— Ты этот мужчина? — Я вздергиваю бровь. Мы ловим взгляд друг друга, и его рука перебирается с моей ноги на центральную консоль. Наши пальцы переплетаются. Они похожи на два кусочка сложной головоломки. Идеально. По моему телу пробегают мурашки, и я гримасничаю. Этот человек имеет надо мной слишком большую власть, а я все еще не определилась, как он собирается ее использовать.

— Я хорош во всем, за чем стоит гоняться, мисс Мартин, и всегда прихожу к финишу раньше своих соперников.

— Бедная Стейси, — слышу я от себя и тут же жалею об этом. Это не мое дело.

— Бедный Ной, — закатывает он глаза, имея в виду моего воображаемого парня. Я смеюсь, когда он шепчет мне на шею: — И счастливчик.

После адской поездки, во время которой я чувствую, как моя спина прилипает к сиденью (этот зверь очень быстр, и за время нашего короткого путешествия Рис воспользовался двумя шоссе, которые, как я уверена, ему не нужны), он подъезжает к обочине усаженной деревьями улицы.

На нас смотрит полностью перестроенный колониальный дом с черными крышами, выкрашенный в первозданный белый цвет. Передний двор по-королевски ухожен. Трава радиоактивного зеленого цвета и подстрижена как морской еж. Это тот дом, в котором мне не хотелось бы жить, потому что полы не скрипят, краска не сколота, а на столешнице нет пятен, навевающих смешные воспоминания. Такой безликий, великолепный архитектурный объект, которому не хватает индивидуальности. Я цепляюсь за ремень безопасности, словно это мой спасательный круг, и закусываю губу, глядя великолепный дом доктора мечты.

— О чем ты думаешь, Савви? Позволь мне заглянуть в твою хорошенькую головку.

— Савви? — Я поворачиваю голову, не в силах скрыть улыбку. Он насмехается.

— Только не говори, что тебе это не идет. Тебе понадобилось два дня, чтобы принять работу. Ты командовала нами и сделала приемную своей. И ты сохранила эту причудливую руку "дай пять", хотя она, возможно, вызывает у маленьких детей кошмары, которые останутся у них на всю жизнь. Ты знаешь, что делаешь.

— Похоже, я разбираюсь, — я заправляю за ухо прядь бледных волос и пожимаю плечами, смакуя комплимент. Я не особенно застенчива, но Рис пробудил во мне что-то робкое. Впрочем, что бы ни произошло между нами, все случилось быстро. В одну минуту я собирала вещи, чтобы уехать из Сакраменто, а в следующую оказалась прижатой к двери в кабинете моего нового босса, пока он проводил вагинальный осмотр... что стало для меня неожиданностью, поскольку он не акушер-гинеколог.

— Ты находчивая девушка, — Рис облизнул нижнюю губу, его голубые глаза опустились к моему рту.

— Но я здесь не поэтому.

— Нет. Не поэтому. Ты здесь, потому что мне нравятся твои платья в стиле Грейс Келли, и мне не терпится увидеть, что под ними скрывается. Ты здесь, потому что позволяешь детям играть с тестом для печенья, которое приносишь из дома, даже если это нарушает примерно десять тысяч правил техники безопасности. Ты здесь потому, что кормишь моего сына замороженным йогуртом за свой счет просто потому, что он от этого счастлив, и даешь Одинокой Линде романтические книги, чтобы они составляли ей компанию, — он делает глубокий вдох, и я тоже, потому что не знала, что Линду прозвали Одинокой Линдой. Теперь, когда я знаю, я чувствую себя еще хуже из-за того, что до сих пор не предложила наше свидание за чашкой кофе. — Короче говоря, ты здесь, потому что тебя совершенно невозможно не любить, хотя я и пытался тебя ненавидеть, поверь мне.

— Спасибо, наверное, — бормочу я.

— Не стоит. Если бы это зависело от меня, твоя причудливая задница убралась бы отсюда через секунду.

Я хихикаю. Ничего не могу с собой поделать. Есть что-то невероятно сексуальное и пикантное в мужчине намного старше тебя, который не может устоять перед твоим обаянием. Тот факт, что он потратил годы на изучение каждой извилины и клетки человеческой анатомии и знает, как работать с каждым атомом, определенно является бонусом.

— Не знаю почему, но ты мне тоже нравишься, — признаюсь я, с болью осознавая, в какой неловкой ситуации мы оказались. Мы в его машине, перед его домом, двигатель не работает, а люди, проходя мимо, глазеют на его сверкающую машину. — Независимо от того, что я к тебе чувствую, ты все еще женат, и мы не можем повторить то, что делали вчера. Я не такой человек.

Я даже не знаю, какая я, - грусть сжимает мое сердце. Но я определенно в беде.

— Только на бумаге. Мы завершаем развод, надеюсь, к концу следующего месяца.

— Я не хочу нести ответственность за распад брака.

— Это смешно. Мы расстались задолго до того, как я узнал о твоем существовании.

— Она пытается сохранить цивилизованность, — говорю я, хотя не уверена, что Стейси любезничает с утренним Рисом, потому что боится его или потому что хочет сохранить цивилизованность.

