Выпрямившись, встретился глазами с девочкой, которая тут же испуганно развернула кинжал и протянула его мне рукоятью вперед. Я лишь нехотя отмахнулся от нее, говоря:

— Оставь себе. Вы с ним уже как родные.

Надо было видеть, с каким облегчением девочка вздохнула и тут же отправила кинжал в ножны у себя на поясе, пробормотав: «Спасибо большое!»

Повернувшись к женщине, я искренне ей улыбнулся во всю ширину своего изуродованного лица. Застывшая тетя тут же отмерла, шагнула вперед и сгребла меня в охапку, шепча «Миля» и обливаясь слезами. В этот момент я почувствовал, как внутри моей души распространяется волна тепла и нежности. «Миля, так ты, значит, все-таки в сознании, но решил уступить мне главенство, я правильно тебя понимаю?» — подумал я. Внутри словно кто-то буркнул себе под нос слово согласия. Ну что ж, хорошо, коли так!

Когда женщина, наконец, расцепила свои объятия и выпустила меня на волю, из нее полился поток слов.

— Миля, миленький, как же я по тебе скучала! Что ж ты ко мне не наведывался столько времени?

— Ага, чтобы меня тут грохнули или на цепь посадили? Нет уж, пришлось терпеть. Хорошо хоть удалось разобраться со всеми этими уродами благодаря фактору неожиданности, а могло ведь и совсем по-другому выйти. «Миленький Миля» — хорошо звучит! — улыбнулся я под конец своего спича.

— Миля, а где ты так хорошо говорить научился? — спросила недоуменно девочка. — Ты же столько лет ни с кем не общался!

— Надо же, умная девочка! — усмехнулся я. — Кстати, как твое имя, прекрасная дева?

— Цари, — прошептала смущенная девочка, а Тома и Никус заулыбались.

— А ты, я так понимаю, Никус? — обратился я к мальчишке.

— Ага, — неуверенно пробормотал тот.

— Как насчет сократить тебя до Ника? — спросил я его, продолжая знакомство. А затем посмотрел на Тому и Цари. — Никто не возражает? А то как-то несерьезно для пацана — Никус.

— А у самого-то имечко! — рассмеялась Цари.

— Я как раз по этому поводу хочу предложить вам звать меня другим именем — Крисом, — сказал я. — А то Миля — это как-то по-девчачьи. Особенно для такого крутого перца, как я. Но ты, Тома, в семейной обстановке можешь меня звать и Милей, если хочешь.

— А почему Крисом? — заинтересовалась Цари.

— Да я слышал, меня тут Крысой называли, вот и решил это прозвище немного облагородить. Все-таки Крис, сокращенное от Кристиан, почитатель Христа.

— Кристиан? Никогда не слышала такого имени, — прошептала растерянно Тома. — А кто такой Христ?

— Не Христ, а Христос, — вздохнул я. — Господи, куда же я попал! Тут даже о Христе никто ничего не знает.

— Крис, ты кто? — спросила изумленная Цари.

— Слушайте, а пойдемте в дом? — предложил я. — Там и поговорим. Да и пожрать я бы не отказался.

Женщина всплеснула руками и затараторила:

— Господи, вот же дура я! Совсем забыла. Пойдемте скорее в тепло.

В доме Тома и Цари начали хлопотать с обедом, от приготовления которого их отвлекли претензии Грока на локальное господство в отдельно взятом поселке. Я при этом не стал оттягивать неизбежное и сразу открылся:

— Милые дамы и… господин, не стану юлить, ходить вокруг да около, да еще и водить вас при этом за нос, — начал я, созерцая открытые рты от моей тирады и ухмыляясь своей очаровательной улыбкой. (Не скрою, пока собирался на баталию с Гроком, я мельком глянул на себя в зеркальце, увиденное в доме Томы — ну и рожа у меня, я вам скажу! Чуть сам в обморок не грохнулся.) — Так вот, я не мальчик! — молвил я и сделал драматическую паузу. — На самом деле я девочка!

