Так быстро, как только позволяют мои походные ботинки, я возвращаюсь в лагерь. Надеюсь, что Линкольн увидел мой телефон, прежде чем свернуть палатку. Я набираю темп, легко спускаясь с холма, надеясь не добавить слишком много времени к моему походу. Замечаю знакомую группу елей и понимаю, что уже близко.
Слышу смех Кортни, за которым следует смех Линкольна, и это почти заставляет меня споткнуться, потому что я давно не слышала, чтобы он так смеялся.
Обойдя палатку, я замечаю ярко-красную ткань на земле и спешу на поиски телефона, когда звук визга Кортни заставляет меня остановиться.
— Убери руки от моей задницы, — игриво говорит она.
Волна удовлетворения наполняет меня от того, что она и Дарин наконец-то флиртуют. Я пытаюсь выглянуть из-за окружающих деревьев, чтобы хоть что-то разглядеть.
— Вам, ребята, лучше прекратить это, или вас поймают.
Я моргаю, удивляясь, почему голос Линкольна так похож на голос Дарина.
Чувство тошноты в животе заставляет меня опереться на дерево, чтобы успокоиться.
«Не спеши с выводами».
Потребность в разъяснениях заставляет меня медленно подкрадываться ближе, надеясь всем своим существом, что я найду Дарина и Кортни, флиртующими и лапающими друг с другом.
Большим пальцем тревожно тру кольцо на руке.
Приглушенные слова становятся яснее, когда я беззвучно двигаюсь сквозь деревья.
— Ненавижу, что не могу прикасаться к тебе, когда захочу, — шепчет глубокий мужской голос. Трудно сказать, чей это голос — Линкольна или Дарина.
— Теперь ты можешь прикоснуться ко мне. — Мой желудок сжимается, когда я узнаю попытку Кортни сексуально растянуть слова.
— Оставлю вас наедине, но поторопитесь. — За мужским ворчливым голосом следуют приближающиеся шаги.
Прячусь за группой деревьев как раз в тот момент, когда Дарин топает через лес прямо мимо меня.
Я прижимаюсь спиной к коре сосны и закрываю глаза. Поток слез борется за освобождение из-под моих век. Часть меня хочет убежать. Неведение — это блаженство и все такое. Но я должна знать. Должна увидеть своими собственными глазами, иначе всегда буду задаваться вопросом, правильно ли я поняла то, что услышала.
Мои веки широко распахиваются от ужаса. Болезненного любопытства.
Я медленно двигаюсь и выглядываю из-за дерева.
Там, прямо перед моими глазами, синяя куртка Линкольна, его коричневая шапочка и его рука, исчезающая между бедер Кортни.
Он изменял мне. И что еще хуже, все трое знали об этом!
Связная мысль ускользает от меня. Только одна движущая потребность подстегивает меня вперед.
Мне нужно уйти.
Я всегда задавалась вопросом, что бы я сделала в ситуации «сражайся или беги». Оказывается, я бегу.
Бегу. Надеясь уйти достаточно далеко, прежде чем первый первобытный крик вырвется из моей груди. Дело не только в Линкольне. У меня было такое чувство, что наши отношения исчерпали себя. Но Кортни? Она была моей подругой. И Дарин, которого я знаю уже много лет, как он мог не сказать мне?
Моя нога за что-то цепляется, и сила этого толчка бросает меня вперед. Мои руки скользят по шершавой, холодной земле. Я, шатаясь, поднимаюсь на ноги, подталкивая себя вперед. Прочь. Мое зрение затуманивается от слез, не столько от разбитого сердца, сколько от предательства. Как же я этого не предвидела? Я балансирую от дерева к дереву, в то время как расстояние ничего не делает, чтобы очистить мой разум от того, что я видела.
Два года мы были вместе.
Он подарил мне кольцо.
Дикое рычание поднимается по моему горлу. Я стараюсь двигаться быстрее, как будто могу убежать от своих мыслей.
Мы живем в одной квартире. Боже мой, неужели он все это время был лживым обманщиком?
Я познакомилась с его семьей. Познакомилась с семьей Кортни, и ее родители приняли меня как родную.
Сколько раз она спала на нашем диване после ночной попойки?
В скольких поездках она сопровождала нас?
Неужели они трахались все это время?
Любит ли он ее?
Земля исчезает из-под ног и отправляет меня в свободное падение. Боль пронзает мое плечо. Мир вращается вокруг меня в размытом коричнево-зеленом пятне. Удар в бок лишает мои легкие воздуха и голоса. Боль пронзает мой живот под курткой. С каждым переворотом — новая агония. Мой желудок опускается, и я поднимаюсь в воздух. Ноги дергаются, а руки ищут, за что бы ухватиться, чтобы остановить мое свободное падение. Я тяжело приземляюсь. От удара воздух покидает мои легкие.
Мир тускнеет.
Такое чувство, будто мою голову зажали между двумя валунами. Боль между ушами настолько сильна, что сводит живот. Я дрожу от холода, каждый мускул напряжен. Все болит. Приоткрываю веки, надеясь обнаружить, что нахожусь, дома в постели с отвратительным гриппом, но, насколько могу видеть, меня встречает влажная земля.
Линкольн и Кортни.
Агония разрывает мою грудь, и я пытаюсь перекатиться на бок, чтобы свернуться вокруг места, которое болит больше всего. Раскалывающая боль в ребрах замораживает меня на месте и не дает возможности сделать полный вдох. Горячие слезы бегут по моим вискам.
— Помогите… — Звук такой слабый, что его едва ли можно было услышать из-за ветра, который хлещет меня по лицу.
Я прочищаю горло, а затем стону, когда это действие посылает еще одну волну боли.
Мои ребра сломаны. Я в этом уверена.
Это знание приходит вместе с приливом адреналина и осознанием того, что мне придется бороться за свою жизнь.
— Я могу это сделать. — Не знаю, говорю ли я эти слова вслух или про себя. В любом случае, этого достаточно, чтобы заставить меня открыть глаза. И скорее чувствую, чем вижу, что нахожусь у подножия крутого утеса. Я упала, это я хорошо помню.
Левая рука не двигается. Думаю, что-то с плечом. Возможно, сломано. Правая рука двигается, и дрожащими пальцами я ощупываю свое лицо. И шиплю, когда они касаются чувствительной влажной раны на моем лбу.
С измученным болью телом и ноющим сердцем я становлюсь сверхчувствительной к каждому порыву ветра и изменению температуры. Как давно я здесь? Солнце за облаками или я нахожусь в затененном месте леса? Все, что я знаю, это то, что сейчас темно.
Опираюсь о землю здоровой рукой. Боль невыносима, мое зрение затуманивается, когда я использую руку, чтобы подтянуться, и ноги, чтобы подтолкнуться к ближайшему дереву. На лице выступили капельки пота, и я помню, как читала о том, как опасно потеть на холоде.
Звуки, которые доносятся из моего рта, скорее животные, чем человеческие, когда я медленно пробираюсь к укрытию под навесом дерева. Моя рука дрожит от усталости, и я падаю у основания дерева, прижимаясь щекой к грубой коре.
— Только не умирай. — Мой голос хриплый и слабый, и я ненавижу это.
