— Например?

В животе Элианы громко заурчало, и я не смог сдержать ухмылку, наблюдая за тем, как ее щеки становятся ярко-красными.

— Как насчет того, чтобы я показал тебе еще одно замечательное место? – спрашиваю я, протягивая ей руку.

— Если только ты пообещаешь больше не уходить.

Она пытается сохранить бесстрастное выражение лица, изучая меня, но я вижу боль в ее глазах.

— Я обещаю.

Элиана кивает и кладет свою маленькую ладонь в мою. По моей руке пробегает тепло, и я обхватываю ее ладонь, наслаждаясь тем, как правильно она ощущается.

Я веду свой джип по извилистой прибрежной дороге, соленый бриз, проникающий в машину из открытых окон, треплет мои волосы. Волнение нарастает в груди, когда мы приближаемся к маяку, с которого открывается вид на прекрасные просторы океана. Я знаю, что ей это понравится.

Украдкой бросаю взгляд на Элиану, сидящую на пассажирском сиденье, и восхищаюсь тем, как ее волосы мягко развеваются на ветру.

Лунный свет танцует на ее лице, когда она смотрит прямо перед собой, подчеркивая плавный изгиб губ и веснушки на лице. На моих губах появляется улыбка, когда она откусывает кусочек картошки фри из фаст-фуда, который мы только что съели, но когда она замечает, что я смотрю на нее, быстро прочищаю горло и возвращаю взгляд к дороге перед нами.

Возвышающийся силуэт маяка становится виден, когда шум разбивающихся о берег волн становится громче. Подъезжаю к подножию маяка и паркую машину, прежде чем выскочить из нее, под моими ботинками хрустит гравий.

— Маяк, – говорит Элиана, в голосе звучит удивление, когда она закрывает за собой дверь и смотрит на высокое здание.

— Вид стоит того, чтобы подняться, – заявляю я, огибая машину и протягивая ей руку, — пойдем.

Ее глаза блестят от возбуждения, когда она вкладывает свою руку в мою, и мы идем по тропинке к маяку. На полпути к винтовой лестнице я останавливаюсь и притягиваю ее к себе для поцелуя. Поцелуй медленный, но страстный, и я с сожалением отстраняюсь, чтобы мы могли подняться наверх.

— Зачем это было нужно? – спрашивает она, хихикая, когда мы снова начинаем подниматься.

— Я просто не мог больше ждать после того, как меня игнорировали три дня, – отвечаю я, улыбаясь про себя, и сжимаю ее руку.

— Я не игнорировала тебя, я давала тебе время подумать, – поправляет она меня.

Наконец, добравшись до вершины, мы выходим на смотровую площадку.

Морской бриз треплет наши волосы и одежду, придавая бодрости.

Я украдкой бросаю взгляд на Элиану и вижу, как ее глаза загораются удивлением, когда она любуется панорамой бескрайнего океана.

Обходит всю смотровую площадку, любуясь не только океаном, но и Сальтвотер-Спрингс, городской площадью, сияющей мерцающими огнями. До нас доносится музыка из «Чокнутого Кокоса», и она поворачивает ко мне свои широко раскрытые глаза, улыбаясь.

Я чувствую себя самым счастливым человеком на свете, когда она вот так улыбается мне.

— Это невероятно, – восклицает она, голос едва слышен за шумом разбивающихся волн.

— Это невероятно, – соглашаюсь я, не в силах оторвать от нее взгляд.

В лунном свете она выглядит неземной. Не задумываясь, я протягиваю руку и беру ее в свою, чувствуя, как знакомый электрический заряд проходит по моим рукам от прикосновения. Выражение лица Элианы смягчается, когда она поднимает на меня глаза, придавая смелости, в которой я отчаянно нуждаюсь.

— Давай проверим твою теорию, – говорю я, проводя большим пальцем по тыльной стороне ее руки.

— И что это за теория? – спрашивает Элиана, поворачивая нас в сторону океана и садясь на скамейку.

— Теория о том, что если я перестану сопротивляться своим чувствам к тебе, ты перестанешь быть тем самым отвлекающим фактором, – отвечаю я, садясь рядом с ней и притягиваю ее к себе, чтобы согреть, пока ветер танцует вокруг нас, — но ты должна пообещать, что с этого момента будешь приходить на каждую тренировку.

