Все в сборе. Моя экономка. Рохан, мой швейцар. Мой личный дворецкий. Горничные и садовники. Все они остаются стоять, зная, что у каждого из них есть обязанности, которыми нужно заниматься, и что я обычно не теряю времени даром.

— Некоторые из вас, возможно, заметили, что в настоящее время у нас женщина занимает отдельный номер на втором этаже, — начинаю я, устраиваясь во главе стола, не потрудившись занять место. — Она моя гостья, и к ней следует относиться с величайшим уважением, так же, как к любому другому, кто переступит порог моего дома. Ни одна рука не должна прикасаться к ней, ни один блуждающий взгляд не должен любоваться ее красотой. Она уже достаточно пережила, и я хочу, чтобы она нашла утешение в моем доме.

Мой взгляд незаметно встречается с взглядом Кристы через официальный обеденный стол, и когда ее губы сжимаются в жесткую линию, а взгляд наполняется жалостью, я знаю, что она точно понимает, из какой жизни я украл эту женщину. И давайте внесем ясность, когда я говорю "украл", Криста точно знает, что это значит. В конце концов, я украл ее так же, как украл Кьяру, и, надеюсь, когда она начнет находить утешение в моем доме, она сможет сблизиться с Кристой, и они смогут исцелиться вместе или, по крайней мере, предложить друг другу что-то вроде дружбы.

Снова сосредоточившись на множестве лиц вокруг моего стола, я продолжаю свои ожидания.

— Я предоставил ей полный доступ к моему поместью, включая наружные помещения. Однако крайне важно, чтобы я был в курсе ее ежедневных перемещений. Пока я не буду уверен, что ей можно доверять, за ней нужно следить, ястребиным взглядом. Мне нужно знать ее местонахождение в любое время суток, и следует отметить, что ей не разрешается ни на шаг выходить за пределы моего поместья без моего разрешения. Это понятно?

Все кивают, и я снова обращаю внимание на своего личного шеф-повара.

— Криста, я надеюсь, ты найдешь немного времени в течение дня, чтобы встретиться с нашей новой гостьей и обсудить ее диетические предпочтения.

— Конечно, сэр, — отвечает она, слегка вздернув подбородок. — Что-нибудь еще ей понадобится для пребывания? Одежда? Рецепты? Электроника? Туалетные принадлежности?

— Никакой электроники, — твердо заявляю я. — Что касается одежды и туалетных принадлежностей, то да. Пожалуйста, проследи, чтобы ее шкаф был полностью укомплектован. Она пробудет здесь неопределенный срок, поэтому не забудь предоставить одежду на все сезоны и случаи жизни. Обеспечь ее ванную комнату предметами первой необходимости, чтобы она могла начать, а когда она проснется и почувствует себя в форме, ты можешь спросить ее о предпочитаемых ею марках.

— Да, сэр, — отвечает Криста, снова кивая.

Запуская руку в карман, я вытаскиваю бумажник и выуживаю кредитную карточку, когда голос Рохана разносится по столовой.

— Ее имя, сэр? Как нам ее называть?

Я вслепую протягиваю Кристе свою кредитную карточку, и она берет ее без вопросов, будучи одним из немногих моих сотрудников, кому я доверяю ее.

— Ее имя не важно, — говорю я, решив держать их в неведении.

В конце концов, чем меньше они знают, тем лучше. Однако, учитывая строгий уровень профессионализма и то, что это прямо противоречит моим требованиям проявлять уважение к моим гостям, я смягчаюсь и предлагаю альтернативу.

— Вы можете обращаться к ней мэм, и не более того до дальнейшего уведомления.

Рохан кивает в знак признательности, и, честно говоря, из всего моего персонала Криста и Рохан, вероятно, единственные, с кем придется иметь дело моему новому призу. Остальных нужно видеть, но не слышать. Однако, если она захочет подружиться с ними в будущем, то, я полагаю, это будет нормально.

— Есть какие-нибудь вопросы?

— Сэр, — трубит один из моих охранников. — Чего вы ожидаете с точки зрения безопасности? Ей нужна тень, кто-то, кто стоит за ее дверью? Или записи с камер видеонаблюдения будут удовлетворительными?

Я обдумываю его вопрос, пытаясь понять, чего именно я хочу. С одной стороны, я хочу, чтобы ей здесь было комфортно, и присутствие какого-то бывшего заключенного за дверью ее спальни этому не поможет. С другой стороны, я ничего не знаю об этой девушке. Я не знаю ни ее возможностей, ни ее намерений, и пока я не смогу посмотреть ей в глаза и точно прочитать, о чем она думает, я должен действовать осторожно.

Пока не уверенный, что ответить, я встречаю его выжидающий взгляд.

— Позволь мне вернуться к тебе с этим вопросом. Мне нужно подробнее изучить ее историю, прежде чем принимать обоснованное решение о том, как двигаться дальше. Ожидай ответа до обеда .

Он кивает.

— Я сообщу своему начальнику службы безопасности, чтобы он ждал ваших инструкций.

— Хорошо, — говорю я, прежде чем оглядываюсь на всех остальных. — Если нет дополнительных вопросов, заседание закрывается. Пожалуйста, своевременно возвращайтесь на свои посты.

С этими словами столовая быстро пустеет, пока я не остаюсь наедине с тяжелым взглядом Кристы. Я выгибаю бровь, ожидая услышать, что ей нужно. Она тяжело вздыхает, и уголки ее губ вздрагивают, как будто она пытается быть храброй.

— Торговля людьми? — спрашивает она тихим голосом.

