Мы нырнули сквозь облака, но гулкий рев разорвал воздух справа от нас, и Дракон бронзового цвета столкнулся с нами с такой силой, что меня чуть не отбросило со спины Данте.

Лозы вырвались из моих рук, хлестнув мои ноги, чтобы я мог сосредоточиться на использовании своей магии, чтобы помочь в бою, но когда пара деревянных копий сформировалась в моих кулаках, серый Дракон нырнул на нас сверху.

Данте перевернулся, молния вылетела из его тела смертоносной дугой, но между двумя Драконами он не смог сосредоточиться на атаке и вместо этого был вынужден защищаться.

Я попытался игнорировать ужасное ощущение, что мой живот остался на высоте ста футов над нами, когда мы рухнули на землю и нацелились на серого зверя, метнув прямо в него первое из своих копий. Я мог только молиться, чтобы Орион смог продержаться еще немного, потому что, когда в моей голове звенело от звуков сражающихся драконов, я знал, что это будет чертово чудо, если мне удастся выжить достаточно долго, чтобы помочь ему.

ГЛАВА 93

— Кузница вон там! — Я командовала своим Легионом, метнув цеп и ударив череп барахтающегося дурака, которого великий Драгун осмелился назвать воином. Никто не был более стойким, чем армия Истинных Королев, наша битва была величественной в своих усилиях, но эти пустословы не имели в своих сердцах той непоколебимой храбрости, которой обладали мы.

Мой энергичный сибас доблестно сражался рядом со мной, стреляя вперед ледяными копьями, разрывая ряды наших врагов. Еще один из его губительных ледяных клинков пролетел мимо моего уха и вонзился между глаз рычащего упыря. Он упал, как мешок с горохом, разорванный у ног, рухнув подо мной и предоставив мне возможность перепрыгнуть через его безвольный труп и броситься в следующую схватку.

Взмахом цепа и шквалом ледяных осколков, брошенных рукой, я сразила еще одного кретина. Справа от меня Джастин Мастерс двинулся вперед, плетя огненную паутину и ловя его, как счастливая муха. Он сражался, как поистине рыцарская многоножка, и каждая смерть, которую он принес во имя наших королев, сияла блеском над его головой, как тиара славы.

— Пропустите их! — раздался рев вражеской армии, и, подобно отступающему океану, копытные и недоразвитые стоявшие перед нами расступились, открыв взору большую опасность.

Мое сердце екнуло, но меня не потрясло появление этих новых и жалких дьяволов, носивших за спиной странные металлические орудия.

Я кричала, чтобы мой Легион Звездопада перестроился, плотно приближаясь, пока я смотрела на приближающуюся волну Немейских львов, оборотней и Репсианских тигров, направлявшихся к нам с искрящимся убийством в глазах. Оружие на их спинах шипело и жужжало магией, обещая невиданную жестокость.

— Построение щита! — Я взревела, и мы все поделились силой, направляя нашу бурную, бурлящую магию моему дорогому дельфину, который создал вокруг нас мощное силовое поле.

В воздухе танцевал взрыв света, когда эти злополучные пушки одновременно выпустили выстрелы. Мы сомкнули ряды, как нилли на соседском норге, и отдали все силы нашему щиту, но каким-то образом, глубоко в водах моей леди, я знала, что этого будет недостаточно.

Я издала хаотический крик, требуя, чтобы лед и земля присоединились к щиту над нами, и сама превратила его в арочный купол. Оно было могущественным и несокрушимым. Тем не менее, когда эти ужасные взрывы обрушились на наш щит и треснули, наша магия выдохлась, растворилась и поглотилась той ужасной силой, которая содержалась в этих пушках.

Слишком скоро мой Легион был обнаружен, и еще больше этих ужасных орудий открыли огонь, как раз в тот момент, когда первая линия зверей столкнулась с нами.

Гигантские лапы Тигра сбили меня и помчались мимо, чтобы атаковать мой Легион. Крики раздались от моих воинов, когда раздавались выстрелы из этих орудий, а от грохота у меня гудели в ушах. Многие были убиты этим ужасающим магическим оружием, и горе схватило мое сердце и потрясло его, как собаку костью. Падая, я потеряла из виду своего Макси боя и вскочила на ноги, моя броня была немного помята, но из-за этого происшествия я не стала хуже.

Я издала дикое рычание и подняла цеп, побежав прямо к Немейскому льву, который пронесся сквозь мой батальон. Я поймала Льва за хвост, и меня сбило с ног, пока он продолжал бежать, цепляясь изо всех сил, а мои ноги тряслись, как будто я исполнял джайв Джимини. Размахнувшись и бросившись, я бросилась ему на спину позади установленного пистолета, и зверь взревел, его голова резко повернулась, а глаза уставились на меня. Но пока это не была моя цель, о нет, я была здесь из-за буйной штуковины, привязанной к его позвоночнику.

