Когда я снова прикасаюсь к ней, мои пальцы погружаются внутрь. Она чертовски мокрая…
Я возвращаю пальцы к своему языку, и я пьянею от нее.
Мир был старым серым экраном телевизора, и когда он разлетелся вдребезги, я обнаружил позади буфет в великолепных оттенках малинового и бордового…
Это ее тело, как вишня, как гранат, как вино, как кроваво-красное мясо... Этот вкус, запах и ощущение ее во рту и на моей коже…
Я мог бы поглотить ее целиком, что я и делаю, зарываясь лицом в ее мокрую маленькую щелку сзади.
Ее бедра покачиваются, и она взвизгивает. Когда я отстраняюсь, ее спина выгибается, а бедра раздвигаются, как будто она уже скучает по мне, как будто она умоляет меня вернуться…
Я опускаюсь на колени, прижимаясь лицом к ее великолепной киске и заднице. Вблизи я вижу, какая она чувствительная, какая нежная. Я наблюдаю, как она дрожит в этом самом мягком месте.
И когда я прикасаюсь к ней там, я вижу, как она тает. Я наблюдаю за этим и ощущаю это кончиками пальцев, то чувство, которое зарождается под моей рукой и распространяется, охватывая ее тело дрожащими волнами, пока она полностью не оказывается под моим контролем…
По крайней мере, на мгновение.
Пока она не уходит и не попадает в беду.
Я резко шлепаю ее снизу вверх по заднице, заставляя ее ягодицы подпрыгивать, как я делал с ее сиськами. Реми взвизгивает.
Я шлепаю ее еще раз, потом еще, в ровном темпе, чтобы она знала, чего ожидать. Я делаю это справа, а затем слева — твердые шлепки снизу вверх, пока обе ее ягодицы не становятся такими же розовыми, как и сиськи.
Теперь мы готовы начать.
Я снова надавливаю на подлокотник дивана, прижимаясь к ее спине, позволяя своему телу покоиться поверх ее, позволяя ей почувствовать мой вес, мое тепло.
Прижавшись губами к ее уху, я шепчу:
— Реми... Я не могу допустить, чтобы ты позволяла другим мужчинам целовать себя, даже на минуту, даже если я в ярости убегу.
Она замирает подо мной и слегка поворачивает голову, потому что теперь мы говорим честно.
— Почему ты сорвался с места?
В моей голове проносятся образы, взгляды, шепот, руки Эммы на плечах Реми, ее губы у ее уха, эти ведьмовские зеленые глаза, устремленные на меня.
— Не прикидывайся дурочкой. Ты знаешь.
Реми издает звук, похожий на вздох. Ее голос низкий и мягкий, когда она спрашивает:
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? Многие люди говорят мне, что ты убил свою жену.
— Ты думаешь, это сделал я?
Вопрос задается прежде, чем я успеваю задуматься, хочу ли я на него ответа.
— Нет, — говорит Реми достаточно быстро, чтобы я чуть не расплакался. — Очевидно, иначе меня бы здесь не было. Но я руководствуюсь только чувствами, так что, возможно, я просто глупая.
— Мне не нравится, когда ты так говоришь, — я хватаю ее за запястья, заламывая их за спину.
— Что? — выдыхает она.
— Мне не нравится, когда ты притворяешься неразумной.
— Я… я…
Она слегка качает головой, но у нее хватает ума не заканчивать это предложение так, как изначально планировала.
Затем она все равно это делает.
— Джуд… тот, кто...
Я приподнимаюсь достаточно, чтобы резко шлепнуть ее по заднице.
ШЛЕП!
— Ой! — взвизгивает Реми.
ШЛЕП! ШЛЕП!
— Я имею в виду, мне жаль!
— Не рассказывай мне свои истории о брате, — рычу я ей на ухо. — Есть только один способ сделать тебя глупой.
Вместо этого я опускаю руку ниже и касаюсь ее киски, нежно потирая, успокаивающе…
— Я знаю, какая ты умная. Я видел это. Я наблюдал, как ты во всем разбираешься. Ты упорная. Меня влечет к тебе...
