Я отвернулся от ее убитым горем лица, стараясь не видеть мальчика, у которого украли собственную мать. Линда сделала это со мной. Линда убила ее не более чем из злобы и мелкой ревности, потому что она знала, что мой отец никогда не полюбит ее так, как он любил мою мать.
За это она заслуживала смерти, но, несмотря на все это, несмотря на то, что я держал ее хрупкий разум, я колебался.
Я чувствовал, как глубоко в моей душе бушует желание сделать это, отчаянное желание мести съедает меня. Но я знал, что это ничего не изменит, не вернет то, что у меня украли, и, возможно, в глазах Эллис это превратит меня в того монстра, каким была для меня эта женщина.
Я стиснул зубы, мои дары разгорались, когда я копал глубже, копаясь в разуме Линды и ища что-то другое.
Мои губы жестоко дернулись, когда я нашел первый кусочек; Пробуждение, амбиции пронизывали и в этот момент, ее прищуренные глаза скользнули по одноклассникам, когда она оценила своих конкурентов и впервые почувствовала, как магия расцветает внутри нее.
Я разорвал нити этого воспоминания, а затем отправился на поиски следующего, находя ее занятия, книги, которые она читала, ощущение волшебства, текущее по ее венам. Одно за другим я раскалывал и скручивал их, разрушая всех и каждого, забирая у нее каждое мгновение магии, пока не понял того, что она не сможет узнать, как даже намеренно призвать свою силу.
Я украл ее магию всеми возможными способами, забрав единственное в этом мире, что позволило Фейри претендовать на ту силу, которой она была так очарована. Когда я закончил, она едва могла призвать к жизни каплю воды или мерцание пламени, и я позаботился о том, чтобы разбить любую ее веру, в то что она еще сможет этому научиться.
Я был одной из самых могущественных сирен на свете. Никто не был бы способен это отменить, вероятно, даже я, хотя я не сомневался, что никогда не захочу попытаться.
Я копался все глубже и глубже, забирая все это, разрушая любую ее перспективу подняться в рамках режима Лайонела.
Затем я отпрянул, задыхаясь от напряжения, связанного с использованием стольких моих даров, и на всякий случай вырвал стрелу из ее живота.
Линда закричала, падая обратно на крышу, кровь хлынула из ее губ. Я опустился рядом с ней на одно колено, залечивая рану ровно настолько, чтобы убедиться, что она не убьет ее. Не из милосердия, а из величайшей жестокости, которую я только мог сотворить.
— Ты будешь жить с этой ценой, — прошипел я ей. — И тебе придется взглянуть правде в глаза, увидеть, то кем ты являешься на самом деле, без капли магии, чтобы скрыть свое истинное «я» от мира, и не большей силой, чем у червя, извивающегося в грязи.
Линда внимала все это, лежа там, ее пальцы сжимались в кулаки, как будто она пыталась вспомнить, как наделить их магией, но шансов на это не было.
— Спасибо, — всхлипнула Эллис, опускаясь на колени, когда я отступил назад.
Я взглянул на свою сестру, ища этого ребенка, маленькую девочку, которая могла бы так много для меня сделать, но у нее никогда не было такого шанса.
— Пришло время тебе решить, кем ты хочешь быть, сестренка, — прогремел я. — Это война. Выбери, на какой стороне поля битвы ты хочешь встать, прежде чем я увижу тебя снова, и знай, что если ты снова встанешь против меня, я не буду колебаться.
Глаза Эллис расширились от страха, но я отвернулся от нее, подбежал к краю крыши и прыгнул с нее, не оглядываясь, нырнув в бой и поклявшись выбросить Линду Ригель из своих мыслей и никогда больше не думать о ней.
ГЛАВА 6
Я летал над битвой на спине Тайлера, одна рука держалась за его гриву, а другая обрушивала магию на наших врагов, поражая нимф копьями из дерева, льда и огня. К груди Тайлера была привязана камера, которая записывала битву. Он поклялся разоблачить жестокую натуру Лайонела, следуя по стопам своей матери, когда он взял на себя ее наследие The Daily Solaria, и я буду помогать ему всем, чем смогу.
София сидела позади меня на Тайлере, стреляя по нимфам, в то время как мы оставались достаточно высоко, чтобы держаться подальше от их выводящих из строя грохотов. Битва была в самом разгаре, запах крови и беспощадный рев победы смешивались с кровавыми криками жертв. Это было дико, но необходимо: кровь, пролитая здесь этой ночью, завоевала свободу невинных, сокрушила монстров в рядах моего отца, которые творили злодеяния по всему нашему королевству. Это была наша земля, и сегодня вечером мы приведем в движение катящийся булыжник, который рухнет по склону этой войны к ее неизбежному концу.
Мои глаза остановились на Хэдли, мчащемся по площади под нами, на Афине и Грейсоне, воющих в своих волчьих формах, и следовавших за ним в битву, все трое представляли собой смертоносную силу, которая с жестокой мощью врезалась в наших врагов.