Окинув вытянувшиеся физиономии моих компаньонов, я расхохотался. Вволю насмеявшись, я продолжил:

— Простите меня ради бога! Боюсь, моя шутка вам не очень понравилась, но видели бы вы себя — это просто умора! — продолжал я хихикать. — На самом деле я, как вы уже догадались, совсем не Миля. Но спешу тебя, Тома, успокоить — он по-прежнему здесь, в этой голове, слушает и смотрит на тебя. Кстати, Тома он тебя помнит и очень любит. Сказать он этого не сможет, потому как говорить не умеет. Отсутствие общения с людьми последние годы даром не прошло. За последние полтора года, что мы были с ним вместе в этом теле, мальчик не произнес ни одного слова. Поэтому Миля наверное первое время будет плохо понимать твои слова, Тома, но я уверен, что он почувствует твои эмоции.

Что касается меня, то мое имя Сергей Переверзев. До моего переноса в ваш мир мне было двадцать лет. Плюс здесь я вместе с Милей провел полтора года. Получается, что мне сейчас двадцать один с половиной.

Совершенно не понимаю, что стало причиной моего переноса сюда, в этот мир, в тело маленького мальчика. В своем мире я вечером лег спать, а проснулся уже в голове Мили. Полтора года я пробыл в голове пацана простым беспомощным наблюдателем. С Милей мне общаться не удавалось, лишь последние 8–9 месяцев я постепенно научился подсказывать мальчику те или иные полезные вещи. Например, научил его пользоваться оружием. Кстати, а когда Миля замочил бандитов, вчера или сегодня?

— Вчера, — быстро ответила Цари.

— Ого! Долго я провалялся, — удивился я. — Так вот, после вчерашней бойни мы с Милей словили жестокий отходняк от горячки боя и оба отрубились. А сегодня я очнулся и понял, что контроль над телом перешел ко мне. После того, как мне удалось убить Грока, я чуть-чуть пообщался с Милей, почувствовав его эмоции к тебе, Тома, и поняв, что он тоже в сознании. Я его спросил, согласен ли он с тем, что контроль над телом перешел ко мне. Он вроде бы ответил мне, что не возражает. Допускаю, что он очень сильно устал от такой жизни и хочет какое-то время отдохнуть, побыв пассивным наблюдателем.

Сразу вас предупреждаю, что совершенно ничего не знаю ни о вашем мире, ни о том, кто вы такие, кто такой Миля, кто такие эти уроды, которых Миля вчера убил, как вы все здесь оказались и чем все местные здесь занимаются. Я очень хотел бы услышать от вас самый обстоятельный рассказ обо всём, что только вы можете мне поведать. Естественно, говоря «обо всём», я имею в виду всё, что как-то будет определять мою дальнейшую жизнь. На ваше сокровенное я при этом не претендую.

Если хотите что-то уточнить — не стесняйтесь, спрашивайте. Но сейчас я бы предпочел послушать вас. Так что я весь внимание!

Когда я закончил говорить, то понял, что так могу остаться вообще без обеда, поскольку Тома присела на лавку и сидела как истукан. Я обратился к ребятам:

— Цари, Ник, давайте дадим Томе возможность переварить все это и возьмем готовку на себя. Ну и в процессе этих хлопот рассказывайте потихоньку. Начните с простого: что это за мир, кто вы такие, что это за место, чем вы тут занимаетесь, кто эти уроды, которых Миля убил.

Цари спохватилась и заявила:

— Сидите, я сама справлюсь. Ник, рассказывай ты.

