— Это не смешно.
— Чего бы это ни стоило — разве это не твой девиз, сестренка?
— Возможно.
Я беру банан и не прожаренный кусок хлеба, желая, чтобы Джуд не использовал мои мантры против меня.
Я съедаю свою еду по дороге обратно в город, чтобы купить нашу первую партию строительных материалов.
— Уже вернулись? — спрашивает дама за прилавком. Ей за шестьдесят, на ней зеленый фартук с табличкой с именем — Ронда — и очки в форме кошачьих глаз с драгоценными камнями по углам оправы.
— Вы, вероятно, будете часто меня видеть. Я ремонтирую дом в Блэклифе.
— О, правда? — Ронда делает паузу в просмотре моих вещей, осматривая меня гораздо более внимательно. — Где ты остановилась?
— В Блэклифе.
— Внутри? — она вздрагивает. — Вы бы не поймали меня в радиусе пятидесяти миль от этого места.
— Почему?
— Это жуткое место! От одного вида этого у меня мурашки по коже.
— Там не так уж плохо.
Я надеюсь, что потенциальные покупатели не почувствуют того же, что Ронда, когда я закончу с этим.
— И мужчина, который жил там раньше… — она корчит гримасу. — Он был безумен, как бутерброд с супом.
— Эрни был моим дядей, — я стараюсь, чтобы это не прозвучало как упрек, но меня все равно немного раздражает эта леди.
Эрни был сумасшедшим, но он также был теплым, забавным и щедрым. Я сомневаюсь, что Ронда вообще его знала.
— О, мне очень жаль, — говорит она сладким, высоким голосом, который совсем не похож на «прости». — Так все его здесь называли — сумасшедшей Эрни.
Я разрываюсь между желанием защитить своего дядю и желанием убраться отсюда как можно быстрее. Я бы хотела отчитать эту даму, но Эрни здесь нет, и ему все равно, и мне, вероятно, придется видеться с Рондой три раза в неделю, пока не закончится ремонт. Это единственный хозяйственный магазин в городе.
Я удовлетворяю себя, говоря:
— Он был невероятным дядей. И он оставил мне свой дом.
Ронда фыркает.
— Не знаю, было ли это одолжением — жить в лесу рядом с Доктором Смертью.
Она старая язвительная сплетница, но меня все равно пробирает озноб.
— Почему ты его так называешь?
— Ну... — Ронда оглядывает магазин, чтобы убедиться, что мы единственные в нем люди.
Старик возится с рыболовными принадлежностями, а муж Ронды пополняет запасы гвоздей, но ни тот, ни другой не обращают на нас никакого внимания. По крайней мере, я предполагаю, что это ее муж, судя по ногтям — они выглядят совершенно одинаково, мистер и миссис Картофельная голова в одинаковых зеленых фартуках, за исключением того, что у него квадратные очки.
Ронда оставила товары ждать на конвейерной ленте. Она смотрит на меня поверх очков и поджимает губы, как будто решая, как много мне рассказать.
— Все остальные называют его Ночным доктором из-за того, как он ведет дела, которые происходят ночью. Клиника на Элм закрывается в шесть, а до больницы больше часа езды для любого, кто живет за пределами Гримстоуна. Но я бы не пустила его в свой дом, даже если бы он был последним человеком на земле со стетоскопом.
Она ждет, что я спрошу:
— Почему бы и нет?
Затем радостно шепчет:
— Потому что он убил свою жену! И своего маленького сына тоже.
Мой желудок сжимается. Это не то, чего я ожидала.
— Ронда... — ее муж выпрямляется, прижимая руки к пояснице, как будто ждал этого. — Ты не можешь говорить такое людям.
Ронда поднимает брови и поджимает губы.
— Ну... он это сделал.
— Ты этого не знаешь.
— Я действительно это знаю! Моя двоюродная сестра Энни работает в морге, и она мне рассказала.
— Она не говорила тебе, что он убил свою жену, — терпеливо повторяет муж Ронды. Очевидно, что этот разговор они вели много раз.