Я задерживаю ее взгляд еще на мгновение. Обычно она не так дерзка, когда дело доходит до подробностей о гостях в моем доме. Она склонна закрывать на это глаза, точно зная, в какой компании я нахожусь, но она может сказать, что эта компания отличается. Это бьет сильнее, и из-за уважения, которое я испытываю к ней, и из-за проблем, которые ей пришлось преодолеть, я не проявлю к ней неуважения, солгав об этом сейчас.

— Да.

Криста кивает и, пряча мою кредитную карточку в задний карман джинсов, натягивает улыбку на лицо.

— Ты хороший человек, Киллиан. Ты поступил правильно, — говорит она мне, протягивая руку и сжимая мою. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей почувствовать себя как дома.

Я киваю, и, не сказав больше ни слова, Криста уходит.

Тяжело вздыхая, я упираюсь кулаками в стол и опираюсь на них. Тяжела голова, на которой надета корона. Это то, что всегда говорил мне мой дедушка, и я никогда по-настоящему не понимал этого, пока он не был хладнокровно убит. Еще до того, как его тело остыло, я стал главой мафиозной семьи Делоренцо. Теперь я понимаю это так ясно, как если бы эти слова были выгравированы на моей коже. Здесь, на вершине, одинокая жизнь, и когда жизни стольких людей находятся в моих руках, я не могу позволить себе хоть на шаг переступить черту. Одно неверное движение, и вся эта семья может сгореть дотла. Это было доказано прошлой ночью во время налета на мой склад. Хотя были убиты не члены моей семьи, они были моими работниками. Я нес за них ответственность, и прошлой ночью я подвел их. Кровь этих двадцати трех работников на моих руках, и я все исправлю.

Мне нужно пережить слишком многое, поэтому я зачерпываю свой кофе с обеденного стола и морщусь, глядя на круг, который он оставил на твердой древесине. Я всегда был поклонником хорошей подставки, только когда она мне нужна, ее никогда нет в поле зрения. Полагаю, это не имеет значения. Как только я выйду отсюда, моя домработница пронесется по комнате и оставит ее нетронутой.

Двигаясь по своему дому, я обнаруживаю, что прохожу мимо главной лестницы, ведущей в отдельные апартаменты, как раз там, где спит Кьяра, и чувствую, как что-то тянет меня пойти проверить, как она. Я останавливаюсь, мой взгляд скользит вверх по длинной лестнице, и я тут же ругаю себя. Я не должен так себя чувствовать. Она просто какая-то случайная женщина, которую я случайно нашел запертой в клетке на аукционе Иезекииля. В ней нет ничего особенного, и уж точно она не из тех, кто достаточно достоин того, чтобы я отлынивал от работы.

Гнев из-за отсутствия самоконтроля разливается по моему телу, и я заставляю себя продолжать идти к своему кабинету, но краем глаза замечаю какое-то движение, привлекающее мое внимание. Я снова останавливаюсь, наблюдая, как Рохан тянется к входной двери и распахивает ее как раз вовремя, чтобы Серджиу вошел, не потрудившись уделить ни секунды, чтобы поблагодарить Рохана за то, что он открыл дверь.

— Кузен, — гремит Серджиу, проходя через фойе и встречая меня посередине с двумя папками из плотной бумаги под мышкой.

Он хлопает меня по спине, делая движение поприветствовать, но я сдерживаюсь, у меня сегодня не хватает на это терпения, и мне нужны ответы о вчерашнем дерьмовом рейде.

— У тебя есть для меня имя?

Серджиу кивает.

— Я жду звонка с минуты на минуту, — говорит он, прежде чем вручить мне папки. — А пока я пришел с подарками. Все, что ты просил для твоего нового ... питомца. А также имена и контактные данные рабочих, убитых во время вчерашнего налета.

Я киваю и листаю список имен, не узнавая ни одно из них, и все же каждое, кажется, ранит сильнее предыдущего.

Мне нужно задать еще миллион вопросов в продолжение нашего вчерашнего разговора, но вместо этого я перехожу к следующей папке и прямо сверху нахожу фотографию Кьяры. Здесь она, должно быть, всего на несколько лет моложе, лет девятнадцати-двадцати. У нее полные щеки, а зеленые глаза такие яркие, разительный контраст с девушкой, которую я встретил прошлой ночью. Одно можно сказать наверняка, когда ее не терзает страх, она не умирает от голода и не покрыта грязью, она чертовски великолепна.

Мое внимание привлечено, и я листаю страницы внутри, быстро просматривая ее свидетельство о рождении и копию заявления о пропаже человека, которое было подано два дня назад, когда она не пришла на свою смену в бар, в котором работала.

— Надеюсь, ты позаботился об этом? — спрашиваю я Серджиу.

— Почти, — говорит он. — Отчет таинственным образом пропал из полицейских архивов, но он был подан несколько дней назад, так что я не могу гарантировать, что где-нибудь на столе нет физических копий, но с учетом того, что ее имя стерто с лица земли, а свидетельство о рождении внезапно исчезло, у нас все должно быть в порядке. Хотя у меня есть люди, которые внимательно следят за этим.

— Хорошо, и...

Звонящий телефон Серджиу прерывает меня, и когда он тянется к нему и смотрит на определитель номера, в его глазах вспыхивает знакомое возбуждение. Он поднимает палец, говоря мне придержать эту мысль, пока он отвечает на звонок.

— Говори, — говорит он в трубку.

Я слушаю его звонок, внимательно наблюдая за своим кузеном, пока он впитывает информацию, которой делятся, и в ту секунду, когда его губы растягиваются в злой усмешке, я знаю, что у нас есть именно то, что нам нужно.