Продолжаю рассказывать ей, как Габриэль предложил мне работу в команде, и делюсь своим страхом быть отвергнутой в новом городе группой людей, которых я никогда не встречала.
К концу моей тирады появляются вторые рюмки, и мы делаем паузу, чтобы их выпить. Во второй раз я уже не так сильно кашляю, но горло все еще горит.
Залеа вытирает уголок рта, потом опускает голову на кулак и смотрит на меня добрыми глазами.
— Могу я посмотреть статьи? — спрашивает она, и я второй раз за неделю набираю в поисковике свое имя.
Но на этот раз, в отличие от прошлого раза, результаты поиска оказываются пустыми. Статьи и все сообщения в социальных сетях, в которых говорилось обо мне, исчезли; они полностью стерты со страниц поиска.
Ошеломленно смотрю на свой телефон.
— Они исчезли, — шепчу я, дважды проверяя, правильно ли я написала свое имя. — Как это возможно?
Залеа понимающе улыбается.
— Ты случайно не показывала Габриэлю статьи?
Смотрю на нее, широко раскрыв глаза.
— Да, но он смотрел на них всего пару секунд.
— Это все, что ему нужно, – говорит она, снова садясь прямо. — Это его суперспособность – контролировать СМИ.
Залеа подает знак бармену, чтобы тот принес еще одну порцию, после чего опускает взгляд на свой пустой бокал и постукивает пальцами по его стенке, взгляд ее становится созерцательным.
— В этой команде нужно иметь стальные нервы, особенно для Гриффина. Он возвращается в команду после шести месяцев восстановления после травмы. Я никогда еще не встречала такого скверного человека, как этот парень.
— Отлично, – простонала я, наклоняясь вперед и прижимаясь теплой щекой к прохладной столешнице бара. — Значит, есть гарантия, что он не будет фанатеть от моего присутствия.
Она хихикает.
— Не знаю, как насчет этого. У меня такое чувство, что ты единственный человек, у которого хватит терпения на этого ублюдка. Как мне кажется, ты ничего не теряешь, если воспользуешься этой новой возможностью. Если ничего не выйдет, сможешь вернуться к плану «Б».
— У меня нет плана «Б», – признаю я, закрывая глаза и наслаждаясь прохладой бара.
— Убежать в Италию – вот мой план «Б», – признается Залеа, улыбаясь своему бокалу. — Ты разберешься с этим.
— Просто это страшно, и я не знаю, уверена ли я так же, как Габриэль, что справлюсь с работой.
— Страх – это хорошо, – говорит она, протягивая бармену свою кредитку, когда он приносит нам третью порцию коктейлей. — Это значит, что тебя выводят из зоны комфорта.
— Мне нравится моя зона комфорта, она безопасна, – тихо бормочу я, глядя на пустой стакан перед собой.
— Твоя зона комфорта ограничивает тебя, Элиана, — девушка кладет руку поверх моей. — Тебе нужно испытывать дискомфорт, если ты хочешь расти и добиваться успеха. Пойми меня правильно: ты не можешь жить, принимая чужое дерьмо или позволяя их мнению определять тебя. Эта хрень убивает.
— Вау, — сухо смеюсь я, садясь прямо. — Ты была очень мудрой.
Она ухмыляется.
— Эй, в этой индустрии ты не добьешься таких успехов, как я, только благодаря красивой внешности.
Смеюсь и ухмыляюсь, глядя на полный стакан.
— Ты бы когда-нибудь присоединилась к этой команде?
— Когда-то давно я была ее частью, но обнаружила, что мне больше нравится работать в одиночку, и, похоже, это приносит свои плоды.
Холодный тон Залеи говорит о том, что она не заинтересована в том, чтобы быть темой для разговора.
Она проходит мимо меня и берет с барной стойки мой телефон, вводя в него свою контактную информацию.
— Ты можешь написать или позвонить мне, когда захочешь поговорить.
Я смотрю на нее с вновь обретенным уважением. Несмотря на то, что она одна из самых громких имен в мире серфинга, она все еще более чем нормальная. Очень приземленная. Подмигивает мне и протягивает рюмку.
Мы обе откидываем головы назад и вливаем горькую жидкость в горло, на этот раз жжение не такое сильное, а мои ноги становятся похожими на желе.
— Надеюсь, мы еще увидимся, Элиана, – говорит Залеа, вставая с табурета и слегка покачиваясь. — Мне пора возвращаться в отель, пока я снова не проснулась утром на полу в этом баре.
Я хихикаю, встаю вместе с ней и чуть не падаю на задницу. Она хватается за мои локти и помогает удержаться в вертикальном положении, когда мое хихиканье переходит в истерический смех.
Ее рот растягивается в широкую ухмылку, когда она наблюдает за мной, сверкая глазами, прежде чем присоединиться. Должно быть, для всех остальных мы выглядим и звучим как две пьяные гиены.
Успокоившись и вытерев счастливые слезы с уголков глаз, я обхватываю ее руками и притягиваю к себе, чтобы обнять.
Чуть не начинаю плакать снова, когда понимаю, что впервые за пять лет обнимаю кого-то; я забыла, как это приятно. Она напоминает мне о том, как хорошо, когда кто-то на твоей стороне. Кто-то, кто хочет поговорить с тобой и выслушать все, что ты хочешь сказать. Тот, кому не все равно.
— Спасибо за сегодняшний вечер, – говорю я.
