— Ты думаешь, я глупая? — спрашивает она, почему-то выглядя оскорбленной. — Я приму эту таблетку, и через несколько часов я проснусь и обнаружу, что ты и твоя команда водителей насилуете меня. Нет, спасибо, я пас.
Я делаю глубокий вдох, заставляя себя успокоиться. Одно дело, когда она боится меня из-за того, кто я есть, но совсем другое, когда она боится меня из-за недоверия или глупости. Из-за такого дерьма убивают мужчин.
— Я не думаю, что ты глупа, — говорю я ей, ядовито выплевывая слова. — Но позволь мне прояснить одну вещь. Если я захочу тебя трахнуть, что я и сделаю, мне не нужно будет сначала вырубать тебя. Я возьму это так же уверенно, как сделали бы те мужчины на том складе. Однако тебе повезло, потому что, в отличие от этих придурков, женщины без сознания — не мой конек. За кого ты меня принимаешь?
— Насколько я понимаю, ты из тех мужчин, которые покупают женщин, похищенных и ставших предметом торговли, и, честно говоря, я думаю, это говорит мне все, что мне нужно знать о том, какой ты мужчина, — бормочет она с явным презрением в голосе.
Ааа. Значит, она такая же дерзкая, какой кажется. Мне это нравится. Интересно, будет ли она так же откровенна со своим ртом, когда я буду трахать ее.
— Ты права, задавая мне вопросы. Я нехороший человек, так что поверь мне, когда я это говорю. Если ты не примешь эту таблетку в ближайшие две секунды, я силой запихну ее тебе в горло. Выбирай сама. Хочешь узнать, что значит быть на моей плохой стороне, или будешь вести себя разумно и сделаешь все, что в твоих силах, чтобы сохранить мое расположение?
Ее глаза вспыхивают огнем, когда она протягивает руку и, наконец, берет таблетку с моей ладони, а когда кладет ее на кончик языка и закрывает рот, она отказывается прерывать зрительный контакт. Я практически слышу ее кричащие мысли, нацеленные на меня, как отравленные стрелы, но ее тактика запугивания здесь не сработает. Хотя я ценю ее попытку. Редко у кого-то хватает смелости спорить со мной, и, честно говоря, это освежает. Глупо, но, безусловно, освежает.
Она подносит бутылку с водой к губам, и я пристально смотрю, как она проглатывает таблетку. Это сильное средство, которое подействует в считанные секунды, и когда таблетка начинает растворяться внизу живота, она хмурит брови, без сомнения, уже чувствуя сонливость.
Она удерживает мой взгляд, путаница мигает в эти зеленые глаза.
— Что происходит? — спрашивает она, ее тело неуклонно растет тяжелее. — Что . . . Что это? Что ты мне дал?
— Успокой свою хорошенькую головку, Милый Ангел, — шепчу я. — Это долгая поездка.
И вот так она оказывается в отключке.
Ее голова откидывается на подголовник. Когда я протягиваю к ней руку, моя рука скользит по ее пылающей коже, и неожиданный контакт вызывает быстрый поток возбуждения, который проходит через меня. Я хмурю брови, останавливаясь всего на мгновение, чтобы взглянуть ей в лицо, прежде чем быстро проигнорировать это. Я опускаю руку рядом с сидением и нащупываю рычаг, прежде чем осторожно потянуть за него и отодвинуть ее кресло. Как только она чувствует себя комфортно, я снимаю пиджак от костюма и набрасываю его на ее тело, одетое в нижнее белье, чтобы ей было тепло.
Откидываясь на спинку сиденья и готовясь к предстоящей долгой поездке, я не могу не наблюдать за ней. В ее лице есть невинность, мягкость, которые наводят на мысль, что, возможно, до того, как ее украли люди Иезекииля, у нее могла быть легкая жизнь. Возможно, она была студенткой колледжа, просто проводившей свой день, или, может быть, она только что закончила школу и пыталась понять, какое ей место в этом жестоком мире — то, чего у нее никогда не будет шанса узнать, даже если я буду иметь на это право.
Мы были в пути почти час, когда звук входящего вызова заполнил тишину кабины, и я тяжело вздохнул. Это и так был долгий день. Последнее, с чем я хотел бы иметь дело, — это бизнес, но когда ты на моем месте, роскошь иметь выбор — это не то, с чем я часто сталкиваюсь.
