— Я же говорила не брать меня на руки! — кричит она. — Смотри, что ты натворил!

— Ханна! — раздается хлесткий окрик Татьяны. — Да как ты смеешь разговаривать в таком тоне с нашими гостями?

О господи. Мерседес огибает их всех стороной. Мужчины на диванах на улице продолжают пить, не обращая внимания на происходящее.

— Но он же меня уронил! — воет Ханна, а когда Пауло поднимает ее на ноги, кривится, стискивает зубы и со свистом втягивает в себя воздух. — Ай! Чертов проклятый...

— Мне ужасно жаль, — говорит Татьяна, повернувшись к гостю. — Поверить не могу...

Мерседес выходит на улицу. Воздух у бассейна провонял сигарами, выпивкой и тестостероном. Вей-Чень с Сарой так и сидят на краю, опустив в воду ноги, таращась в пустоту. «Господи, — думает она, — да на ваших глазах человека зарежут, а вы и не двинетесь».

Как и сказала Джемма, сумка лежит на столике рядом с мраморной нимфой. Мерседес беззвучно скользит к ней, радуясь, что довела до совершенства искусство оставаться незамеченной. По ходу слегка улыбается девушкам и прикладывает к губам палец.

— На перелом не похоже, — говорит Пауло, — так, небольшое растяжение. Приложить лед, дать ибупрофен, отправить спать — и будет полный порядок.

— Ну вот... — произносит принц с видом раскормленного мальчугана, у которого отняли пончик.

Пауло резко вскидывает на него глаза, но тут же стремительно отводит взгляд.

— Хотя бы к завтрашнему дню ей станет лучше? — спрашивает Татьяна.

Он опять поднимает глаза, на этот раз гораздо медленнее.

— Надеюсь. С парой обезболивающих точно будет в форме.

— А что теперь делать мне? — спрашивает принц.

— Вей-Чень! — орет Татьяна. — Иди сюда!

Джемме стало хуже. Теперь она действительно задыхается, как выброшенная на берег рыба, втянув голову в плечи и широко разинув рот. Мерседес впихивает сумку ей в руки. Девушка достает ингалятор, сует его в рот и нажимает. Шипение. Тишина. Из груди девушки со свистом вырывается воздух, плечи опадают, она откидывается на парапет и закрывает глаза.

Современная медицина. Настоящее чудо. И как они обходились без нее раньше?

— Спасибо, — говорит Джемма.

— Не за что, — отвечает Мерседес, достает из кармана передника холодную бутылочку воды «Фуджи». Девушка осушает ее в три глотка, щеки у нее начинают розоветь. — Как ты?

Джемма кивает. Не особо уверенно.

— Я в порядке. Все это чуть серьезнее, чем я ожидала.

— Ничего, скоро все закончится, — успокаивает ее Мерседес. Хотя знает, что «скоро» — это непостижимый отрезок времени, который может тянуться вечность. — Не успеешь и глазом моргнуть, как вновь окажешься в Лондоне.

Девушка долго ничего не отвечает, потом жалобно произносит:

— И что потом?

«А мне почем знать? — раздраженно думает Мерседес. — Я не Бог».

Но только утешительно поглаживает ее по руке и забирает пустую бутылку.

— Я так скучаю по маме, — говорит Джемма.

— Мне жаль, — говорит Мерседес, не зная, что добавить еще.

Вполне возможно, что мать умерла. Она не может себе представить, что за человек может бросить свою дочь в таком юном возрасте. Уж точно не тот, кто заслуживал бы ее возвращения.

Она берет из хлебницы foqqaxia, накладывает в нее scamorza и ветчину, разогревает пару минут в микроволновке и относит Пауло. Зайдя в холл, слышит шорох шагов. Она скрывается в тенях под лестницей, чтобы не путаться под ногами. Это Мэтью, багровые ноги в черных резиновых шлепках, за которым тащится безутешная Сара. Рядом с ним девушка кажется совсем крохотной. «Наверняка ощущение такое, будто на тебя свалился шкаф, — думает Мерседес. — Удивительно, что у девочек кости остаются целы после таких выходных».

Сквозь открытую дверь sala слышны жалобы Джейсона Петтита.

— Я думал, она достанется нам, — стенает он.

— Ну что ж, тебе придется довольствоваться мной, — раздраженно бросает ему Татьяна.

— А что случилось с другой? Думаешь, она уже приняла ванну? Как насчет нее?

— Да заткнись ты, Джейсон! — срывается Татьяна.

Мерседес догадывается, что поездка Татьяны не соответствует ее ожиданиям.

Пауло мрачно стоит в тени жакаранды. Он берет бутерброд и кофе, яростно набрасывается на еду и спрашивает:

— Все нормально?

— Сам знаешь. — Она пожимает плечами.

Он задумчиво жует.

— У меня старшая на четыре года младше этих девчонок, — произносит он. — И эта мысль никак не дает мне покоя. Ее начинает интересовать косметика, шмотки и мальчики.

Мерседес ждет. Он откусывает еще кусок и с тяжелым вздохом продолжает:

— Мне пора с этим заканчивать. Я чувствую, что все больше превращаюсь в сурового папашу. В прошлый приезд понял, что кричу на нее, чтобы она стерла с лица всю эту дрянь. Они ведь не знают, правда? Понятия не имеют, каковы мужчины.

— Не все, — отвечает она, удивляясь, что оказалась по ту сторону баррикад. Они поменялись ролями.

Он резко кивает.

— Да. Ты права. Видишь. Эта работа искажает перспективу. Нельзя без конца закрывать глаза и вместе с этим сохранить душу, так?

— Нет, нельзя, — отвечает она, задумчиво глядя на него.

Остров

Август 1985 года

36