— И я совершил несколько чертовски ужасных ошибок в своей жизни.
Глаза Реми становятся грустными, и она тяжело вздыхает.
— Я тоже.
Я чувствую желание признаться ей во всем, теперь, когда я видел Реми в ее самом открытом и уязвимом состоянии. Это только кажется справедливым.
— Неважно, насколько опрятно выглядит мой дом или насколько хорошо я выглаживаю свою одежду, я в гребаном беспорядке, Реми… вот как я распознал это в тебе.
— Ты правда такой? — тихо говорит она, глядя мне в лицо.
— Да. Я едва держусь на ногах.
Это то, в чем я никому не признавался, даже собственному брату.
Я говорю Реми, потому что знаю, что она поймет.
И она понимает.
На ее лице нет осуждения, только сочувствие.
— В некотором смысле, это заставляет меня чувствовать себя лучше...
— Почему?
— Потому что ты пугающий. И, если честно… — она делает глубокий вдох, ее щеки розовеют. — Мне хотелось бы думать, что мы не так уж далеки друг от друга. На днях, когда ты сказал, что видишь во мне себя... — ее румянец усиливается, пока все ее лицо не становится красным. — Это действительно заставило меня почувствовать себя хорошо. Почувствовать себя... менее одинокой.
Ее взгляд опускается, затем она снова бросает быстрый взгляд на мое лицо.
Я не знаю, что она видит.
Я не могу отделить бурлящую массу эмоций в моей груди — удивление, удовольствие, но также и изрядную долю вины…
— Ты не одна, — я убираю прядь этих нелепых фиолетовых волос с ее лица. Внутри дома они выглядят не так ярко и возмутительно. На самом деле, они довольно красивые, темно-фиолетовые на фоне ее смуглой кожи. — Не сейчас.
Я наклоняю голову, чтобы поцеловать ее.
Этот поцелуй отличается от тех, что были раньше. Этот поцелуй не краденый — я останавливаюсь в дюйме от ее губ и жду, когда она приподнимет губы.
Когда ее мягкие губы прижимаются к моим, по моему телу пробегает пульсация.
Блядь. Эта девушка производит на меня сильное впечатление.
Я делаю шаг назад, хотя не могу убедить себя отодвинуться. Наши колени все еще почти соприкасаются.
Тихо, глядя в какую-то несфокусированную точку, Реми говорит:
— Я не хочу показаться неблагодарной. В каком-то смысле мне это понравилось, гипноз, после я почувствовала невероятное чувство ясности. Как будто я была прозрачной, и воздух мог проходить прямо сквозь меня, и я могла видеть все совершенно по-новому...
Ее рука всплывает и касается задней части моего бедра. Она закрывает глаза и наклоняется вперед, чтобы положить голову мне на живот.
— Пока этого не стало слишком много, и все не развалилось.
Я чувствую, как у меня сводит зубы, но не от желания есть.
Осторожно я спрашиваю:
— Хочешь попробовать еще раз?
Реми прижимается лбом к моему животу, пряча лицо. Она хватается сзади за мои брюки.
— Я... я не знаю. Потом прошло столько времени, и я не могла... не могла полностью вспомнить все, что мы делали...
Она бросает украдкой взгляд на мое лицо, вспышка сине-зеленого цвета с трепещущими черными ресницами. Ее глаза как у Роршаха9, они стали символом всего в моем сознании. Я вижу сотни образов, меняющихся, как чернила... что мы делали... и что мы делали потом…
Я помню каждую секунду нашего сеанса.
И я хочу большего.
Глава 15
Реми
Дэн ходит по комнате, зажигая свечи. Как правило, он приглушает свет в своем доме, и, как я узнала, свет свечей приятнее всего действует на глаза…за исключением звездного света.
На улице поднялся ветер. Последние золотые дни сентября, возможно, закончились, так как сегодня было пасмурно.
Языки пламени мерцают вокруг нас, как будто мы сидим в очаге. Тени предметов в комнате становятся дикими и странными, танцуя на стенах.
