— Конечно отбираю!
— Так, это не годится, — твердо сказал я. — С этого момента мы смотрим все подряд. Отбирать я буду сам.
— Хорошо, — слегка обиделся Церк. — Всех, так всех.
Щенков в моем поиске стало больше, а добычи еще меньше. Во второй половине дня Шейн тихо буркнул в мою сторону:
— Нас практически весь день пасут. Новости о том, что мы вчера нашли клад, явно разошлись по городу. Я думаю, нам надо взять еще пару ребят из наших.
— Согласен, — кивнул я. — И оружие возьмите посерьезнее.
— Само собой, — хмыкнул Лакус.
Третий день наших поисков начался с того, что Церк нас привел в место, подходящее для съемок фильма-ужастика. Это был небольшой район в низинке посреди города, когда-то неплохо застроенный, но постепенно превратившийся в самое настоящее болото.
— Фигасе! Что это за место такое? — удивился я.
— Когда-то здесь была воровская слобода Нелиса, — пояснил Торец, оказавшийся знатоком истории города. — Здесь жила элита преступного мира нашего графства. Но как-то раз самый богатый в то время человек в Нелисе, некто Корлит, решил отгрохать себе настоящий дворец. Выбрав для него место, он захотел речку, протекающую через наш город, направить в канал, прорытый в его парке. Что-то его люди с речным руслом сделали не то, и вода вместо того, чтобы пойти через парк, начала подтапливать воровскую слободу.
Преступное сообщество, придя в ярость, объявила войну этому зажравшемуся козлу. Рассказывают, что Корлита за год грабили и обворовывали сотни раз. В итоге он сбежал из Нелиса и перебрался в какое-то другое королевство. Однако воровская слобода так и загнулась, хотя речку и пытались восстановить в прежнем виде, но все бестолку.
Ходят легенды, что в этом месте спрятан просто сказочных размеров клад. Была у нас семья потомственных воров — Грифсы. Они были какие-то неправильные жулики. Обычно преступники, срубив добычу, по-быстрому спускают ее в кабаках, да борделях, а эти были очень прижимистые. Жили они скромно, а воровали по-крупному. Куда они девали наворованное добро, никто не знал. Говорили, что у них где-то есть большая сокровищница, но никто ее не нашел, сколько Грифсов самих ни пытались обворовать или ограбить.
В итоге в один из дней вся семья Грифсов просто исчезла. В их доме обнаружили следы крови и борьбы, но тел нигде не нашли. Народ решил, что на Грифсов кто-то напал, вломился в дом и увез их всех в другое место, чтобы выпытать у них расположение сокровищницы. Так их больше никто и не видел. С тех пор многие пытались найти сокровищницу Грифсов, но все бестолку.
— По этому болоту можно на лодке передвигаться? — спросил я.
— Конечно, — сказал Торец. — Только эту лодку сюда надо привезти с реки.
— Давайте, — улыбнулся я хищно. — После обеда или завтра, если сегодня не успеете, я буду болотоплавателем! Тогда сейчас возвращаемся в гостиницу, а после обеда продолжим.
За обедом я решил обсудить с Крастом и Киррэтом важный вопрос:
— После нас на скале остался веревочный мостик, которым мы планируем еще дважды воспользоваться. Туда нас пойдет тридцать пять человек минимум, а обратно вернется раза в два больше вместе с освобожденными детьми. Когда через такие сооружения в скалах проходит большое количество людей, они имеют свойство быстро разрушаться. Хотя бы потому, что костыли, вбитые в трещины в скалах, разбалтываются, а веревки перетираются.
Следовательно, во-первых, у нас в отряде должна быть хотя бы пара хороших скалолазов, способных восстанавливать мостик. А во-вторых, нам нужно взять с собой дополнительный запас горного снаряжения. Например, запасные костыли и веревки. Где-то придется перебивать старые костыли, а где-то вбивать дополнительные для дублирования ненадежных, чтобы снизить на них нагрузку. Это все помимо страховочных комплектов для каждого члена отряда. Да и вообще — горного снаряжения следует взять как можно больше, так как нам таскать его не придется. Мы его сбросим в домике сразу после прохода ущелья.
— Ясно, согласен, — кивнул головой Краст. — Все сделаем. Как раз Вальку и закажем ковку. А веревок хороших хоть сейчас можно купить с огромным запасом.
