Безумный.
И вот я стою перед ним, скрестив ноги, безумный послушник.
Научи меня, учитель…
Если я не могу сойти с ума, я могла бы с таким же успехом научиться быть сумасшедшей.
Он сумасшедший, я сумасшедшая, мы все сумасшедшие…
Мой разум скажет что угодно, лишь бы заполнить пустоту.
— Что случилось?
Лицемер! Как он смеет спрашивать, когда я едва ли обмолвилась словом о его жене?
Нет, он знает, что это не самое страшное.
Гидеон пострадал, это правда, но я была удивлена, когда осмотрела рану — она была не смертельной.
Мне следовало бы больше беспокоиться. Я должна быть опустошена.
Вместо этого, это кажется... неизбежным. Как будто мы все это время только притворялись.
— Он обманул.
Это первый раз, когда я сказала это вслух. Я никогда не признавалась в этом, даже Джуду. Но он знал. Я уверена, что многие люди знали.
— Наверное, именно поэтому он никогда не нравился Джуду. И теперь он тычет мне в лицо этим, и ему следовало бы, потому что были тысячи признаков.
— Какие признаки? — спрашивает Дейн, не улыбаясь, не двигаясь.
Ветер гонит воздух по трубе, принося запах гари, дыма…
— Я расскажу тебе тот, который свел меня с ума. Потому что он был таким... эфемерным. Но это преследовало меня день за днем...
Я помню сотни дней, вечеров, даже утр... Цветочный аромат в его квартире, в его машине, даже на его простынях... не так много цветов. Один и тот же, черт возьми. Жасмин.
— Это были женские духи, теперь это очевидно. Но он так убедительно отрицал это. Честно говоря, было похоже, что он действительно не чувствовал их запаха. Я говорила, «они на твоем пальто, они здесь, в машине...» — через мгновение я ловлю себя на том, что признаю: — Должно быть, он все время встречался с одной и той же женщиной. Это всегда были одни и те же духи.
Почему-то это ранит больше, чем мысль о множестве женщин, о многих случайных встречах.
Это эмоционально. Это означает любовь. Более глубокий обман.
Скучал ли он по ней, когда был со мной?
Он улизнул, чтобы написать ей?
Детали не должны иметь значения, но они имеют значение, потому что они равны тысяче различных порезов на моей спине, яд, которого я никогда не видела, но он пролился по всей моей крови. Должно быть, это было причиной пустоты между нами. Молчание, которое казалось таким мрачным. Это должно, это просто необходимо, потому что в противном случае это должно было сработать…
— Я ушла от него не из-за этого, — я признаю все это сейчас, почему бы и нет? Я действительно не люблю притворяться. — Мне пришлось найти презерватив, использованный презерватив, на моей стороне кровати… Типа, мне пришлось подержать это на свету, прежде чем я в это поверила. И это чертовски неловко. Я должна была догадаться, когда впервые обнаружила губную помаду на его одежде. Это происходило только раз. Другие «причины», которые я придумала, нелепы.
Дейн слегка улыбается и почти смеется — его дыхание выходит с таким звуком.
Я вздрагиваю. Он замечает это и протягивает руку, чтобы положить ее мне на предплечье.
— Я смеюсь только потому, что я такой же. Все одинаковы, когда мы ведем себя иррационально.
Иррациональный.
Это слово звучит как колокольчик.
Я сажусь, упираясь ладонями в пол.
— Что случилось? — говорит Дейн.
— Ты… ты…
Я даже не уверена, о чем я думала секунду назад. Все было так ясно, а потом исчезло…
Возвращаются истинные мысли.
О чем я думала?
Иррациональный…
Верно. Слово иррациональный… неправильное, это не то, кем я хочу быть. Но оно не такое внушительное, как такие слова, как «безумный» или «чокнутый». Вы никогда не смогли бы по-настоящему доверять сумасшедшему человеку, не так ли? Например, вы могли бы любить их и иметь в друзьях, но стали бы вы… оставлять их одних со своим новорожденным ребенком?
Нет, признайте это. Вы бы этого не сделали.