Он опускается на свое место и проводит пальцем по своим вороньим волосам, вздыхая.

— Это сложный случай.

— Потому что здесь замешаны большие деньги? — Я наклоняю голову набок, изучая его.

— Потому что здесь замешано много дерьма. Но, да, денежная часть не делает дело проще. Когда мы со Стейси поженились после окончания медицинской школы, она подписала брачный контракт. Она должна была получить только половину того, что мы заработали за эти годы, но, конечно, она хочет больше.

Я молчу, глядя на свои бедра. Игривое настроение улетучилось, но я чувствую облегчение. Тот факт, что мы затронули тему слона в комнате, напоминает мне, что слон есть, и он может устроить большой хаос в посудной лавке, которой является мое сердце.

— Я разведенный человек, — говорит он.

— Не на бумаге, — отвечаю я. — И ты - мой босс. И твоя жена меня ненавидит.

— Бывшая жена, — выделил он. — И она ненавидит всех. Мне наплевать на нее, Саванна. Меня волнует только Теодор. Не превращай неважный вопрос в проблему. Это не один из тех случаев, когда мужчина говорит, что разведется с женой, а в итоге остается с ней. По-моему, совершенно ясно, что ад замерзнет миллион раз, прежде чем мы со Стейси станем вежливыми друг с другом.

— Она угрожала мне, — заметила я. — Говорила, чтобы я не... была с тобой. — Я чувствую себя стукачкой, но он должен знать, что будут последствия, если она узнает. Рис откидывает голову назад и смеется.

— Не волнуйся о ней.

— Я волнуюсь.

— Не надо.

Я обдумываю это в голове, пока Рис тянется к моему ремню безопасности и расстегивает его.

— Пойдем. Я хочу тебе кое-что показать.

Мои ноги тяжелые, как камни, пока мы идем в его дом. Внутри дизайн интерьера такой же великолепный, как и снаружи. Минимализм. Классика. Сдержанно. Деревянный пол повсюду, тяжелый дуб и мягкие голубые тона. Я сильно влюбляюсь в этого человека и жадно глотаю любой намек на его личность в этом месте. Клюшки для гольфа, прислоненные к стене гардеробной. Маленькие гоночные машинки, выстроившиеся на полках библиотеки в гостиной. Выдержанный скотч у его кресла с видом на окно.

Рис берет меня за руку и ведет на задний двор через свою огромную кухню. Только это не задний двор. Это чертов тайный сад. Это идеальное место, чтобы помечтать или погрузиться в книгу. Я сажусь на белую деревянную скамейку под массивными деревьями. Я кладу ладонь на сердце и чувствую, как оно бешено пульсирует, вплоть до пальцев ног. Рис обнимает меня сзади, его горячий рот тянется по моей шее.

— Английская литература, да?

Моему мозгу требуется несколько секунд, чтобы уловить смысл его слов.

— Это непрактичная степень, но я не люблю ничего больше, чем зарываться носом в хорошую книгу, — предлагаю я.

— Это романтично, — обнимает он меня рукой сзади, — честно, — наклоняет мою голову и захватывает нижнюю губу между зубами, всасывая ее в свой горячий рот. — И это ты. Так что я определенно одобряю.

Рис читал мое резюме. Откуда еще ему знать, что я изучала в колледже?

Это осознание льстит, но уже не удивляет меня. Я отключаюсь от него, помня, что не хочу, чтобы ситуация обострялась - по крайней мере, пока не решится вопрос с разводом, - и иду в роскошный сад с сиренью, ирисами, тюльпанами и голубыми звездами, шелестящими на мягком послеполуденном ветру. Я тону в этом моменте, представляя, каково это - иметь доступ к этому саду постоянно. Вдыхать запах цветущих деревьев, пока глаза глотают восхитительные абзацы моих любимых авторов. Затем я поворачиваю голову в сторону Риса и вижу, что он стоит в патио и смотрит на меня, словно пытаясь что-то решить.

— Теодор! — Я захлопываю рот рукой, понимая, что мы забыли забрать его сына. — Уже половина третьего!

Тревога бурлит в моих венах, но Рис только смеется, качая головой.

— Сегодня о нем позаботится мама. Это будет выглядеть лучше, когда она попытается подать на полное опекунство, которое, к сожалению, она, скорее всего, получит. — И впервые с тех пор, как я его встретила, доктор Мэтьюс звучит не как сексуальный и самоуверенный человек. Он звучит... горько.

— Не будь так уверен, — я наклоняюсь, чтобы понюхать розу, которую держу одной рукой, и закрываю глаза. — В последнее время родители довольно часто делят опекунство.

— Ну, наш случай необычный, — пробормотал он позади меня. — Как и у женщины, на которой я женился. Стейси получит полную опеку. Это само собой разумеется.

Мне до смерти хочется спросить, что заставляет его чувствовать себя так. Должно быть, он сделал что-то очень жестокое и вредное, чтобы потерять право на опекунство - не по отношению к Теодору, как я предполагаю, а, возможно, к доктору Лерер, - и я не уверена, что готова услышать это. Я поворачиваюсь к нему, изо всех сил стараясь не читать язык его тела.