Джемма чуть мрачнеет.

— Большинство моих друзей сдавали десять. А моя подруга Хэтти — целых тринадцать!

— Но ведь не одновременно!

— Нет, два она сдала еще в прошлом году, — отвечает Джемма. — Моя мама жутко выбесилась, что я не сделала так же.

Маленький бунт. Упоминание матери каким-то образом их заинтересовало.

— Я сдавала только семь, — произносит Татьяна, своим тоном намекая: «И посмотри, чего я добилась». — Так что… продолжишь учебу?

Джулия снова начинает фотографировать.

— Меня и правда хотят опять усадить за парту, — мрачно говорит Джемма.

— А ты не хочешь?

Джемма морщится. Перспектива вернуться обратно в школу, чтобы день опять делили звонки между уроками, нагоняет на нее тоску. Ей хочется начать настоящую жизнь. Прекратить делать то, что хотят родители, просто потому что они распоряжаются деньгами.

Татьяна поднимает на Джулию глаза и говорит:

— Дорогая, а нет ли у тебя случайно шампанского?

— Ну конечно, милая!

Джулия откладывает камеру и открывает один из шкафчиков, обрамляющих стену за столом. За дверцей обнаруживается набитый битком бар — бутылки вроде тех, что хранят у себя дома папа и Кэролайн. На полках сверкает коллекция бокалов. Картину дополняет обтянутое черной кожей ведерко для льда и набор хромированных барных принадлежностей. Джулия открывает небольшой холодильник, достает из него бутылку шампанского «Краг», берет с полки три высоких бокала на тонкой ножке.

— Ты же к нам присоединишься? — с обворожительной улыбкой спрашивает она.

— Я…

Это что, еще одна проверка?

— О господи, радость моя, мы никому не скажем! — смеется Татьяна.

Джулия хлопает пробкой и наполняет бокалы.

— В конце концов, у нас есть что отпраздновать. Когда пойдешь домой, пожуй жвачку, и дело с концом. — И протягивает ей почти полный бокал.

— И каковы же твои амбиции, Джемма?

Чокнувшись бокалом с ними, Татьяна подносит его к губам. Хотя она не поджимает губы, как на глазах Джеммы обычно делают другие женщины, не роняет ни капли. Если бы так сделала ее мама, все вино вылилось бы ей на грудь.

Джемма тоже делает глоток. Вкус не похож ни на что. Ни на шампанское, что она пила на свадьбах, ни на кислятину, которую открывают родители на Рождество. И бесконечно далек от той игристой бурды, которую так любит Наз. Сухое, но вовсе не кислое. А пузырьки совсем крохотные. Они точно есть, но их вроде бы как и нет. Будто призрачное воспоминание о них на языке.

— Не знаю, — неохотно отвечает Джемма.

Она так привыкла, что ее мечты высмеивают, что не хочет лишний раз подставляться.

— Ну, тебе, очевидно, хочется стать моделью, — говорит Джулия.

— Ну да... — отвечает она, но тут же собирается с духом и добавляет: — А еще больше — актрисой.

Обе женщины расплываются в улыбках.

— Отлично, — говорит Татьяна, — ты вполне могла бы быть актрисой.

— По правде говоря, для модельного бизнеса тебе действительно чуточку не хватает роста, — произносит Джулия. — Хотя я уверена, что, когда ты немного освоишься, работа для тебя найдется.

— Каталоги и все такое? — спрашивает Джемма, делая еще один глоток удивительного, восхитительного вина.

Ее собеседницы хохочут.

— Ох, дорогая! К рынку каталогов наше агентство не имеет никакого отношения! — заявляет Татьяна.

— Хотя тебе в любом случае не помешает, — говорит Джулия. — Покрутишься в модельном бизнесе, походишь по всяким мероприятиям в дизайнерских нарядах — ты удивишься, это куда лучше продает одежду, чем показы. Сходишь на пару приемов. Очень многим покупателям гораздо приятнее видеть коллекцию на живом человеке, нежели на тощем скелете. К тому же хорошая одежда выставляет тебя в самом выгодном свете. А в шоу-бизнесе у нас полно знакомых, верно я говорю, Тат?

— Ага, деваться от них некуда, — отвечает Татьяна.

— Примелькаешься, — продолжает Джулия, — повстречаешь пару нужных людей.

— Весь фокус в том, чтобы они увидели одежду на девушках красивее них, но не поняли этого, — добавляет Татьяна.

— Все дело не в знаниях, а в знакомствах, — ни с того ни с сего заявляет Джемма, и обе ее собеседницы вновь смеются, будто им и правда с ней весело.

«Мне нравится», — думает она и, по мере того как ее изнутри согревает вино, чувствует, как все больше обретает уверенность в себе.

— А что думает твой парень о твоем намерении стать актрисой? — спрашивает Татьяна.

Джемма думает о Натане. Вспоминает его руку в своих волосах, его ухмылку в зеркале. Больше такого не повторится.

— У меня его нет, — отвечает она, — я хочу сосредоточиться на карьере.

Звучит так значительно. Куда лучше правды.

— Мудрое решение, — отвечает Татьяна.

— Всегда лучше осмотреться, прежде чем определиться, — добавляет Джулия. — А твоя мама? Что она обо всем этом думает?

Джемма фыркает и сдувает прядку со лба.

— Так тяжко, ха? Она хоть знает, что ты здесь? — спрашивает Джулия.

— Да. Что. Вы! — с расстановкой отвечает Джемма. — Я ей ни хрена не рассказываю. Все, что ей надо — это обломать меня.

[17] Диван ноул (Knole Sofa) — диван с высокими откидывающимися подлокотниками, который получил свое название от поместья Ноул в графстве Кент, где его изобрели в XVII веке.

[16] Район на юго-западе Лондона.