Ник начал рассказ, а я заставил Тому пересесть с краешка скамьи поудобнее за стол, сам сел рядом с ней и прижался к женскому боку, приобняв Тому и поглаживая ее по спине. Она немного отмерла, обняла меня в ответ и начала гладить меня по голове, изредка вытирая слезы, обильно текущие у нее по щекам. Понятно, что Тома гладила по голове не меня, а Милю, но и мне было приятно. За полтора года я так истосковался по человеческому теплу и нежности, что и сам впитывал ласку Томы как губка. Надеюсь, я Милю не обделил тем самым.

Так мы и провели весь оставшийся день, плавно перешедший в вечер, а обед незаметно превратился в ужин. Я слушал рассказ всех троих и оплывал от лютого ужаса. В фикшене в подобной ситуации главному герою принято шептать себе под нос: «Вот это я попал!» Но поверьте мне — это слишком мягко сказано! За такое попадалово главные герои должны писателей-фантастов подвешивать за яйца!

Поздно вечером встал вопрос — кто где будет спать? Тома категорически не желала отпускать от себя Милю. Она, кстати, решительно заявила, что я всегда для нее останусь Милей, хоть она и понимает, что разговаривает не с мальчиком, а с другим парнем. Я не стал возражать — для Томы я готов был сделать любое исключение, узнав, какое место она занимала в жизни мальчика. Для себя я решил немного подыграть женщине, начав ее называть бабой Томой, что выглядело более адекватным для окружающих.

Так вот, получалось, что в доме с Томой должны были спать я и Цари. Однако Ника аж передергивало от мысли возвращаться на ночь в холодную хижину. Можно было устроить ночевку в доме бандитов, но пока печь растопишь, пока дом прогреешь… В итоге, Цари ушла ночевать в комнату к Томе, а мы с Ником завалились спать на полу под столом возле печки. Заодно и дрова подбрасывать было удобно.

Найти клад и перепрятать

Глава 7. Умник Киррэт.

На следующий день за завтраком я остро поставил вопрос:

— Мои дорогие, надеюсь вы понимаете, что мы с вами теперь повязаны на всю оставшуюся жизнь. Ну или хотя бы на ближайшие годы, — снизил я пафос. — Я доверил вам свою тайну и очень не хотел бы, чтобы о ней узнал весь белый свет. Для меня это прямая дорога в рабство. Вы трое являетесь бывшими рабами и, я уверен, очень не хотите обрести себе нового рабовладельца. Нам четверым теперь надо изо всех сил держаться вместе, чтобы вырваться из этой задницы и наладить новую свободную жизнь. И лучше всего, если мы будем на равнине помалкивать о том, через что здесь, в Проклятых горах, пришлось пройти Цари и Томе. Посторонним людям об этом знать совсем не обязательно. Поэтому у нас сейчас три задачи на будущую жизнь. Первая, надо как-то вырваться из этих гор на равнину. Вторая, наладить нормальную жизнь. И третья, хранить тайны друг друга. Кстати, надеюсь, вы понимаете, что мое настоящее имя лучше вообще никогда не произносить. Даже наедине со мной — мало ли, вдруг кто-то подслушивает! Все понимают это? Все согласны работать над этими задачами?

Три кивка стали ответом.

— Замечательно! Тогда за работу — для начала нам в поселке надо навести порядок.

Начали с раздевания мертвецов и вытаскивания трупов подальше за пределы поселка. А чего? — В Проклятых горах любая одежда высоко ценится! Затем я велел собрать в поселке все оружие и стащить пред мои очи. Из того, что я увидел, меня ничто не заинтересовало. Дождавшись момента, когда Никуса не было рядом, я показал Томе и Цари на оружие, а потом с вопросительной моськой показал в сторону, куда ушел пацан и продублировал голосом:

— А Нику вообще можно доверять? Гнильцы у него в душе нет?

Дамы заверили меня, что Ник ровный пацанчик. В итоге, когда мальчишка вернулся, я ему кивнул на оружие, мол, выбирай, что нравится. До того долго не доходило, что от него ждут, пока я прямым текстом не сказал: