Цари настолько сильную благодарность испытывала ко мне за то, что я для нее сделал, убив всех этих сволочей, что иногда вдруг, не говоря ни слова, подскакивала ко мне, хватала в охапку с такой силой, что я еле мог дышать, и держала так молча минуту-другую. При этом я чувствовал, как ее трясет жуткий колотун. Потом отпускала меня, вытирала слезы, шепотом извинялась и убегала куда-нибудь. Думаю, если бы Миля был постарше, она бы запросто могла предложить спать с ней, потому как, кроме своего тела, ей больше нечего было предложить в качестве благодарности.
Когда мы рассортировали всю рухлядь, которую Миля успел натаскать за полторы зимы в свое подземное «гнездо», то стали все лучшее поднимать наверх и паковать вместе с барахлом, отобранным в «павильоне». Получалось многовато, но жадность нам не позволяла что-то оставить для второй ходки. В итоге я предложил сделать большую волокушу. На ковер размером три на три метра — ох, блин, помню, как его Миля один тащил «домой»! — навалили всю поклажу, перевязали это основательно, чтобы не растерять по дороге, и ломанулись изо всех сил домой, стараясь успеть добраться до темноты.
Цари и Ник тащили волокушу за веревки спереди по нашим следам, а я сзади толкал это, как мог. Очень быстро мы осознали, что не дотащим. Добравшись из последних сил до границы опасной зоны, мы уже готовы были бросить все посреди дороги, чтобы вернуться на следующий день с новыми силами. Мы не сомневались, что все это барахло даже местной живности не понадобится, так как ничего съедобного у нас в волокуше не было. И в этот момент в начинающихся сумерках вдруг шевельнулся сугроб и из него раздался голос:
— Помочь?
Не знаю как там у ребят в штанах, но я был близок к тому, чтобы отложить пару-тройку кирпичиков. Потом быстро осознал ситуацию и понял, что в этом месте в такое время задать подобный вопрос мог только один человек.
— Умник Киррэт? — спросил я жестким голосом.
— Он самый, — усмехнулся мужчина.
— Тогда впрягайся, — кивнул я на веревку. — А то уже темнеет, а нам еще чапать и чапать. Я пойду впереди, буду путь указывать, а вы втроем тяните.
— Откуда все это добро? — спросил Киррэт, окидывая взглядом волокушу.
— Это мое приданное, — ответил я, на что все рассмеялись, оценив мой искрометный юмор.
В вечерних сумерках мой левый глаз показал себя во всем блеске. Я шел впереди по нашей утренней тропке, по которой, кстати, и Киррэт пришел за нами, и указывал ребятам на камни или ямы. У меня за спиной пыхтела классическая русская тройка: Киррэт в роли жеребца-коренника и ребята по бокам от него отыгрывали роли пристяжных кобыл. Поскольку мужчина шел вслед за мной, то ему за свои ноги можно было не волноваться, а вот ребята били целик и не знали что под снегом. Тем более, что утром, когда прокладывал дорогу, я обходил все то, что теперь должно было попадать им под ноги. Поэтому рассказ Киррэта о том, как он оказался у нас на пути, время от времени прерывался моими возгласами:
— Ник, камень!.. Цари, яма!.. Цари, камень! — каждое такое предупреждение я сопровождал тычком небольшого шеста, обозначая опасность.
Рассказ Киррэта был прост: пришел, увидел, победил. В эту схему уложилось следующее: где-то через два часа после нашего ухода утром Киррэт пришел в поселок и обнаружил одинокую Тому. Шел, как признался Умник, целенаправленно узнать, нет ли какой свежей информации обо мне. Ну Тома и вывалила на него такой свежачок, что Киррэт долго оплывал. Как он выразился, он уже подозревал, что мальчик очень даже не прост, но не настолько же!
В итоге, когда к Умнику вернулась способность мыслить здраво, он вызвался пойти нам навстречу, чтобы при необходимости помочь дотащить весь мой скарб. Как он заявил Томе, судя по тому, какие горы трофеев он видел у меня в летнем лагере, я должен был быть очень богатым мальчиком. На что я рассмеялся и заявил:
— Ничё-ничё, через день сходим еще разок и уже вчетвером притащим все остальное.
После этих слов Цари с Ником издали смех вперемешку с отчаянным воем.
— А чем вы недовольны, — усмехнулся я. — Вы готовы бросить полсотни древних книг на открытом воздухе.
— Каких книг? — сделал Киррэт стойку.
— Да хрен его знает — мне этот язык не знаком, — ответил я. — Но картинки в них попадаются забавные.
— Ты так говоришь, как будто тебе другой письменный язык знаком, — пропыхтел Киррэт.
— А-а-а, ну-у-у я просто пока еще плохо строю фразы, — промямлил я.
— Не скажи, Крис, фразу ты построил идеально, — хихикнул Умник. — И много тебе встречалось книг в развалинах?
— По-разному, — вздохнул я. — В одном месте я видел около шести сотен томов в хорошем состоянии. А в одном комплекте с одинаковым переплетом было 57 томов.
— Крис, для такого маленького мальчика ты неплохо считаешь, — констатировал факт Умник.
— Да-а-а, пипец, — вздохнул я.
— Что такое «пипец»? — спросила Цари.
— Это пушистый зверек, — усмехнулся я. — И когда он к кому-нибудь приходит, то тому наступает полный пипец. Вот к твоему поклоннику Гроку, а также ко всей остальной компании две недели назад как раз и пришел в гости такой зверек.
— Аха-ха-ха, — разразился громким хохотом Киррэт, остановившись без сил. Рядом с ним тихо подхрюкивал Ник. Я обернулся и увидел счастливую улыбку Цари, после чего состроил свою неповторимую кривую улыбку и выдал:
— Вижу вам понравился пипец. Когда-нибудь я вас с ним обязательно познакомлю, — сказал я и интригующе прищурился.
Найти клад и перепрятать
Глава 8. Откровенный разговор.
— А разве это не смертельно? — перепугался Ник.
— Не всегда, — успокоил я его. — Ко мне же щас только что пришел он, и ничего — я жив-здоров. Ну-у-у, относительно, если подобное можно сказать про такого калеку, как я.
— И ничё ты не калека, — тихо сказала Цари.
— Так, Цари, на свои первые свидания со своими избранницами я буду ходить вместе с тобой, чтобы ты вправляла им мозги, — решительно я заявил.
— Договорились, — улыбнулась девочка.
— Ну все, ребята, двинули дальше, а то уже почти стемнело, — напомнил нам Киррэт.
— Фигня — у нас Крис ночью видит даже лучше, чем днем, — успокоил Ник.
— Хрен тебе, здесь это уже плохо действует, — обломал я пацана. — Магического фона маловато. Подсвечивает плохо.
— Крис, надеюсь, ты мне это потом объяснишь, — с надеждой проговорил Киррэт.
