— Нет, — медленно сказал он, подняв руку так, чтобы можно было постучать двумя пальцами по моей груди, прямо над моим постоянно бьющимся сердцем. — Я не думаю, что человек, чье сердце является близнецом сердца его королевы, так охотно поприветствовал бы смерть во второй раз.

Я с рычанием оттолкнулся от него, отбросив его обратно к каменной стене с такой силой, что он получил синяк, и отступил на несколько шагов назад.

— Не смей говорить о ней, — предупредил я его, но мои угрозы его, похоже, не особо волновали.

— На что это похоже? — спросил он, наблюдая за мной с ненасытным голодом, который я не хотел удовлетворять. — Когда она смотрит на тебя так?

— Все Фейри смотрят друг на друга. Ты знаешь, каково это, — ответил я, отказываясь ввязываться в разговоры о Рокси. Уже и так было достаточно плохо, что он обнаружил связь между нами. Я бы не дал ему информации ни крошки больше, чтобы предложить ее нашему отцу.

— Я часто бываю один, — ответил он. — Но мне так много нужно знать об этом мире. Так что я смотрю. Я читаю. Учусь.

— Тогда продолжай читать, чтобы найти ответы. Ты не будешь требовать от меня ничего.

Я отвернулся от него, несмотря на то, что мои инстинкты предупреждали меня не предлагать ему легкую цель, а затем ушел в темноту. Макс поспешил идти рядом со мной, хотя его шаги были не такими целеустремленными, какими были обычно, и я бросил на него обеспокоенный взгляд.

Тарикс молчал позади нас, его движения были подобны движениям призрака, цепляющегося за тень, но я отказывался обращать внимание на покалывание, которое ползло по моему позвоночнику, и бросать на него взгляд.

Вместо этого я создал вокруг себя и Макса плотный заглушающий пузырь.

— С тобой все в порядке? — спросил я его, сжимая челюсти, чтобы не привлекать внимание к нашему разговору.

— Мы приближаемся к нему, — проворчал он, сжимая руку в кулаке, его переливающаяся чешуя отражала тусклый свет светящегося шара, который парил перед нами. — Его боль трудно заблокировать.

Его рука коснулась моей, и у меня перехватило дыхание, когда он предложил мне почувствовать то, что он чувствовал, агонию, неумолимые пытки и отчаянную потребность в спасении. Хотя эмоции были сильными, они также были нереальными, за гранью понимания, без какого-либо истинного ощущения личности, стоящего за ними. Куда бы мы ни направлялись, это были не Фейри.

Я стиснул зубы, предлагая Максу столько своих сил, сколько ему требовалось, чтобы продолжать идти под тяжестью этой боли.

— Ты справишься? — пробормотал я, зная, что наше время на исходе, и мне нужно было убедиться, что мы пришли к согласию относительно того, что нам следует делать.

— Я готов, — выдохнул он, снова убирая руку и освобождая меня от бремени этой агонии. Но я все еще чувствовал, как тяжесть этой силы висит в воздухе, давит на мои плечи и мешает наполнить легкие, ощущая на языке ее неправильность.

Тарикс перепрыгнул через нас, заставив мое сердце учащенно биться, прежде чем он, как кошка, приземлился на каменный пол впереди, улыбаясь своей тревожной ухмылкой.

Я отказался сдерживать свой шаг, и он выпрямился, склонив голову к проходу передо мной и обратив мое внимание на изменение освещения, как раз в тот момент, когда сверху дул свежий воздух. Я погасил свой Фэйлайт, когда мое внимание привлекли звуки множества Фейри, и обменялся взглядами с Максом, чтобы убедиться, что он готов к тому, что будет дальше.

Взмахом руки я распустил заглушающий пузырь и последовал за Тариксом во тьму ночи.

Я оказался у подножия нефритового дворца, высеченного прямо в скале бесхребетной горы.