— Хорошо, – просто говорит она, улыбаясь мне. — Я обещаю.

Я наклоняюсь и нежно целую ее в губы, улыбаясь, когда отстраняюсь.

Элиана улыбается мне в ответ, а затем возвращает свое внимание к морю. Мы сидим в тишине, наблюдая за тем, как волны разбиваются о берег внизу, а вдалеке проплывают лодки, прежде чем мы обратим свое внимание на звезды, сияющие в небе.

— Несколько лет назад я с друзьями сбежала из дома, чтобы посмотреть на звезды поздно ночью, – говорит она, нарушая молчание, и на ее губах появляется ностальгическая улыбка.

— Да? Что случилось?

— Мы заблудились в лесу и нашли старую заброшенную хижину, – тихо смеется она, — сначала было очень жутко, но один из моих друзей развел костер, и мы провели всю ночь, глядя на звезды и рассказывая истории о призраках. Это одно из моих любимых воспоминаний.

— Ты не часто рассказываешь о своих друзьях или семье, – говорю я, наблюдая, как улыбка исчезает с ее лица и воздух заполняет тяжелая тишина.

Глаза Элианы затуманиваются, словно она потерялась в своих воспоминаниях, и я прижимаюсь к ней чуть крепче, боясь, что она исчезнет. От выражения ее лица у меня волосы встают дыбом.

После самой долгой минуты в моей жизни она нарушает молчание.

— Через год после того, как мы нашли хижину, все решили вернуться туда, но уже с большим количеством людей и алкоголя, – шепчет она, — было так весело, мы танцевали и смеялись. – Ее улыбка грустна, а голос дрожит от эмоций. — Моя лучшая подруга того времени, ее звали Алекс, позвонила моим родителям, чтобы они забрали меня, когда поняла, что я слишком пьяна, чтобы добраться до дома самостоятельно.

Чувствую, как ее тело прижимается к моему, и тут же жалею, что спросил. Я вижу как больно ей говорить об этом, но не могу заставить себя сказать ей, чтобы она остановилась. Я хочу знать о ней больше, все хорошее и плохое.

— Родители забрали меня и спорили друг с другом по дороге домой. Папа был расстроен тем, что мама отпустила меня на вечеринку без его ведома, а она была расстроена тем, как строго он со мной обходится, – делает глубокий дрожащий вдох и прижимается головой к моему плечу. — Я мало что помню, кроме звука визжащих шин, смешанного с маминым криком, яркого света, эха разбивающегося стекла и сильной боли в груди.

Я сижу, обхватив ее руками, в ошеломленном молчании.

— Когда я очнулась в больнице, врач и медсестры сказали мне, что нас сбил пьяный водитель грузовика, – я чувствую, как на моем плече, где она положила голову, образуется влажное пятно, и понимаю, что она плачет. — Я выжила, а вот мои родители – нет. Они умерли из-за меня, а последние минуты их жизни прошли в ссорах опять же из-за меня.

Тяжесть ее слов повисает в воздухе, и мое сердце разрывается. Мысли тут же возвращаются к той ночи, когда я ехал на скорости из «Чокнутого ореха», и страху в ее голосе, когда она попросила меня притормозить. Непреодолимое чувство вины нарастает в моей груди, теперь я понимаю, чем был вызван страх.

Протягиваю руку и беру ее в свою, чтобы утешить, пока она тихо плачет у меня на плече.

— Мне очень жаль, – шепчу я, мой голос срывается от эмоций, — пожалуйста, не вини себя. Никто не заставлял водителя грузовика выезжать на дорогу, когда он был пьян. Ты не могла знать.

— Если бы я не была на той вечеринке, они были бы здесь, со мной, — шепчет она, — и у меня не было бы этого уродливого шрама, который останется со мной на всю оставшуюся жизнь.

Она показывает на место, где находится шрам. Я хмурюсь, берусь за ее подбородок и поворачиваю лицо, чтобы она посмотрела на меня.

— Твой шрам не уродлив, – твердо говорю я. — Это часть того, что делает тебя такой красивой и уникальной.

Она усмехается, вырывает подбородок из моей хватки и кладет голову мне на колени. Мы сидим так еще двадцать минут, молча слушая океанские волны, и я играю с ее волосами, пока она не засыпает.