" Сина, я так счастлива! Три недели назад наш малыш родился! Это мальчик, и он так похож на Таниона! Моего в нем нет ничего! Я неделю отлежала в горячке и теперь с трудом, но прихожу в себя. Танион так заботится обо мне и о малыше.
Нанял кормилицу — из-за болезни я потеряла молоко, хотя так мечтала кормить сыночка сама. Ну и пусть, что это не принято в нашем кругу, зато какое счастье — прижимать к груди собственного ребенка! Прости, милая — я все о себе и своем счастье — слышала, что к тебе посватался граф Т, но твой отец жестоко ему отказал? Почему? Ведь это было бы прекрасно! Ты такая умница, так старательно развиваешь свой Дар. То, что вы с графом не ровня по положению — не играет никакой роли. Главное в таком союзе — любовь, уж поверь мне. Да, чуть не забыла! Когда мы возвращались от травницы — Танион случайно встретил на постоялом дворе Асиль. Говорит, она возвращалась из тайного паломничества к местам силы и теперь отбыла в столицу. Собирается поступать в ученицы к магу. Ну, с её способностями такое не грех".
Я просмотрела все письма. Об Асиль больше не было ни строчки. Кто же это такая? Неужели леди Силла, та самая, которую впоследствии не пустил на порог дед Тариэла, и которую не желала принимать в своем доме бабушка? И кто такой этот граф Т? Насколько я знаю семейные предания, у алтаря бабулю бросил вовсе не граф, а сын купца, отец которого не поделил что-то с моим прадедом, и вот так отомстил конкуренту. Да, если хорошенько покопать — каких только кладов не откопаешь…
Глава седьмая. Праздники и подарки
Вот и наступил последний день лета, а с ним день рождения маленького виконта. Все же — как хорошо, что с самого утра светит уже нежаркое солнышко, осторожно подкрашивая листву деревьев. В саду есть дерево, которое всегда первым заявляет о приходе осени. Это старая береза, ветви которой склоняются до самой земли. Дядюшка Верт уже который год ворчит, что надо бы спилить её, разрослась так, что закрывает весь сад своей тенью, и каждый раз отступается — больно уж красива. Особенно весной, когда распускаются почки, и осенью, когда зелень сменяется золотом. Правда, потом ворчит, что листву, золотым ковром усыпавшую сад, приходится выгребать из травы… Вот и сейчас макушку березы покрыла легкая желтизна, скатилась по поникшим веткам отдельными струйками — сединками: оповестила, что осень уже завтра…
— Мама Леля! — голос ребенка разносится по утренней тишине особенно звонко.
— Мама Леля! А я уже совсем — совсем проснулся! А у меня в кроватке это что? Такое много! Это мне? А я проснулся, а оно лежит! Ой!
И тут же слышится звонкий "тяв" — подарок малышу от Верта. Я давно заметила, с каким затаенным восторгом Артур смотрел на маленьких щенков. Так что на семейном совете было решено: собаке быть. Иеремей сам вызвался помочь Артуру правильно воспитывать щенка. Что ж, одной заботой у мальчика будет больше. И Иеремею будет повод лишний раз прогуляться хотя бы по заднему двору. За зиму щен подрастет, и тогда смогут они гулять в парке, как и положено взрослому пятилетнему лорду. Уж не знаю, кто из них кого будет на поводке водить, да это и не важно, главное, все будут счастливы. Мы всей толпой поднимаемся в детскую. Впереди нянюшка несет пышный, украшенный кремом пирог с пятью зажженными свечками.
— Артур, вы не должны скакать по кровати, — укоризненно выговаривает Лита, пытаясь перехватить возбужденного малыша и щенка, который уже залез на постель, и теперь скачет вместе с хозяином, звонко тявкая. — Что скажет ваша матушка, если вы упадете?
— Мама Леля меня поцелует! — радостно заявляет малыш, спрыгивает на пол и стремглав влетает в мои объятия. — Мамочка я тебе люблю. Сильно-сильно!
— Я тоже тебя люблю, Арти, улыбаюсь я сквозь слезы. — Мы все тебя любим. Смотри, какой пирог нянюшка Талия для тебя испекла.
Все же мы все немножко маги. Вот уже и столик накрыт к чаепитию, и как по волшебству, на нем появляются чашки с чаем и блюдца для пирога. Сам пирог стоит в центре стола и пахнет так, что у всех текут слюнки.
— Мама, это — зачем? — пальчик тычет в горящие свечи. — Уже утро же. Зачем свечки? Это волшебство такое, да? Волшебство?
— А это затем, чтобы ты мог загадать любое желание, — раздается из-за моей спины голос графа Чесского. — Загадайте желание, виконт, а потом постарайтесь дунуть на них так, чтобы они погасли. И тогда ваше желание обязательно сбудется. Может быть, не сразу, но сбудется.
Вот ведь! И надо ж было его сиятельству приехать в такую рань! Откуда узнал-то? Я и не говорила, что у Артура день рождения в последний день лета. Впрочем, осведомителей у него полный дом. Мой.
— Ур-ра! Я и вправду могу загадать все — все? В самую правдашнюю правду? Да, мам? Да?