Не было никаких сомнений в том, кому оно принадлежало: безвкусная каменная кладка, снова и снова изображающая одного и того же зеленого Дракона, с короной из шипов, восседающей на чешуйчатом лбу. Именно сюда сбежал мой отец, когда его выгнали из Дворца Душ. Это была крепость, которую он построил для себя в самом сердце гор. А за нашей спиной, далеко внизу, на скалистых равнинах, простирающихся за пределы поля зрения, собралась его огромная армия разрушительных существ и властолюбивых Фейри, ожидающих встречи с армией Истинных Королев в бою. Если судить по их численности, они полностью уничтожили бы нас, когда настанет этот день.

ГЛАВА 33

Небо было в агонии войной. Я думал об amore mio и о глубине любви, которую я питал в своем сердце к каждому члену моей семьи. И когда молния потрескивала по моей темно-синей чешуе, обещание смерти сверкало на моей бронированной плоти, я держал в уме девиз Оскура.

A morte e ritorno. До смерти и обратно.

Я издал рев, единственное предупреждение для моих союзников, чтобы они защищались, прежде чем разрушительный шторм вырвется из моего тела. Мятежные воздушные элементали, проносившиеся сквозь облака, прикрывали вместе с собой членов нашей армии в измененной форме, и хотя я направлял свою молнию в сторону от них, как мог, искры все еще потрескивали на их защитных панцирях. Мои намеченные цели ныряли в укрытие или пытались подняться выше в небо, и вспышка силы пронзила мою грудь, когда я увидел, как другие гигантские звери моего Ордена бегут от меня.

Молния ударила в чешую пестрого желтого Дракона, и он взревел в агонии, молния поднималась выше по его чешуе, пока я этого желал. Его крылья дрогнули, кротко взмахнув, когда молния вонзилась глубоко в его кости и нашла его несчастное сердце.

С воем он умер, упав в темные облака внизу, и звук его удара о землю затерялся в раскатах грома и какофонии битвы.

После такого нападения мне потребуется некоторое время, чтобы оправиться, и другие Драконы знали об этом и уже повернули назад, чтобы найти возможность убить меня. Но молния была не единственным моим оружием; у меня были зубы и когти, острые, как у любого зверя.

Я не отвернулся от приближающейся атаки и не укрылся в облаках внизу, я столкнулся с врагами лицом к лицу и позволил им увидеть дикое существо, на которое они осмелились напасть. Я был Альфой клана Оскура, Драконом, рожденным от Волков, единственным лидером стаи оборотней в Солярии, который не принадлежал к их Ордену. Но я все еще держал силу стаи в своем сердце, и каждая душа, которую я сегодня уничтожал, была за них.

Пять драконов одновременно напали на меня, и рык вырвался из моего горла. Три пегаса вылетели из облаков, чтобы перехватить их, и я узнал лиловую шкуру Ксавьера рядом с его розовой кобылой и серебристым жеребцом.

Рог Ксавьера вонзился в живот чудовищного коричневого Дракона с шипами вдоль всей спины. Зверь взревел, набрасываясь на Ксавьера, но тот двинулся быстрее, уклоняясь от ударов и нанося ему удары рогом снова, затем еще раз. Коричневый Дракон почти не обращал на него внимания, но Ксавьер был настойчив, каждый удар его рога входил глубже, чем прежде, пока кровь не окрасила чешую Дракона, и он был вынужден защищаться.

Три дракона приблизились ко мне, извергая огонь изо пасти, и я низко пригнулся, мой шипастый хвост сильно взметнулся вверх, врезавшись в грудь красного зверя в центре их линии.

Электричество ударило по всему моему хвосту, и мой противник заревел в агонии, кровь полилась на меня, прежде чем я пролетел мимо него, извиваясь в воздухе и опускаясь на него сзади. Он был слишком медленным, чтобы среагировать, хотя двое других открыли в меня огонь, когда я поймал его шею своими челюстями, мои зубы впились глубоко и раскололи его чешую, как яичную скорлупу. Пламя охватило мою кожу, но я впился когтями в красного Дракона, отказываясь отпускать его.