Я бросила цеп один раз, затем второй, и шипастый шар проделал дыры в пушке и разбил ее, как скалу. Но этого было недостаточно. Поскольку я крепко держалась за мех Льва, один подъем головы показал мне, какие разрушения ждут меня впереди. Мой Легион Звездопада разрывался взрывом, их щиты рушились от удара, а магия врезалась в их кости, прорезая огромные дыры в их груди.

Свистящая металлическая стрела прожгла череп зверя, на котором я ехала, и он рухнул на землю. Я думала, что могу стучать и цокать им о землю, но вместо этого волшебный ветер подбросил меня в воздух и усадил на спину моего непристойного лосося.

— Их слишком много, Джерри, — в ужасе сказал Макси, снова поднимая лук, как неустрашимое существо, которым он был, выпуская еще одну стрелу и убивая дикого Оборотня, прежде чем использовать свою магию воздуха, чтобы вернуть стрелу в колчан.

— В этом мире никогда не бывает слишком много врагов, которых нужно победить, — сказала я, задрав подбородок кверху и повернувшись к ряду бегущих зверей с хитрыми ружьями, направлявшихся прямо на нас.

Я подняла свой цеп, земля подо мной задрожала, когда я вызвала внутри нее землетрясение, и с резким щелчком силы я заставила землю прогнуться, сбивая одно, затем другое и еще. Но я не смогла поймать их всех, и когда я закрыла землю над их головами и оставила их в дьявольской грязи, я обнаружила, что мой взгляд упал на волка с глазами черными, как смерть, с пушкой на его спине, заряженной испепеляющей силой, его сияние почти ослепляло.

Макс промчался мимо меня, стрела была направлена, и в его глазах был рев неповиновения, когда оружие выстрелило в нашу сторону, и его стрела улетела в тот же момент. Тогда я увидела это: момент моего создания. Потому что это был либо он, либо я, мы не могли оба уйти с этого поля смерти. И если бы это мог быть только один из нас, то пусть это будет он. Пусть это будет мой лосось.

Я заставила землю дернуться, отбросив моего Макси боя в сторону, когда стрела вонзилась в голову Оборотня. Там, в суматохе, был Джастин, бросающийся передо мной. Я пыталась защитить нас обоих в отчаянной попытке выжить, запрятав нас в комок земли. Но этот пылающий шар силы врезался в него, поглотив силу моего щита и обнаружив нас под ним.

Моя сила земли, возможно, немного замедлила его, но недостаточно, потому что всемогущий взрыв пронзил грудь моего дорогого Джастина и врезался в мою собственную грудь, разбив мой нагрудник и обнаружив плоть. Я издала последний предсмертный крик, молясь, что я сделала достаточно, чтобы Истинные Королевы подумали обо мне на новом рассвете и знали, что я сражалась за них изо всех сил.

— За Истинных Королев, — прохрипела я, высоко подняв цеп, прежде чем моя рука обмякла, мертвый вес Джастина украл остатки моего дыхания.

Мои глаза стали закрываться, когда я цеплялась за сознание, желая еще раз взглянуть на свою саламандру, прежде чем я ступлю за Завесу, где меня ждали моя милая мама и дорогой папочка. Я чувствовала их присутствие рядом, они уводили меня прочь, но, ох, если бы я только могла остаться. Если бы.

И вот он, Макси, стоящий надо мной на коленях, выкрикивающий мое имя и отталкивающий от меня труп Джастина. Я чувствовала запах крови, чувствовала гноение своей плоти, пока эта ужасная магия продолжала кусать и грызть мои кости.

Увы, все закончилось.

— Я заставила их гордиться? — прохрипела я, неуверенная, действительно ли эти слова сорвались с моих губ. — Будут ли мои королевы думать обо мне с оттенком гордости в голосах после этого дня, Макси?

— Останься со мной, — прохрипел он со слезами на глазах, пытаясь соединить свою магию с моей, чтобы исцелить меня. Но реальность наступила, когда он не смог найти никакой связи, поскольку что-то в этих ужасных взрывах помешало этому случиться.

Из моих легких вырвался хриплый вздох, когда я вдохнула сладкую любовь, которую нашла в этом мире.

— От горных вершин до песчаных дюн, моя любовь будет жить для тебя вечно, — пообещала я, пытаясь дотянуться до него, но во мне уже не было дендихопа. Больше никаких кинкипанков и дангадонгов. Мне конец.