— Да, малыш, — целую я его в макушку. — Только сначала поздоровайся с его сиятельством как положено взрослому мужчине пяти лет.
Артур тут же преображается. Проводит рукой по растрепанным волосам, явно кого-то копируя. Царственно расправляет плечи, вскидывает голову и произносит "взрослым" голосом:
— Доброго вам утра, ваше сиятельство. Рад приветствовать вас на нашем скромном семейном торжестве!
И тут же вопросительно стреляет глазками в сторону Иеремея: все ли верно сказал, не сбился ли? Иеремей важно наклоняет голову.
Роксидион подхватывает мальчишку, подбрасывает к потолку, громогласно хохоча:
— С днем рожденья, господин виконт! Что — будешь загадывать желание?
— Ага! А дуть сильно?
— Так, чтобы свечи погасли все и сразу. Готов?
Артур внезапно становится серьезным. Внимательно переводит взгляд с меня на Роксидиона, кивает каким-то своим мыслям, потом поворачивается к пирогу и дует, старательно надувая щеки. Роксидион еле слышно щелкает пальцами и свечи тут же гаснут. Маленькое чудо свершилось. Теперь бы еще узнать — чего так сильно пожелал мой мальчик.
— А теперь пошли смотреть подарки! — подхватив одной рукой перемазанного в креме мальчишку, а другой такого же перемазанного щенка, Роксидион торжественным шагом спускается по ступеням на первый этаж, в гостиную. Там сложена груда коробок с надписью "Осторожно — стекло".
Ох! Ну, я устрою этому дарильщику! Хоть бы спросил для начала у меня! Нет, понимаю, конечно, что подарки — на то и подарки, чтобы были сюрпризом, особенно для ребенка, но все же…
А между тем, из упаковки появляется сначала большой стол — тумба со столешницей, затянутой темным бархатом. Потом на неё ставится стеклянная емкость на сто литров — не меньше. А уж потом внутрь ставятся банки и баночки с водными растениями и расписными рыбками. Он все — таки меня сделал! После нашего похода в ратушу, где мы с трудом оторвали Артура от громадной акварии,
Роксидион сказал, что обязательно подарит такое чудо Артуру. И еще добавил, что сделает это больше для себя. Дескать, ему так нравится бывать в нашем доме, что он готов перенести в него все свои увлечения, включая и акварию. К которой он проникся трепетной любовью вот прямо здесь и сейчас. И вообще — любоваться подводным миром лучше с кем — то, а не в одиночестве. Тем более, что скоро зима, и все такое… И ему надо тренировать свои способности. И хоть у него основная стихия воздух, но и вода где-нибудь присутствует…
— Так где мы установим это чудо человеческой мысли? — вопрошает граф, уставясь на меня нахальными серыми глазами. Вот так и стукнула бы! Упаковкой!
Раз пятьдесят…
В конце концов, место выбрано, стол и аквария установлены, и даже подготовлены к заселению. Этот хитрый граф уже давно договорился и дядюшкой Вертом, и тот приготовил и нужное количество песка, и выварил несколько причудливых коряг, и профильтровал воду. Так что нам нужно было только обустроить дно, посадить водоросли, и залить все это великолепие водой.
— А рыбок когда? — прыгал на месте Артур, теребя перепачканного в песке графа. — Дядя Рокси, а рыбок?
— А рыбок дня через три запустим, — дядя Рокси пытается смахнуть со щеки песок, и только размазывает его еще больше. — Вот муть осядет, вода станет прозрачной — тогда и запустим. Леди Апрелия, я ведь правильно все понял — дня через три, верно?
— Идите уже в ванную, рыбоводы, — вздыхаю я. — Ваше сиятельство, вы перепачкались хуже ребенка! В чем вы собираетесь ехать домой?
Роксидион лишь растерянно разводит руками.
— Вообще — то, я собирался пригласить вас на прогулку по городу, — говорит он.
— И даже подозревал, что обустройство подводного сада довольно грязное дело. Потому дал себе труд захватить чистый костюм. Вы ведь позволите мне привести себя в порядок, леди Апрелия?
Я лишь обреченно машу рукой в сторону ванной комнаты.
Потом у нас был праздничный обед, на который заявились все мои родичи, включая сестер и брата. Мальчишки мигом подружились. И хотя старшему было одиннадцать, а младшему пять — у них тут же возникли общие интересы на почве собак и прочей живности. Батюшка о чем-то долго беседовал с графом Чесским. Матушка пытливо вглядывалась в меня, но допрос с пристрастием явно отложила на более удобное время. Сестры же засыпали меня вопросами, намеками на что-то интимное, рассказывали про каких-то общих знакомых… У меня даже закружилась голова, и каюсь — была рада, когда моя дружная родня уехала восвояси. Батюшка лишь сказал, что заедет на днях — нужно о чем-то серьезно поговорить. Я пожала плечами. Нужно — так нужно. Поговорим.
Потом мы катались в коляске по городу, долго сидели на набережной у реки… Артур и Дигги носились по набережной, один хохоча во все горло, а второй звонко тявкая…