Его крылья перестали биться, и внезапно мы рухнули с неба, его вес был слишком велик, чтобы нести его, пока я пытался его убить.

Он дико метался, пытаясь вырвать голову из моей хватки, пока мы кувыркались сквозь густые серые облака, капли воды прилипали к моей плоти и залечивали раны, нанесенные таким количеством зверей.

Мы прорвались сквозь линию облаков, и я увидел раздираемый войной кампус внизу. Поток нимф проносится по земле, призрачная фигура Лавинии вдалеке над озером. Но падение становилось все более неустойчивым, и мы кружились по кругу, мои крылья бились, пытаясь удержать нас. Хвост Дракона обвился вокруг моего, а зазубренный шип, идущий вдоль него, врезался в мою кожу, зацепившись и соединив нас вместе.

Я вонзил зубы глубже, яростно оторвал голову в сторону, чтобы прикончить его, но земля быстро приближалась к нам.

Дракон, наконец, обмяк, его мертвый вес упал из моих когтей, когда я выпустил его, но когда я повернулся, чтобы снова подняться в небо, шипы в моей плоти сильно дернулись. Наши хвосты были сомкнуты, и рев ужаса покинул меня, когда зверь всей тяжестью потащил меня к концу.

Я хлопал крыльями в яростном отчаянии, мое сердце бешено колотилось, а адреналин хлынул по венам. Сверху раздался гром, как будто буря звала меня в последние минуты моей жизни, и я прокричал свой ответ.

Вспышка темных крыльев заставила мою голову мотнуться в сторону, земля была всего в двадцати футах ниже, когда Габриэль пронесся вверх с черным мечом в руке, размахивая им с угрожающим выражением лица. Лезвие пронзило хвост красного Дракона, как будто он был сделан из бумаги, и я поймал себя на расправленных крыльях, наблюдая, как вся туша зверя ударилась о землю с грохотом, сотрясающим землю.

Габриэль пронесся надо мной, приземлился мне на плечи и наклонился вперед, чтобы поговорить со мной.

— Ты на грани, Данте. Если ты убьешь себя сам, что подумают об этом Волки Оскура?

Я игриво щелкнул его по ноге, взбираясь выше к облакам, грохот битвы звал меня с неба. Я слышал кровожадный вой моей стаи, когда они бежали с Розали во главе, и их взгляд вдалеке давал мне силы продолжать борьбу.

Я не давал электрическому заряду на своем теле причинить вред Габриэлю, принимая прикосновения моего друга. Во многих отношениях я был далеко не похож на других Драконов, позволяя тем, кого я считал достойным, ездить на мне, когда того требовал случай. И в их число всегда входил мой крылатый друг Фалько.

— Все в порядке, — сказал он мне, успокаивая мое сердце. — Но Лука пропал. Я не могу его увидеть. Нимфы все затмевают. Все, что я знаю, это то, что он с Сетом Капелла где-то в кампусе.

Я проворчал, признавая это. Я сам отдал его lupo bianco, потому что у меня не было другого выбора, кроме как увести от них стаю разъяренных Драконов. Моя вера в Волков была глубокой, и я видел достаточно его действий, чтобы доверять ему. Но я все еще очень боялся за них обоих. Если бы они могли оставаться хорошо спрятанными в усиливающей камере на протяжении всего боя, у них были бы хорошие шансы.

— Оставайся в живых, — прорычал Габриэль, стоя на моей спине и собираясь улететь. — Еще увидимся, брат.

Вес его слов подсказал мне, что есть шанс, что эта встреча может произойти за пределами Завесы, но в эти дни над нами всегда висел риск смерти.

Я знал, на какой риск пошел, когда Габриэль спрыгнул с моей спины и улетел на темных крыльях, а я преследовал свою собственную битву в небе.

Смерть еще может прийти за каждым из нас. Но когда она заберет меня, ей лучше сделать это в крови и славе, ибо я был Штормовым Драконом. И все сотрясутся от мощи моей последней бури.