— Я на три ряда впереди тебя, – говорит он, как только отвечает.
— Так, все остальные здесь? – спрашиваю я, засовывая телефон в карман, прежде чем выйти из машины и закрыть за собой двери.
— Мы все здесь, все записываем, но будь осторожен, Гриффин. Она выглядит чертовски невменяемой.
Адреналин бежит по моим венам, когда я приближаюсь к ней. Она, должно быть, слышит меня, потому что поворачивается, чтобы посмотреть, и Габриэль был прав. Похоже, она проплакала всю ночь, а потом пыталась скрыть опухшие глаза толстым слоем косметики.
— Доброе утро, – мягко говорю я, становясь рядом с ней и убирая руки в карман, — все в порядке?
Она фыркает, обхватывая себя дрожащими руками
— Мне просто тяжело без тебя.
Прикусываю язык, пока не чувствую жжение боли. Ей не было тяжело без меня, когда я полгода лежал в больнице. Она даже не удосужилась навестить меня, чтобы объясниться, а теперь, когда я вернулся, ей тяжело? Я почти смеюсь.
— Сосредоточься, Гриффин, – слышу я слова Габриэля в наушнике.
Делаю глубокий вдох, глядя на нее сверху вниз.
— Мне жаль, что тебе было тяжело, – лгу я сквозь зубы.
Она снова фыркает и поворачивается лицом к воде.
— Почему ты хотел встретиться именно сегодня?
Я прочищаю горло и переминаюсь с ноги на ногу.
— У меня возникло несколько вопросов, которые, как мне кажется, лучше обсудить...в оффлайне.
Она поворачивает голову и смотрит на меня так быстро, что просто чудо, что ее шея не треснула. Ее глаза сужаются, когда она изучает мое лицо, и я понимаю, что она пытается меня прочитать.
— Ладно, спрашивай, – наконец говорит она.
С глубоким вздохом поворачиваюсь к ней лицом.
— Ты поцеловала Колтона, зная, что я это увижу?
Сначала она не отвечает, ее глаза следят за парусником вдалеке.
— Да, – наконец признается она.
Мышцы желудка спазмируют, а желчь начинает подниматься к горлу. Я сглатываю около трех раз, пока во рту не появляется слюна от отвращения. Она – худшее, что когда-либо случалось со мной.
— Почему?
Этот вопрос не давал мне спать ночами.
— Мой босс предложил огромную премию тому, кто принесет лучшую историю, – говорит она, заправляя за ухо свои разлетающиеся волосы. — Я подумала, что если я его поцелую, ты будешь слишком отвлечен, чтобы выступить как следует. Я не думала, что ты пострадаешь.
— Значит, ты поцеловала моего лучшего друга, чтобы написать о моем плохом выступлении?
Мои руки начинают дрожать от гнева, проходящего через мое тело, поэтому я засовываю их в карманы толстовки. Смотрю, как она достает из сумки пачку сигарет, прикуривает одну и делает глубокую затяжку. Это всегда было одной из тех вещей, которые я в ней ненавидел.
— Что-то вроде этого, – отвечает она без малейших признаков раскаяния.
— И пока я восстанавливался в больнице, ты продолжала писать обо мне? Использовала мою травму как дополнительный материал для своей колонки?
— Да, и я не жалею об этом, потому что это сохранило твою актуальность, пока тебя не было.
Ее тон защитный.
Я насмехаюсь.
— Меня от тебя тошнит. Как ты можешь говорить, что заботишься обо мне и хочешь быть со мной, когда намеренно причиняешь мне боль ради собственной выгоды?
Она заметно вздрагивает, бросает сигарету на землю и сильно топчется по ней.
— Если бы не я, ты бы уже был никем. Я поддерживала тебя в актуальном состоянии, и я поддерживаю тебя в актуальном состоянии, даже если ты изменяешь мне с этой сучкой Элианой.
Я отпрянул назад, как будто она дала мне пощечину.
— Меган, я не изменяю тебе, потому что мы не вместе. Ты ясно дала это понять, когда решила поцеловать Колтона для своей истории.
— Ты так говоришь только потому, что у тебя сейчас есть новая подружка, но как только она уйдет, ты тут же приползешь обратно, – фыркнула она, и ее руки сжались в кулаки, когда она нахмурилась.
Вот оно, мое открытие.
— Почему она уйдет? – спрашиваю я.
