— Какой еще умник?
— Это надо Тому спрашивать — она с ним разговаривала.
— Пошли спросим.
— А язык?
— Ах да! Цари, у вас же есть еще отдельные народы?
— Ну да, но этому уже мало кто придает значение. Заррагаст запретил людям делить человечество на народы. Он говорил, что это плохо. От этого войны часто возникают.
— Но раньше были отдельные народы и они говорили каждый на своем языке?
— Да.
— В нашем мире то же самое, только это до сих пор актуально. У нас англичане говорят на английском языке, немцы — на немецком, французы — на французском. И есть у нас еще такой народ, представители которого себя называют русскими. Так вот они говорят на русском языке. Я не знаю, как Заррагаст связан с моим миром, но этот маг ваш язык взял у нашего народа, причем этот древний старпёр каким-то образом взял язык из моего времени и перенес его на тысячу лет назад в вашем мире. Поняли? Вы говорите на языке МОЕГО народа! Я — русский! Еще бы понять, почему у вас мой язык совсем не изменился за столько времени. Дело в том, что языки очень быстро меняются. В моем мире русские тысячу лет назад говорили так, что я с ними разговаривать бы не смог. Мы друг друга вообще не понимали бы!
— Так Заррагаст запретил менять язык! — сказал Ник. — Он дал образцы языка и сказал, что надо всегда придерживаться их.
— Охренеть! Ну и чувак был, этот ваш Заррагаст!! — воскликнул я, а потом меня осенило. — Интересно, уж не русским ли он был, да еще и моим современником⁈
Как я и предполагал, этим умником, интересовавшимся мной, был щедрый незнакомец. Оказалось, что еще в конце осени этот мужчина приходил в поселок и много обо мне расспрашивал. Общение с Искателями у него не задалось — слишком уж они были разными людьми, а вот с бабой Томой Умник долго разговаривал на эту тему. Женщину поначалу напрягали эти расспросы, но увидев неподдельный интерес к ее воспитаннику, а также обнаружив в лице собеседника хороший источник тех знаний о мальчике, которых она уже давно была лишена, у них в итоге получился очень задушевный разговор.
Этот мужчина, как я понял, был в Проклятых горах довольно известной личностью. По своей сути он являлся «белой вороной» среди Искателей, поскольку Умник никогда не использовал «мясо», всюду лазил сам и, как казалось многим, совершенно не гнался за прибылью. Скорее он был чем-то вроде исследователя цивилизации древних магов. Для него главной добычей становились знания, а не доход от продажи безделушек, выкопанных из древних развалин. Отношения почти со всеми Искателями у этого фрика были очень натянутыми — они друг друга откровенно презирали. Искатели считали чужака чокнутым заучкой, но старались не задирать Умника, как его обычно называли, так как он нередко платил хорошие деньги за некоторые артефакты или разовые услуги. Сам же Умник относился к Искателям как к нелюдям, которые недостойны благородного звания Искатель. Как он сам сказал бабе Томе, деятельность этих мерзавцев больше подходит понятию падальщиков. И особенно Киррэт, именно так Умник сам себя назвал Томе, ненавидел Искателей за все то, что они творили с детьми. Он со злостью в голосе сказал, что они не Искатели, а обыкновенные бандиты, взявшие под контроль весь регион Проклятых гор и их окрестности, поскольку все проходы сюда были в их руках. А значит и деревушки возле этих проходов, чье население фактически обслуживало потребности бандитов. И, как Киррэт сам признался, он недостаточно силен, чтобы вычистить всю эту мерзость из Проклятых гор, поэтому ему приходится мириться с таким нежелательным соседством.
Выслушав от бабы Томы все эти рассказы об Умнике, я серьезно задумался. В принципе, связь с таким человеком была лучшим вариантом социализации, которая для меня неизбежна. Дни щелкали на воображаемом календаре и постепенно приближался тот миг, когда в поселке появится остальная часть банды Искателей, ушедшая зимовать на равнину. Тома рассказала, что в банде всегда около десяти человек, но ее состав не постоянный. Есть ядро — семеро, а теперь пятеро, поскольку двух мы уже упокоили. И еще есть несколько человек, которые могут прийти на лето, а могут и пропустить год-другой.
Таким образом, весной следует ожидать появления около восьми бандитов, которые могут привести с собой 15–20 детей. И я был не настолько самоуверен, чтобы считать нас способными справиться с восьмеркой взрослых и сильных мужиков, для которых убить человека или ребенка все равно, что высморкаться. И даже Цари мне в этом не сильно поможет, а уж бабу Тому и Ника я не рассматривал в принципе, поскольку они не были бойцами даже в минимальной степени.
Тома смогла бы втереть бандитам легенду о нападении на лагерь каких-то пришлых людей, которые взрослых убили, а детей увели с собой, но было понятно — только ей можно безбоязненно остаться в поселке к приходу банды. Она вряд ли пострадает, даже если разбойники и заподозрят ее во лжи. Будучи рабыней с многолетним стажем, Тома уже разучилась чего-либо бояться в своей жизни. Появившись в Проклятых горах такой же девочкой, как Ликуся или Цари, Тома прошла через многое и привыкла смиренно принимать все, что случалось в ее жизни.
