— Ну, она сказала мне, что отчет коронера8 был изменен, и как вы думаете, почему Билли изменил его? Если он не сделал этого для Дейна Коветта, тогда он позволил ему сделать это самому, потому что кто еще, кроме врача, мог знать, как это исправить?
— Ты не видела никакого отчета, — ее муж качает головой, хватая еще одно ведро с гвоздями. Он бросает на меня извиняющийся взгляд. Ронда замечает этот взгляд и надувается, как курица.
— Энни увидела это и рассказала мне! Этот ребенок умирает, а через месяц умирает и жена? Он убил ребенка, и она знала об этом, поэтому он убил и ее тоже!
— Ты не можешь так говорить, — ее муж так сильно качает головой, что выглядит как качающаяся голова, повернутая не в ту сторону.
Он засовывает обе руки в гвозди и занимается пополнением запасов, как будто на этом все и закончилось.
Для Ронды это еще не конец. Она раскраснелась, глаза у нее блестят, она полна решимости сказать свое слово.
— Я говорю вам, он никогда не хотел этого ребенка! — она указывает пальцем на спину своего мужа, затем поворачивается ко мне. — Все знают, что он сделал. И именно поэтому он живет там, наверху, совсем один, выходит только по ночам. Ему стыдно, как и должно быть.
У меня скручивает желудок. Мне ни капельки не нравится Ронда, но она кажется чрезвычайно уверенной.
Но, с другой стороны, она тоже была уверена в Эрни, и она ни черта о нем не знает.
Вот только... Эрни был немного не в себе.
Меня тошнит, руки липкие, и я просто хочу убраться отсюда.
— Ты принимаешь картой? — спрашиваю я, чтобы напомнить Ронде, что я хочу оплатить.
— Конечно, — она возобновляет сканирование. — Все, кроме American Express. Кем они себя возомнили, требуя три процента?
Она просматривает мои вещи с особой тщательностью, запихивая их в сумку, как будто вырывает прямо из рук жадных корпоративных руководителей Amex.
Дейн, кажется, ничего не стыдится.
Но он немного похож на человека, который мог бы убить свою жену.
И он пригласил меня прийти к нему домой. Один. Сегодня вечером.
Глава 4
Дейн
«Бронко», кашляя, выезжает на дорогу в 18:58 вечера. Моя новая соседка пунктуальна. Или ей не терпится покончить с этим.
Я наблюдаю в окно, как она паркуется во дворе и достает из багажника сумку с инструментами. Сумка с инструментами смехотворно велика по сравнению с ее маленьким телом, но она вытаскивает ее и поднимается по моим ступенькам с удивительной силой. Она сильная, как маленькая французская пони.
Сегодня ее волосы собраны в пучок, фиолетовые пряди свисают вниз, открывая серебряные кольца по краям ушей в тон кольцам в носу, нижней губе и сосках. Что заставляет меня задуматься, проколота ли она еще где-нибудь…
На ней джинсовые шорты, рабочие ботинки и футболка с отрезанными рукавами. Футболка серая, но, когда она двигается, я вижу, что под ней нет лифчика. Она, наверное, думает, что он ей не нужен, потому что у нее небольшие сиськи, а я думаю, что нет, если ее единственная забота — это большие груди, подпрыгивающие вокруг. Но он ей определенно нужен, если она не хочет, чтобы мой член стоял по стойке смирно всякий раз, когда она рядом.
— О, — говорит она, когда я открываю дверь. — У тебя есть собственная одежда.
— Это делает тебя одной из нас, — я поднимаю бровь, глядя на ее шорты и футболку, которые были изрезаны в клочья ножницами.
— Извини, что я не надела свое лучшее воскресное платье, чтобы вымыть твои полы.
— Ты не работаешь по дому, — я выхожу на крыльцо и плотно закрываю за собой входную дверь. — Я могу сделать это сам.
— Тогда что я делаю?
Реми выглядит напряженной и нервозной, гораздо больше, чем сегодня утром, когда она колотила в мою дверь. Когда я делаю шаг к ней, она отшатывается.
Интересно, разговаривала ли она с кем-то в городе?
Конечно, разговаривала.
Я чувствую, как каменеет мое лицо.
— Для начала, ты можешь починить этот забор, — я указываю на забор по периметру моего фруктового сада. Он около мили в длину и настолько ветхий, что половина планок отсутствует или болтается свободно.
Реми со стоическим выражением лица смотрит на огромный объем предстоящей ей работы.
— Тогда мне лучше начать.
Не говоря больше ни слова, она разворачивается на каблуках и тащит свою сумку с инструментами обратно к забору.
Я стою в тени крыльца, наблюдая за ней, даже не скрывая улыбки, потому что она решительно не смотрит на меня.
Мне нравится, как она старается казаться сильной и собранной, в то время как очевидно, что внутри у нее полный пиздец.
Не рискнешь — не узнаешь, детка.
Она достает из сумки кувалду и начинает сбивать сломанные планки с забора. Она хмурится, размахивая молотком, разбивая рейки изо всех сил. Держу пари, она притворяется, что каждая из них — мое лицо.
