на улице адская жара, по ее рукам пробегают мурашки.
Мой взгляд прикован к губам, и я собираю все свои силы, чтобы не прижаться своими губами к ним.
Ее взгляд скользит вниз, ко мне, и я вижу, что в ее глазах тоже отражаются желание и жажда.
Я отталкиваюсь от дерева и разворачиваюсь, направляясь обратно к остальным, напрягая слух, чтобы расслышать ее почти бесшумные шаги позади меня. Когда мы подходим к остальным, она стоит чуть в стороне от меня и фотографирует Кайри, борющуюся в воде.
Кайри заняла первое место в своем заплыве, а это значит, что сегодня она сразится с Малией за первое место в финальном раунде.
Следующими выступают мужчины-серферы, и Зейл попадает в мой заплыв.
— Давайте не будем бороться друг с другом из-за волн. Я останусь в противоположном конце состава, – говорит Зейл.
— Звучит неплохо, – отвечаю я, прежде чем Зейл уходит и занимает свое место в другом конце группы.
Смотрю на океан, мысленно готовясь к тому, что выйду на сцену и приложу все усилия, но я не ожидаю, что Колтон подойдет и займет место рядом со мной.
Отказываюсь смотреть на него, хотя боковым зрением вижу, что его лицо повернуто к моему, тишина оглушает. Я не могу обещать, что не замахнусь на него, если мы встретимся взглядами, поэтому лучше всего смотреть прямо перед собой.
Когда звучит сирена, я бегу к берегу, Колтон не отстает от меня.
Как только мы достигаем воды, бросаем доски и начинаем грести изо всех сил. Неудивительно, что Колтон лидирует, поскольку я все еще не могу грести так же быстро, как он, не говоря уже о других серфингистах, но я стараюсь изо всех сил, чтобы быть уверенным, что не слишком отстану от него.
Когда мы, наконец, добираемся до места сбора, садимся на свои доски и смотрим на горизонт, ожидая второго сигнала воздушной сирены, когда волны начнут прибывать.
Первые три человека, включая Зейла, через несколько минут ловят мощные волны, но когда дело доходит до нас с Колтоном, волны становятся мягкими и неприступными.
— Приплыли, – слышу я стон Колтона, пока мы продолжаем смотреть на горизонт.
Проходят минуты, но новых волн не видно.
— Как дела, Фин? – окликает он меня.
— Пошел ты! – кричу я в ответ, свирепо глядя на него.
Как у меня дела? Мне следовало бы утопить его к чертовой матери.
— Да ладно, чувак, я уже полгода ничего о тебе не слышал, – говорит он, подплывая ближе.
— Твое притворство моим другом на меня не подействует, Харрисон.
— Я не притворяюсь, мне казалось мы друзья, – отвечает Колтон, подплывая прямо ко мне.
Его брови сведены в замешательстве, в глазах отражается обида, которую он испытывает, переваривая мои слова.
Хорошо. Самое время ему почувствовать хоть малую толику того, что я чувствовала столько месяцев.
— Оказывается так было не всегда, ты лишь притворялся моим другом.
— Это не так, – твердо говорит он, и на его лице появляется отчаяние. — Ты никогда не давал мне шанса объясниться.
— Ты никогда не пыталась, но продолжай
— Она поцеловала меня, клянусь. Я не...
Я так сильно стискиваю зубы, что удивляюсь, как они еще не потрескались. Гнев, который я сейчас испытываю, невозможно описать словами.
— О, прекрати нести чушь!
— Клянусь, Фин, – восклицает он, — в одну секунду я протягивал ей твою жестянку с воском, а в следующую она прижимала меня к твоей машине, и ее рот стал поедать мой. Прежде чем я успел ее оттолкнуть, ты повалил меня на землю.
Мысленно возвращаюсь к тому моменту, когда нашел их, и к шоку и растерянности, которые были написаны на его лице после того, как я ударил его.
Не хочу верить его истории. Хочу продолжать злиться на него и обвинять его во всей своей боли, но то, что он говорит, имеет больше смысла, чем все, что мне удалось придумать самостоятельно за последние полгода, но почему ему потребовалось так много времени, чтобы рассказать мне, что произошло?
Я смотрю на него, изо всех сил пытаясь понять смысл сказанного, но не могу. Снова звучит сирена, сигнализируя об окончании заезда. Мы с Колтоном оба финишировали с нулевыми баллами, что означает немедленную дисквалификацию от участия в остальных сегодняшних соревнованиях. Я сухо смеюсь и начинаю грести обратно к берегу, подальше от него.
Когда добираюсь до берега, Габриэль стоит один, скрестив руки на груди, и напряженно наблюдает за мной.
Он ничего не говорит, когда я прохожу мимо него, и это хуже, чем когда он кричит на меня. По крайней мере, когда он кричит, я знаю, что он чувствует и о чем думает.