Осознав, что мой телефон все еще в кармане пиджака, я наклоняюсь к своему новому призу и выуживаю телефон из кармана, прежде чем проверить, что она все еще без сознания. Скорее всего, она пробудет такой еще час или около того.
Переключив свое внимание на телефон, я опускаю взгляд и вижу имя моего двоюродного брата на экране. Серджиу — мой заместитель, и он мне ближе всего к брату. Однако, будь у него шанс, он вырвал бы мое бьющееся сердце прямо из груди и забрал бы все его себе. Просто мы такие, какими нас вырастил наш дедушка, и из-за этого я самый опасный человек на этой земле.
Друзья рядом. Враги еще ближе.
Меня зовут Киллиан ДеЛоренцо, и я глава мафии ДеЛоренцо, должность, которую я более чем заслужил. Я безжалостен. Неумолим. И из-за этого наша репутация пострадала от страха. У наших конкурентов нет ни единого шанса, пока я стою во главе своей семьи. А Серджиу? Хотя он, возможно, достаточно глуп, чтобы бросить мне вызов, он знает, что я — его лучший шанс выжить.
— Чего ты хочешь, Серджиу? — я рычу, расстроенный тем, что этот редкий момент покоя был нарушен. — Ты хоть представляешь, который сейчас час?
— Прости, Киллиан. Я подумал, что будет лучше, если ты услышишь это от меня.
— Что?
— На наш склад в центре города был совершен налет. Там полный бардак.
Черт. Я мысленно перебираю все, что мы хранили на том складе, и, хотя это заноза в заднице, это не полная потеря. У меня четыре склада по всему штату, и тот, что в центре города, который мы используем для дистрибуции, самый маленький. После того как на прошлой неделе была отправлена крупная партия товара, любой, кто осмелился бы совершить набег на мой склад, вернулся бы оттуда с пустыми руками.
— ФБР? — спрашиваю я, гадая, сколько неприятностей вот-вот постучится в мою дверь.
— Нет, — говорит Серджиу, его акцент усиливается от ярости. — Это был не полицейский рейд. Это было... грязно.
Я киваю, быстро прокручивая свой текущий список врагов, конкурентов или кого-либо еще, кто был бы настолько чертовски безрассуден, чтобы обокрасть меня. Единственная проблема в том, что этот список длиннее, чем гребаный Нил.
— Что зафиксировало наблюдение? — спрашиваю я, моя рука сжимается в кулак на бедре.
— Пока ничего идентифицирующего. Моя команда занимается этим, — объясняет он. — Может быть, около десяти человек в черных толстовках и балаклавах. Они приехали подготовленными к аншлагу. Автоматическое оружие и грузовики. Они явно ожидали найти товар.
— Много забрали?
— Ничего такого, что могло бы нарушить наш график, — говорит он, зная точный ответ, который я искал. — Возможно, E на сумму 100 тысяч и кое-что из оружия для поставки ДеАнджелису в следующем месяце.
Я выдохнул. С этими братьями Деанджелис не стоит связываться, и для меня было честью, когда Роман захотел работать со мной, но будь я проклят, если его товар окажется хоть сколько-нибудь далек от совершенства. Я не часто веду дела с другими мафиозными семьями, но, как я уже сказал, друзья рядом, враги еще ближе.
— Хорошо. Мы можем поработать с этим. Дай мне знать, как только узнаешь что-то конкретное, — говорю я ему. — Я хочу точно знать, кто эти ублюдки, и когда мы это узнаем, я хочу получить их гребаные головы. Никто у меня ничего не крадет.
— Да, босс.
— Сколько жертв? — спросил я.
— Двадцать три, — говорит он, и в его голосе слышится тяжесть. — Большинству рабочих удалось убежать или спрятаться, но эти придурки были жестокими.
— Мне нужен список имен и контактных телефонов их ближайших родственников, 11 говорю я ему. — Мы покроем расходы на похороны, но, Серджиу, когда я скажу им, что мы собираемся найти ублюдков, которые это сделали, и заставить их заплатить, тебе лучше, блядь, выполнить это.
— Конечно, Киллиан.
— Копы скоро наводнят склад, — напоминаю я ему, хотя уверен, что он уже этим занимается. — Я хочу, чтобы там была команда, которая уберет все, что осталось, и сделает это быстро. Последнее, что нам нужно, это предоставить ФБР больше боеприпасов против нас.
— Уже занимаюсь этим, — говорит он. — Как дела с Иезекиилем? Этот мудак все еще в очереди?