В нашу сторону пронесся неконтролируемый огненный шар, и я потерял их из виду, когда Тайлер изо всех сил уклонялся, чтобы избежать его, пролетая рядом с Двором Солярии, мое бедро задело каменную стену из оникса. Мы прошли мимо арочного окна, и мой взгляд остановился на рыжеволосом мужчине, мчащемся вверх по лестнице за ним. Он испуганно оглянулся, и я оскалился, когда узнал Гаса Вульпекулу, мысленно рисуя крестик на его лбу. Теперь он был моей целью.
Тайлер полетел выше, и я потерял из виду убегающего лиса-оборотня, потянул за гриву, чтобы привлечь его внимание.
— Ниже! — закричал я, мое сердце колотилось от предвкушения предстоящей охоты. — Лисичка внутри.
Тайлер с совершенной грацией развернулся в воздухе, сложив крылья, и направился обратно к окну. Я вскочил ногами ему на спину, неуверенно балансируя и создавая твердый ледяной шар, затаив дыхание, готовясь сделать что-то дикое.
София молча поднялась за моей спиной, и я взглянул на нее, видя ее решимость пойти со мной, и я не стал бы ей отказывать в этом.
— Следуй моему примеру, — сказал я, слегка согнув колени, и адреналин хлынул по моим венам. Это было оно. Никаких шансов на провал. Никакого отступления. Это был мой момент, и я претендовал на него всем что у меня есть, не позволяя ему ускользнуть из моих рук.
Тайлер рванул вперед, раскинув мерцающие крылья, и подлетел к окну, стараясь держаться как можно более устойчиво. Я с решительным криком отбросил от себя ледяной шар, разбив стекло так, что тысяча осколков разлетелась в стороны. Гаса больше не было видно, но он не мог убежать далеко.
Тайлер наклонился вниз, давая нам возможность подпрыгнуть, и я кинулся вперед, раскинув сеть виноградных лоз по лестнице под нами. Прошла одна секунда, пока мы летели по воздуху, как две птицы, затем мы попали в разбитое окно, каждое мгновение растягивалось, когда все мои чувства оживали. Мы провалились через мою сеть, вместе перекатившись в центр, и София позволила своей магии огня пройти через нее, поэтому мы с грохотом скатились на ступеньки внизу.
— Черт возьми, — засмеялся я, и ее рука легла на мою.
— Никогда не думала, что буду летать без крыльев, — запыхавшись, сказала София.
— Думаю, это называется элегантно упасть. — Я вскочил, потянув ее за собой.
Я поднялся по лестнице и оказался на балконе, который охватывал большой атриум внизу, золотые полы которого мерцали в тусклом свете. Все было пугающе тихо, битва снаружи была приглушенной, и никаких признаков Фейри, скрывающихся в этих стенах. Только трус сможет спрятаться от драки, и Гас Вульпекула только что доказал, что он трус.
София окружила нас заглушающим пузырем, сохраняя наши движения тихими, хотя Гас, несомненно, слышал, как разбилось окно. Возможно, он списал это на случайный выстрел из поля битвы. В любом случае, я не думал, что он задержится здесь достаточно долго, чтобы это выяснить.
— Почему он не сбежал? — пробормотал я, быстро пройдя направо и распахнув ближайшую дверь, чтобы проверить, внутри ли он.
Пусто.
— Может быть, ему здесь что-то нужно, — предположила София, и, черт возьми, я бы сказал, что он что-то задумал. Этот скользкий ублюдок, казалось, был именно тем человеком, который растаскивал ценные вещи в свои карманы, в то время как весь мир был погружен в кровавый хаос.
Я ускорил шаг, и мои мысли устремились к единственной комнате в этом здании, которую я посещал раньше. Я вспомнил один день, когда Лайонел и другие советники получили награду за борьбу с опасным преступником в Алестрии. Меня заставили надеть свою лучшую одежду, вышить улыбку на лице и прийти сюда, чтобы сделать семейное фото в кабинете моего отца. Дариус стоял рядом со мной, а мама стояла с Лайонелом, и мы все сгруппировались вокруг него, чтобы сказать самую разрушительную ложь, которую мы когда-либо говорили. Что мы были счастливы.
— Если бы я был хитрым и подозрительным маленьким оборотнем-лисом, пытающимся заработать приличные деньги на этой войне… Я точно знаю, куда бы я пошел, — мрачно сказал я, торопясь, пока мы не подошли к офису моего отца.
Воспоминания о том, как я в последний раз стоял на этом самом месте, заставили дрожь пробежать по моей спине, как глаза моего отца скользили по моей одежде, ища во мне недостатки. Я всегда терпел неудачу. Борясь с ощущением того, что я маленький мальчик под пристальным вниманием своего безжалостного отца; тяжесть его ожиданий и боль отвержения из-за его постоянного разочарования во мне. Я был его неудавшимся творением, и было время, когда мне было бы стыдно за это. Но не больше. Я гордился тем, что вырвался из-под его власти и стал тем Фейри, которым хотел быть, а не тем, кем он хотел, чтобы я был.