— Я люблю тебя, Джерри, только не прощайся. Я могу это исправить, — сказал он в отчаянии, слезы ласкали его прекрасное лицо, и о, этот человек никогда не должен знать такой боли. Если бы я только могла забрать ее и не быть источником таких страданий.

— Скажи мне, что я заставила их гордиться, — спросила я.

— Конечно. Без тебя они бы ничего этого не сделали, — прорычал он, все еще пытаясь найти во мне этот бьющийся пульс, тот источник магии, за который можно ухватиться и спасти меня. Но правда теперь звенела в воздухе, как колокольчики в нунгарде. И никто не мог отрицать их призыв.

Меня покинул вздох неудачи. Завеса была тонкой, и я могла видеть другую ее сторону: мою душу наполовину здесь, наполовину там. Руки схватили меня, и смерть была так приветлива, что трудно было быть испуганной. Мой страх был связан с тем, что я оставила позади: незавершенной войной, битвой, поглощающей мою любовь одну за другой.

Моя мама была рядом, все с теми же ясными глазами и носом-пуговкой, звала меня к себе, так близко, что я почти могла упасть в ее объятия. Но как я могла пойти к маме, если я подвела своих королев?

Я подняла голову и встретилась взглядом с папой, находя там утешение в денди-компании семьи, которой мне так сильно не хватало.

— Мы так гордимся тобой, моя маленькая тыковка, — воскликнула мама, ее слезы катились по щекам, хотя она на мгновение исчезла из поля зрения, закружившись в золотом тумане. Я снова увидела небо, но затем снова увидела своих родителей, здесь и там, я была в обоих местах одновременно.

— Ты дала им лучшее от имени Грас, — прогремел папа, и во мне возникла паника из-за этой сокрушительной правды. Я покидала мир живых. Я бы не оставила их всех позади, и я содрогнулась, стряхивая зов этого туманного пути, вместо этого стремясь к жизни, ища моего Макси, мою драгоценную Тори и любимую Дарси, но я не могла найти пути назад.

Джастин был там, стоял с моими родителями среди густого тумана, который вел меня дальше. На его лице отразилась растерянность, когда члены его семьи подбежали ближе, чтобы обнять его. Он встретил мой взгляд, с грустью и принятием в глазах, позволяя им увести его и направляясь во внушительный, но красивый дворец, возвышавшийся там, на грани всего.

— Спасибо, мой доблестный друг, — обратилась я к нему, потому что он пытался спасти меня, и это не могло быть забыто.

Он улыбнулся мне в ответ, довольный. Но я не была. Как я могла быть такой?

— Я… не могу остаться, — прошептала я, чувствуя нарастающую панику. Как я могу остаться, чтобы с такой же готовностью, как детеныш, идти в пасть рокового тюленя? Мои королевы нуждались во мне. Они все еще там сражались за справедливость и правду, и я поклялась быть там до самого горького конца. Но в этом-то и заключалась проблема с тралением, не так ли? Это был конец. Во всяком случае, мой. И цепов, которые можно было бы бросить, не осталось.

— Иди к нам, букашка, — подбадривал папа, протягивая мне руку. Эта рука, такая родная, такая доступная, но затем в моей голове зазвучала песня, непохожая ни на одну другую. Песня жизни, красоты и исцеления. Песня, спетая грохочущим тенором, такая глубокая и крепкая, что привязалась к моей душе. Я почувствовала, как она тянет меня, и мои родители с удивлением смотрели на это.

— Ее душа колеблется, — выдохнула мама, а затем она угасла, моя путеводная звезда вернула меня к нему убаюкивающим ритмом его песни Сирены.

— Наша любовь сопровождает тебя, как звенящий ветер за твоей спиной! Держи её так близко, как грязную палку перед лицом дьявольской пыли! — сказала мама, и я попыталась поговорить с ней, но теперь этот путь смерти закрывался для меня, вместо этого хлынул путь жизни.

Боль. Это было начало. Ощущение жжения и разрыва в груди, но меня не испугала бы такая травма. Там, надо мной, со слезами на щеках, с сосредоточенно закрытыми глазами, пока он спасал меня от неминуемой смерти и исцелял мое тело песней всех песен, я нашла свою саламандру.

Он удалил остатки моего нагрудника, моя вздымающаяся грудь едва удерживалась в одежде, которую я носила под ним, пока моя плоть сросталась. Это было непохоже на магическое исцеление: моя кожа отвечала на ноты его голоса, сливаясь воедино, потому что он пел её с такой любовью, что она не могла устоять перед необходимостью откликнуться на ее просьбу.