— Ну, я не накрашен.
Я хочу, чтобы ты также не был одет, подумала я, и в результате на моих губах искривилась легкая улыбка. Он улыбнулся мне так же, и его плечо коснулось моего, когда он проходил мимо меня, чтобы открыть дверь в уборную. Его губы нашли мое ухо, и он прошептал:
— Да. У меня такая же мысль, мисс Мартин.
Но он не мог этого сказать.
Он не мог... ведь так? Конечно же, нет, верно? Черт, это будет один долгий вечер, когда я буду переживать этот момент снова и снова.
Доктор Лерер редко обращает на меня внимание. Рис, по крайней мере, приветствует меня словами "доброе утро, мисс Мартин", "приятного вечера, мисс Мартин" и "ко мне в кабинет, мисс Мартин", что он и сказал мне сейчас, когда я сижу за стойкой регистрации и вяжу пинетки для будущей клиентки, которая пришла сюда вчера с дочерью. Я вскакиваю и иду за ним в его кабинет, оставляя приемную без присмотра, хотя уже почти девять часов и пациенты должны поступить в любую минуту.
— Закрой дверь, — приказывает доктор Мэтьюс, усаживая свой великолепный зад за письменный стол. Сегодня на нем бледно-серые брюки, голубая рубашка на пуговицах и галстук в стиле "В поисках Немо". Стетоскопа пока нет. У него двенадцать баллов из десяти, о чем свидетельствуют мои влажные трусы.
— Чем могу быть полезна, док?
— У нас проблема.
— Вы можете рассказать подробнее?
— Боюсь, ты не справилась со своей так называемой простой работой. — Он бросает мои слова обратно в меня, его лицо безмятежно.
У меня сердце замирает в горле, а на руках выступает пот, которым можно смазать бегемота, пока он не спеша включает компьютер и просматривает какую-то программу, которую я не могу различить, а затем поворачивает монитор в мою сторону. Я узнаю размытые кадры с камер наблюдения, установленных вокруг клиники. На них видно, как я сижу за стойкой регистратуры, читаю "Миллиардера и принцессу", закусывая нежирным Принглсом и запивая кофе со льдом. Я прищуриваю глаза, пытаясь придумать оправдание своему поведению. Правда в том, что доктор Лерер и доктор Мэтьюс - хирурги, специализирующиеся на врожденных дефектах. Они работают за пределами клиники три раза в неделю, поэтому здесь обычно не так много народу. У меня неприлично много свободного времени, а все интересные сайты заблокированы на компьютере в регистратуре, поэтому единственным источником развлечений остается чтение.
— Ты видишь, в чем здесь проблема? — Его голос холоден, а презрение в его тоне вызывает у меня желание дать отпор. Вместо этого я слабо киваю. Мне нужна зарплата.
— Что ты читала? — Он проводит рукой по невидимой пыли на столе.
— Книгу.
— Я вижу, мисс Мартин. Мои глаза еще не подводили меня. Как называется книга?
Мои глаза умоляют его отказаться от вопроса, уйти от темы или просто уволить меня, прежде чем мне придется отвечать ему. Он проводит большим пальцем по нижней губе, ожидая ответа.
— Ну?
— Принцесса и миллиардер, — говорю я, шипя слова, словно они ядовитые.
Доктор Мэтьюс увеличивает обложку книги на своем экране. Меня охватывает спонтанное желание заползти под плитку и жить там до дальнейших распоряжений. На обложке отчетливо виден мускулистый мужчина с многочисленными татуировками, держащий женщину за волосы, его губы приближаются к ее губам.
— Ты сказала, что ты вегетарианка, — заявляет доктор Мэтьюс. Мои брови опускаются в замешательстве.
— Да.
— Тогда почему тебе нравятся мясоеды?
Я фыркаю и смеюсь, но он остается непроницаемым. Мое лицо искажается в гримасе. Я провожу рукой по своему цветастому платью в стиле ретро.
— Я больше не буду читать на работе. В любом случае, я делаю это только тогда, когда вижу, что у вас свободный график. Я бы никогда не запятнала репутацию этого прекрасного заведения... — начинаю я, но он прерывает меня.
— У тебя есть парень? — В вопросе чувствуется настоятельная необходимость, и это выводит меня из равновесия.
— Простите?
— Ты меня слышала.
— Слышала, конечно, но не понимаю, какое это имеет отношение к вам.
— А моя задница - твое дело? Потому что на камере наблюдения видно, как ты двадцать минут подряд ее разглядывала, когда я вчера разговаривал с мисс Брукхаймер и стоял к тебе спиной.
Он снова показывает на монитор, перематывая время назад, и, конечно, я любуюсь его задом, как будто это мой первенец делает первый шаг.
— Сэр, вы проводите ужасно много времени, просматривая видео с камер наблюдения. Вы ведь знаете о такой штуке, как телевизор? Там есть кадры получше. — Отредактированные. С сюжетами, красивыми людьми и все такое.
— Мне не нужен телевизор, Саванна Мартин. Единственная симпатичная особа, которая меня интересует, стоит передо мной, и на ее платье красуется пятно от возбуждения. А теперь ответь на мой вопрос. У. Тебя. Есть. Парень?
Господи, остановись.
— Да, — краснею я. Не знаю, почему я так говорю. У меня не только нет парня, но и почти нет друзей. Моя школьная группа распалась и разошлась в разные стороны, когда мы уехали в колледж, и я единственная, кто был достаточно глуп, чтобы вернуться. Вечерами я ем попкорн Skinny Popcorn и смотрю Jeopardy с мамой. Иногда я участвую в онлайн-викторинах с отцом. На этом моя социальная жизнь исчерпывается. И хотя меня посещают незаконные мысли о моем боссе, я не могу не сказать ему об этом, особенно после того, что он сказал о моем пятне возбуждения. Я опускаю взгляд. Мое платье сухое. Я слышу, как он хихикает. Он знал, что я проверю. Придурок.
— Это сексуальное домогательство. — Мои зеленые глаза сужаются до щелей, и я складываю руки на груди.
— Это восхитительная прелюдия, которая вот-вот материализуется и взорвет твой гребаный мозг. Может быть, не сегодня. Может быть, даже не на этой неделе. Но я наблюдаю за вами, мисс Мартин. Все время. Ты, блядь, хочешь меня, и ты добьешься своего. Раньше, чем ты думаешь. Как его зовут?
— А?
— Этот твой воображаемый парень. У него есть имя? — Он встает со своего места, и я умоляю себя не опускать глаза к его брюкам, потому что мне кажется, что я вижу вполне определенную эрекцию, напряженную против натянутой ткани его брюк, и мне хочется плакать от радости. Сердце безжалостно колотится в груди, когда Рис делает размеренные, контролируемые шаги в мою сторону. Я растаю в его руках. Он станет моим концом. Возможно, это звучит слишком драматично, но именно так я себя и чувствую. Свежее мясо, - звучит его голос в моей голове. Он хищник, и я хочу, чтобы он полакомился мной. Я хочу, чтобы этот зверь слизал все со своей тарелки.
— Его имя, — напоминает он мне в третий раз, проходя через всю комнату к тому месту, где я стою у двери.
