Но тот, кто иррационален или кто был иррационален раз или два... это все. Это не так ужасно.
Я могла бы признать, если бы вела себя неразумно.
И я могла бы попытаться измениться.
Может быть, тот, кто сошел с ума, никогда по-настоящему не сможет быть в здравом уме, но я могла бы быть рациональной. Если бы все, чем я была раньше, было иррациональным.
— Он изменял мне, и мне потребовалось слишком много времени, чтобы признать это.
Я произношу все это вслух, тихо и отчетливо. Это как вытаскивать осколок стекла — чертовски больно, но потом... меньше.
Было намного хуже, когда он все еще был внутри и резал.
Дейн кивает, как будто понимает.
— Ты… твоя жена...
— Нет, — его улыбка плоская и без юмора. — Наши проблемы были между нами.
Что бы он ни имел в виду, это не вызывает дальнейших вопросов.
Это кажется односторонним. Я снова не доверяю ему и мне не нравится этот дисбаланс.
— Я не хочу, чтобы ты снова гипнотизировал меня. О чем я только думала? Это, должно быть, часть полного срыва — мы едва знаем друг друга.
— Едва знаем друг друга... — Дейн издает презрительный звук. — Не делай вид, что ты в это веришь.
— Что?
— Что, что? — он снова передразнивает меня. — Сколько времени тебе нужно провести рядом со мной, чтобы «узнать» меня? Что именно нам нужно сделать вместе?
Он хватает меня и целует в губы.
— Ты уже знаешь меня, потому что правильно ответила на вопрос, в то время как все в городе отвечают на него неправильно. Я не убивал свою жену. И ты это знала, ты это почувствовала.
Он целует меня нежно, тепло.
— Я похож на убийцу, на того, кто разорвал бы тебя на части? Некоторые вещи можно почувствовать. Черт возьми, попробуй найти убийцу во мне.
Он целует меня глубоко, страстно, даже жадно... но отстраняется, не причиняя боли. Он танцует со мной, он контролирует ситуацию.
Что это значит? Контроль — это переключатель включения-выключения?
Или монстр всегда просачивается сквозь швы его костюма?
С Дейном хорошо, я не могу этого отрицать… Он такой хороший, к которому я никогда раньше не прикасалась, такой, когда каждое новое ощущение становится горячим и расплавленным, его губы на моем подбородке, его рука на моей груди…
Все это кажется лучше, насыщеннее, приятнее, чем имеет на то право…
Является ли это гарантией хорошего или верным признаком того, что это неправильно?
Не верьте ничему, что слишком хорошо, чтобы быть правдой…
Но тогда... позволено ли нам верить во что-либо хорошее?
Когда он целует меня, я чувствую себя чертовски превосходно.
Кто сказал мне сопротивляться такому чувству? Мое тело, кажется, думает, что это именно то, что мне нужно…
Дейн отпускает меня, и комната снова сотрясается.
— Я не собираюсь заставлять тебя что-либо делать, — говорит он. — Но если хочешь, на этот раз я установлю камеру. Ты можешь посмотреть все это.
Это новый, интригующий вариант.
Если я никогда не попробую снова, я никогда не узнаю, что произошло.
Но если я сниму сеанс на видео… Я увижу это своими глазами.
Что я только что сказала Дейну?
Я не хочу лгать себе.
— Покажи мне, — говорю я. — Покажи мне, что я делаю, когда нахожусь под гипнозом.
— Ты на пляже, — говорит Дейн. — На берегу океана. Смотри на воду. Смотри на волны.
В его голосе есть ритм, почти музыка…