Другое дело Цари или Ник — они явно не хотели возвращаться на положение рабов. Особенно Цари, которая сразу решительно заявила, что лучше убьет себя, чем позволит кому-либо снова издеваться над собой. В принципе, я мог увести их в глубину развалин, но это стало бы лишь временным решением проблемы. Мы должны были уходить из Проклятых гор, но что мы будем делать потом, если никто из нас четверых не знал, как жить во внешнем мире на равнинах? Можно обратиться за помощью к Киррэту, но где его искать сейчас?
Через две недели моего пребывания в поселке я заявил, что мне нужно сходить в мое логово, чтобы забрать все ценное, что там осталось. Цари и Ник запросились со мной, так как им было интересно побывать там, куда они раньше даже в самых смелых мыслях не решались забираться. Я их жестко проинструктировал о том, как они должны действовать в опасных местах — от меня ни на шаг и всюду ходить только за мной след в след. Вроде бы прониклись. Спутникам я обрадовался, так как видел в них носильщиков, и в этом случае мы были способны всё забрать за одну ходку.
На следующий день мы отправились в путь с рассветом. До опасных мест шли, болтая без умолку, так как мои расспросы об этом мире продолжались. А когда проникли в опасную зону, я потребовал, чтобы ребята двигались строго по моей дорожке, которую я пробивал в снегу, доходившем мне до колена.
Кстати, я начал замечать, что в опасных зонах мне легче прокладывать путь в глубоком снегу. Высокий магический фон мне как бы подсвечивал неровности земли под снегом. Я землю и камни видел еле заметными полупрозрачными линиями. И лучше всего это получалось, если день был очень пасмурным с сумеречным освещением. Так что моя дорожка иногда выходила довольно неровной.
— Крис, почему ты идешь так неровно? — спросила недовольно Цари.
— Чтобы вы ноги не сломали, — пояснил я спокойно. — Здесь очень неровная поверхность.
— Ты что, видишь это под снегом⁈ — удивился Ник.
— Ну-у-у, типа того, — неохотно я признался. — Но будет лучше, если вы об этом никому не будете рассказывать.
— Даже бабе Томе?
— Ей можно. Но только ей!
— А у нас и нет больше никого из знакомых, — напомнила Цари.
— Я это на будущее говорю. Так, сейчас мы пройдем между двух «духов», будьте осторожнее. Один вот здесь, — я обозначил границу пятна магической энергии, бросив небольшой снежок. — А другой вон там, — повторил я бросок.
Так мы и пошли гуськом — я впереди, бросаясь снежками, а ребята за мной, друг за другом, с опаской поглядывая по сторонам. Наконец пришли ко мне домой, в «павильон».
— Ух ёш, ты здесь жил⁈ — восхищенно вздохнул Ник, разглядывая все мое хозяйство.
— У меня еще есть подземная берлога, — улыбнулся я. — Там всегда тепло.
— Мы туда полезем? — спросила заинтересованно Цари.
— А как же!
— Ой, а зачем тебе эти книги? Мы их тоже потащим? — удивилась девочка.
— Да ты что! Здесь же не меньше полусотни, — усмехнулся я.
Когда мы с ребятами залезли в мою берлогу, Ник был в восторге:
— Здесь всегда так тепло? — восторгался он. — А в нашей хижине с Гроком я так намерзся, просто ужас.
— Не упоминай при мне этого урода! — прошипела девочка.
Мне как-то рассказали о том, что у Цари за история приключилась с этим придурком, которого я из лука подстрелил последним. У бандитов был такой порядок — девчонок без их разрешения никто не имел права трахать. Старшему «мясу», бывшему в горах уже не первый год, их дети обычно называли «старшаками», за особые заслуги бандиты разрешали пользоваться девчонками. А мелким или «свежаку», как их еще называли, такое счастье обламывалось только в исключительных случаях. Но, как это обычно случается в подобных нецивилизованных сообществах с дикими нравами, мальчишки-свежаки также практиковали изнасилования девочек, особенно если те не обладали твердым характером. Девочки могли пожаловаться бандитам на обидчиков, а те в ответ угрожали ябедам избиением. Все как и везде!
Вот и Грок с самого начала стал прессовать Цари. Говоря что-то типа: «Тебя же пилят старшаки, а почему мне не даешь⁈» И этот козел за все то время, что Цари с Гроком провели в горах, а они оба оказались из последней партии «мяса», в то время как Ник уже второй год был в рабстве, так вот эта сволочь девочке немало крови попортила своими домогательствами. Настолько, что Цари до сих пор приходила в ярость от одного упоминания об этом говнюке. Девчонка только и спасалась тем, что ее практически сразу Тома к себе на кухню забрала, избавив от походов в развалины. В противном случае девочку в этих развалинах только и валяли бы мальчишки. В общем, зверство в этом месте творилось дичайшее. И Проклятыми эти горы были в первую очередь для девочек. Такую судьбу самому страшному врагу не пожелаешь!