После обеда снова прибыли к болоту, где нас уже дожидалась небольшая лодочка. В затопленной воровской слободе какие-то дома были в воде по самую крышу, а у других над водой выступали целые этажи. Естественно, некоторые строения были в самом низу района, да к тому же еще и одноэтажные, а другие располагались повыше и среди них были даже трехэтажные дворцы. Вот между этих островков из каменных стен мы и плавали как черепахи. Через некоторое время я начал замечать на большой глубине нечеткое большое пятно слабого свечения. Либо это была пара больших сундуков, набитых по самые крышки драгоценностями, либо какой-то саркофаг. А может и огромный продолговатый ящик.
Глубина, по моим прикидкам, составляла метров пятнадцать-шестнадцать. Чтобы определить ее, мне пришлось на глаз промерять углы с разных дистанций от той точки, которую я определил как точный выход вертикали из воды. В общем, вертелись мы на этом месте с Лакусом больше часа. Он все это время спокойно молчал и лишь гонял лодку туда, куда я указывал. В какой-то момент я сказал ему, что пытаюсь определить глубину залегания клада по углам наклона зрительных линий, на что он молча кивнул. В итоге, когда мы вылезли на берег, я почувствовал себя сильно уставшим, так как своим левым глазом и мозгами мне пришлось основательно поработать.
— Едем в гостиницу, — велел я. — Устал я для того, чтобы дальше бродить по городу.
В гостинице я сразу разыскал Краста и сказал:
— Надо графа и барона на болото вызвать. Ну и ты, если хочешь, можешь с нами сплавать. Для этого необходимо на болото еще одну лодку притащить.
— Грифсы? — спросил он.
— Скорее всего.
— Глубоко?
— Очень. 15–16 метров по моим прикидкам.
— Глубоко зарыли, суки! — ругнулся Краст. — Но ничего — достанем. Кстати, к разговору о суках. Я тут вспомнил, что у одних моих знакомых есть забавный щенок, девочка. Но у них дочка этого щенка просто обожает. Я подумал, что можно попробовать уговорить девочку сделать подарок дочери графа. Это ведь не одно и то же — подарить или просто купить щенка за деньги, которых девочка даже не увидит.
— Когда можно ее глянуть?
— Да хоть сейчас! Отправлю только посыльного к графу и поедем.
— Отлично! Жду.
В Москве я хорошо помню, как менялась мода на определенные породы собак. Если среди собачников отдельно выделить любителей милоты, то я помню как у них мода на кавайных собак накатывала волнами, сменяя одну породу за другой. Когда я был совсем мелким, была мода на лабрадоров-ретриверов. Потом мода перескочила на хаски, за ними последовали японки сиба-ину, а затем пришло время корги.
Щенок, которого я увидел в семье Фирсек, был по своему оказываемому на человека эффекту ближе к корги, хотя телосложением все-таки чем-то напоминал классических хаски или ину. Морда хаски часто так бывает разукрашена, что они могут казаться нахмурившимися. А у корги всегда мордаха настолько дружелюбная и миролюбивая, что у большинства людей чисто инстинктивно вызывает умиление и желание приласкать ее. Щенок Хивы, так звали девочку, хозяйку щенка, имел такую же милую и добрую мордаху, как почти у всех корги. Складывалось впечатление, что эта собака была создана специально для провоцирования приступов нежности у людей. Причем это был индивидуальный выверт генетики — в этом мире не было такого культа выведения четко оформленных пород собак, как в моем родном. Породы здесь тоже выводили, но без фанатизма. И я уверен, что другой такой псины, как Чари, как назвала щенка Хива, на континенте можно было и не найти.
Поскольку мои три пёселя пришли со мной, то контакт с Хивой у нас возник сам собой. Хива, кстати, была почти одного возраста с Милей, но оказалась немного выше меня. Перезнакомившись собаками, Хива тут же продемонстрировала свой недетский интеллект, спросив меня в лоб, нахмурившись и уперев руки в бока:
— Ты хочешь забрать мою Чари?
На это я попробовал улыбнуться как можно добрее, дрожа от страха с мыслью, что своей улыбкой могу напугать девочку до чёртиков, и сказал:
— Нет, Хива, я хочу лишь попробовать уговорить тебя подарить Чари графине Сели.
После моих слов брови и нижняя челюсть девочки попытались разбежаться в разные стороны: брови — вверх, а челюсть, само собой, вниз.
